Сообщений в теме: 74

[стрелец]

Желание погулять неспешно по Верхоянским горам и Оймяконскому нагорью в Якутии, возникло у меня летом 2006-го, во время стопного путешествия до Магадана и обратно. Как я вздыхал тогда, глядя на проплывающие за окном пейзажи…. Но, глупо было бы отказаться от удачной прямой машины от Хандыги на Магадан, когда впереди неизвестность, а следующая попутная машина может быть и через неделю и через две. Были планы задержаться местами на обратном пути, но пошли дожди, после которых реки здесь сносят мосты и размывают дороги, и надо было срочно выбираться.
В этом году на Восток стартовал с Азиопы. По пути с Тором, Машей, Сталкером и Витьком заехали на Урал, в Игнатьевские пещеры, на высокогорное озеро Зираткуль, на Таганай. В Златоусте расстались, где каждый пошел своим путем.
Чтобы не терять время, до Тынды ехал поездом, оттуда собственно стопом.
УАЗ с каким то начальством с строительства нового нефтепровода докатил меня до выезда с Нерюнри, оттуда еще немного местным локалом. Дальше до Якутска контейнеровозом с прицепом груженым водкой. Ехали долго – трое суток. Сибуми из Якутска, проезжавший этим путем домой из Монголии несколькими днями раньше, предупредил, что АЯМ (Амуро-Якутская магистраль) расквашена после дождей, и что на участке пучины от насчитал с дюжину валяющихся контейнеровозов. Жека из Алдана, с которым я ехал, был водителем опытным и потому не спешил. Тем более что, ответственность за груз который вез его Магирус и вторая шедшая с нами в паре машина нес он. Женя, в прошлом сам был наемным водителем. Затем, вначале собрал Магирус из тех, что пришли на строительство БАМа еще в 1978 году, себе, а потом создал свою небольшую автоколонну. Из тех самых неубиваемых Магирусов. Вот уж действительно машина для наших дорог. Настоящий труженик, коих и ныне по АЯМу колесит немало. По пути, за Алданом, видели у дороги пару медведей. Впереди мне еще предстояло жить и путешествовать бок о бок сними. Стиль езды или, преодоления препятствий Жека называл фигурным вождением. Входя в очередную, мягко говоря, неровность, так что бы контейнер на прицепе не раскачался и не завалил машину. Местная поговорка: «По АЯМУ впервые едешь в недоумении а, въехав в Якутию в шоке», - соответствует действительности. Мы дошли без приключений. По пути крепко сдружились, Женя оказался заядлым охотником и рыболовом, завидовал и сожалел, что не может составить мне компанию. Расставались в Якутске как свои. Теперь в Алдане и вообще на АЯМе у меня есть человек, с которым я могу поехать и пойти действительно хоть куда.
В Якутске на пару дождливых дней вписался у Егора (Sibumi). За это время, погулял по городу, пообщался с редакцией любимого якутами местного охотничьего журнала Баянай (Бог охотничьей удачи), познакомился председателем республиканского общества охотников, по просьбе Егора дал небольшое интервью местному телевидению, с удовольствием, угостил Егора и его маму жарким «по стрелецки».
Погода наладилась, и я отправился дальше.

[стрелец]

АЯМ Жека Документы
Джипп Вечер на Лене

33 удовольствия +...

Прикрепленные изображения

• 

[Динка]

Здорово вспомнить эти знакомые дороги Якутии.
Как наяву ощутить тишину и спокойствие тех мест...

[стрелец]

Динке: Как известно, я и рванул в прошлом году до Магадана вдохновленный вашим с Удавом и Луцом, Странницей, Сказочником и Барлогом, путешествием... Стенка сложенная вами на перевале у метеостанции Восточная цела до сих пор. Я рассказывал местным историю ее появления )

Ну да ладно, немного удлиним писюльку:

Паром через Лену до Нижнего Бестяха, первой машиной до Чурапчи. И к вечеру я уже был в Ытык-Кюеле, большем якутском селе, которое в июне при разливе маленькой речки затапливало почти полностью. Мне рассказывали, что жители затопленной вначале нижней части села специально разрушили плотину, что бы, так сказать было не так обидно… Подвозивший меня молодой парень якут, студент юрфака работающий в селе юристом, приглашает меня на ночлег в свой дом. Его дом в верхней части села и не попал под воду. В доме молодая жена и их ребенок. За ужином выясняется, что Дима внук Петра Егоровича Решетникова- одного из двух олехнесутов Якутии, сказителей якутского народного эпоса, живущего в селе Теркех, Таттинского улуса. Дима и его жена и сами пишут стихи. Такая вот разная Якутия.
Утром Дима, по моей просьбе, показывает мне ледник, где в замороженном виде хранятся запасы пресной воды. Как это не удивительно, но в равнинных участках Якутии, меж реками Алдан и Лена, так похожими на среднюю полосу России, проблема с чистой питьевой водой. Водоемы и реки мелководны и жарким летом вода из них используется только для технических нужд. А воду для питья и приготовления пищи заготавливают зимой, вырезая и складируя в подвалах-ледниках пласты льда. Сложилось это исторически, когда первые, спустившиеся от Байкала по Лене в эти места якуты вымирали целыми поселениями от болезней связанных с употреблением плохой воды.
Утром от села стоплю до Хандыги свежекупленный его водителем в Якутске для таксования микроавтобус. Едем через только что восстановленный мост через неказистую речушку, затопившую недавно большое село. Рассказывают, что таксующие на участке от Нерюнгри до Оймякона водители скидывались и за свои деньги покупали брус и толстые доски для его восстановления по 1000 рублей за штуку… Простой обходился дороже.
Знакомая уже паромная переправа через Алдан, где с каждого УАЗика берут не 500 рублей как на Лене, а штуку, и вскоре опять Хандыга. Здесь нахожу водителя Диму, с которым в прошлом году выбирался с Колымы. Среди местных водителей он больше известен как Шайтан. На трассе он действительно шайтан. Даже мне имеющему хороший опыт езды по бездорожью было не по себе, когда Дима каким то чутьем выбирал как пройти, казалось бы, совершенно непроходимое сходу место. Дима очень рад, что я к нему заехал и говорит, что обиделся, если бы узнал, что я был в Хандыге и не зашел. Знакомлюсь с его женой и дочерью. Хорошие и приятные в общении люди. Утром Дима предлагает мне подождать, пока он не найдет машину идущую в нужном мне направлении. Благодарю его за инициативу, и заверяю, что быстрее доберусь сам. Подумав, Дима соглашается с тем, что я не пропаду. Узнав о том куда я собираюсь, он тоже сожалеет, что не может составить мне компанию и просит передать привет живущему уже двенадцать лет на реке Дыбы в Верхоянских горах Каюру. Обещаю, не забыть.

[fromasia]

Это ж на Лабынкыре вроде бы свой зверюга неодинозавр есть. Там вроде челюсть должна быть у местных. Большая такая... Не ошибёшься.
Вообще, правда ли, про челюсть? А то я всё детство бредил.

[стрелец]

[quote name='fromasia' date='Dec 5 2007, 11:32' post='143800']
Про челюсть - байка, остальное позже.

[стрелец]

Программа минимум, добраться сегодня до Теплого ключа. Это поселок и аэропорт, примерно в семидесяти километрах на восток, по Хандыгской трассе. Так, наверное, правильно называть дорогу, связывающую Хандыгу, собственно с трассой Колымской, которая от Магадана на север. Хотя, люди не местные, часто дорогу от Хандыги, уже называют Колымской трассой.
Из моих наметок на будущее, познакомиться на обратном пути в Хандыге с местным краеведом и знатоком истории Хандыгской трассы Иваном Ивановичем Игошиным. Как и Колымская, она отсыпана к 1939 году заключенными вручную. Каждый камушек в ее основе перевезен их тачками. Умерших от истощения заключенных говорят тоже, что бы не морочиться с могилами, клали в нее же.
В Теплом ключе у меня знакомые, у которых я собираюсь разжиться картами по предполагаемому маршруту и информацией от людей, которые ходили там своими ногами. Но судьба, как обычно, распоряжается по-своему. Застопленый УАЗик едет до Развилки, выручать вставших на дороге друзей. Черный прижим это одно из сложных мест на трассе в Верхоянских горах на хребте Сетте-Дабан. Развилка, бывший поселок, а ныне база дорожников, перед ответвлением дороги на рудник Нежданинский. Собственно, это та дорожка, проходящая на своем протяжении по рекам Дыбы и Тыры, которая мне сейчас и нужна.
На полпути до Теплого ключа встречаем «самопочинившуюся» машину. Народ совещается и на мою удачу решает не возвращаться в Хандыгу, а на одной из машин продолжить охоту в горах. Восток здесь, по аналогии с «Диким западом» тоже еще очень дикий и охотой они называют поездку с оружием по трассе с высматриванием добычи, лося, оленей, медведей и снежных баранов по ее сторонам. В связи с этим, у трассы более велика вероятность встретить недружелюбного медведя подранка, чем где-либо в отдалении от трассы. Минуем поворот на Тополиное, где летом ответвление дороги на север, примерно двести километров, а зимой – зимник на Верхоянск. Отсюда уже хорошо видно западный край Верхоянских гор и вскоре едем уже по ним. Вот она огромная горная страна, протянувшаяся от Ледовитого океана, почти до моря Охотского и соизмеримая по размерам с двумя, а то и тремя европейскими государствами. Если во всей Якутии населения меньше чем в Москве, то здесь и вовсе почти неизведанный край и полная дичь.
За полдень, перевидев по пути, прямо на дороге, лишь молодого соболя, доезжаем до Черного прижима. Здесь, достаю и собираю едущую там, в разобранном виде с Азиопы, магазинную одностволку. Нож располагается привычно на боку, несколько пулевых патронов в правом кармане, снаряженые дробью в магазине. Дикая природа не прощает легкомыслия и наказывает за него жестко и безжалостно. Разумеется, что на оружие е меня есть документы, а на добычу мелкой дичи на котловое довольствие во время путешествия есть разрешение.
С парой охотников, по тропинке за Черным прижимом прогуливаемся вдоль распадка влево от трассы. По пути поднимаем выводок рябчиков, видим свежие следы медведя, снежных баранов, оленей, кабарги. С десяток километров, не доходим до цепи озер, где со слов проводника хорошо ловится хариус и мальма. Под скалой, у горной реки делаем привал, перекусываем, пьем чай и поворачиваем назад. Второй охотник, судя по всему человек не опытный. Не смотря на убеждения обуть правильную обувь, человек решил, что в кроссовках ему будет и легче и удобнее. Теперь ноги в сырых кроссовках распарились, начали стираться, и он стал заметно отставать. Лучше портянок и мягких резиновых сапог для таких путешествий еще ничего не придумано. В дальнейшем я и сам в очередной раз в этом убедился. В оставленных в Хандыге туристических ботинках я бы уже был бы без ног.
К утру возвращаемся на трассу. Прощаемся с охотниками у поворота на Нежданку. Пыля, УАЗик скрывается за поворотом, а вскоре его уже и не слышно. Теперь я здесь совсем один. Загоняю пулевой патрон в ствол. Обостряются слух и чувства, восприятие окружающего переходит в другой режим.
Произношу начальные слова обращения местному богу охотничьей удачи Баянаю в русском переводе: «Сам хозяин тайги другом будь, помоги….». Пристраиваю на карман жилета серебряный значок с изображением Баянная, подаренный мне в редакции одноименного журнала. Рассчитывать дальше можно только на себя, своего ангела хранителя и на него. Настоящее путешествие только начинается.

[стрелец]

chment]

[larix]

В Теплом ключе у меня знакомые, у которых я собираюсь разжиться картами по предполагаемому маршруту и информацией от людей, которые ходили там своими ногами. Но судьба, как обычно, распоряжается по-своему. ..
Так и пошел, совсем без карт?

Лучше портянок и мягких резиновых сапог для таких путешествий еще ничего не придумано. В дальнейшем я и сам в очередной раз в этом убедился. В оставленных в Хандыге туристических ботинках я бы уже был бы без ног.

В резинках по болоту и мягкой почве - это понятно. Но по осыпям и скалам? Трекинговых ботинок с вибрамом на тунках мне только и хватило. Наверное нужно много путешествовать, чтобы научиться мягкой хотьбе, ведь ходят медведи без сапог и люди раньше ходили?
Очень интересно! Ждем еще

[Alex_SPD]

Супер, краткость сестра таланта! Не то что у меня. Ждем продолжения.

[стрелец]

За деревянным мостом через несущую по камням вдоль трассы реку, от дороги слетает вглубь леса рябчик. Удивляюсь тому, как быстро Баянай посылает мне то, что мне сейчас не хватает. А еще, по местным обычаям, если отказаться от посланного богом охотничьей удачи дара, он может и отвернуться. Скидываю рюкзак, высматриваю спрятавшуюся на ветке за лиственничной хвоей птицу, меняю пулю в стволе на мелкую дробь, и вот у меня есть первый охотничий завтрак. Тем более, что из припасов у меня только рис, соль, баночка со специями, маленькая бутылочка с подсолнечным маслом, майонез, чай и карамель. В рюкзаке только самое необходимое. По крайней мере, я так думал…
Меж рекой и дорогой, нахожу удобную площадку, на которой, за кустом кедрового стланника поставленную мной палатку не будет видно с дороги, готовлю похлебку, завтракаю и укладываюсь спать. Когда набираю воду во впадающем в реку ручье, в бетонном желобе сливе, за проложенной под дорогой трубой замечаю специально выбитую кем-то ямку. Именно в таких местах оседает и скапливается, известный и вожделенный для многих желтый метал. Но у меня нет желания попробовать себя в роли старателя. Я не хочу остаться в этих горах навсегда.
Выбор места для сна здесь тоже отдельная тема. В идеале, лучше ставить палатку на чистом, хорошо просматриваем месте. А возле трассы так, что бы вас с нее не было видно. Плохие люди опаснее диких зверей. Ночевать лучше с костром, который будет гореть, и дымить все время пока вы спите. Медведи не любят открытых пространств и предпочитают обитать и наблюдать за вами скрытно. Потому, отдыхать и передвигаться, там, где это возможно, лучше по местам удаленным, от тех мест, где зверь может быть не видим.. То есть, максимально возможно избегать ситуаций, когда встреча с медведем будет для вас обоих неожиданной. А еще, на открытом пространстве есть время, скинуть рюкзак, вскинуть ружье и спокойно прицелиться. Если хватит самообладания. Но, от неправильного, агрессивно настроенного медведя никак не застраховаться. Бежать, и лезть на дерево, от него бессмысленно, показывать свой страх смертельно опасно. Можно попробовать убедить его своим спокойствием и уверенностью, можно даже поговорить с ним. Если, конечно такая возможность будет. Можно попробовать поднять часть верхней одежды на палке или стволе ружья вверх, показав зверю, что ты выше его. Говорят, что этот зверь не любит нападать на то что на задних лапах выше его. С ружьем чувствуешь себя конечно уверенней, но и оно никакая не гарантия.
А еще у местных эвенов есть поговорка: «Не бойся того, что далеко, бойся того, что близко». В ней глубокий, основанный на печальном опыте смысл

[стрелец]

[quote name='larix' date='Dec 11 2007, 23:11' post='144599']
Вырвал лист из стопника, с собой был компас и инфа как добраться до Каюра, который "все" знает
В резинках по камням действительно жестко. Приходилось в жару под тридцатник наматывать шерстяные портнки на шерстяные носки. Ну и, конечно, сапоги на пару размеров больше. По совокупности, сапоги универсальнее и удобнее.
Собственно "карта"

[larix]

А еще, на открытом пространстве есть время, скинуть рюкзак, вскинуть ружье и спокойно прицелиться. Если хватит самообладания. Но, от неправильного, агрессивно настроенного медведя никак не застраховаться. Бежать, и лезть на дерево, от него бессмысленно, показывать свой страх смертельно опасно. Можно попробовать убедить его своим спокойствием и уверенностью, можно даже поговорить с ним. Если, конечно такая возможность будет. Можно попробовать поднять часть верхней одежды на палке или стволе ружья вверх, показав зверю, что ты выше его. Говорят, что этот зверь не любит нападать на то что на задних лапах выше его. С ружьем чувствуешь себя конечно уверенней, но и оно никакая не гарантия.
А еще у местных эвенов есть поговорка: «Не бойся того, что далеко, бойся того, что близко». В ней глубокий, основанный на печальном опыте смысл
[/quote]
Так они уже нападали на тебя?
А без карты сколько времени потерял на обходы непроходимых мест, или чутье подсказывало правильный путь? Еще интересно растояние которое выдержали твои резинки и ноги в них? Ждем следующую главу!

[стрелец]

[quote name='larix' date='Dec 12 2007, 21:49' post='144731']
Так они уже нападали на тебя?

Те на кого нападали, в лучшем случае (человек жив) выгдядят так:

[стрелец]

Поспав, выхожу на Нежданинскую дорогу и по ней, вдоль реки Куранах ухожу в сторону от Хандыгской трассы. До реки Дыбы, где должна быть первая избушка Каюра, что-то около полста километров. Рассчитываю дойти туда за пару дней. Еще не втянулся в нагрузки, и идти тяжело. Через каждую пару километров, скидываю с плеч тяжелый рюкзак, стелю пенку и немного отдыхаю. Ружье, с дробовым патроном в стволе и парой пулевых в магазине, все время под рукой. Теперь это правило. На затяжном подъеме, немного не дойдя до верха, слышу сзади машину. Это Камаз, везущий в телеге какую-то емкость. Обидно, что до площадки наверху мне не успеть, а на подъеме груженая машина, скорее всего не остановится. Но машина остановилась. Водитель едет на Нежданинский и не против меня подбросить. Это удача. Прежде чем сесть в машину, по неписаному таежному правилу, разряжаю ружье.
Через восемь километров дорога кончается, и дальше едем уже по реке Куранах. Точнее, по галечным отмелям на ее берегах, временами пересекая маловодное сейчас русло. С советских времен, прямо по берегам реки здесь еще сохранились дорожные знаки…. Вдоль реки заготавливают лес для крепежа шахт Нежданки. Едем медленно. В сумерках, в свете фар рядом с нами сломя голову летит зайчонок размером с котенка. Наконец, он соображает спрятаться, заскочив под очередной выворотень.
До реки Дыбы едем более шести часов. И из них, последние шесть километров спускаемся с крутого Нежданинского перевала, где справа-обрыв в ущелье, по которому где-то внизу шумит ручей. По словам пожилого водителя там внизу несколько машин, не вытянувших в подъем зимой.
Не смотря на то, что к реке и избушке подъезжаем ближе к полуночи в середине июля здесь еще достаточно светло. В избушке никого нет. Обычно Каюр использует ее как временное жилище, когда надо пополнить запасы или как-то связаться с внешним миром через проезжающих на рудник и обратно водителей. В избе печка и большие нары. В углу нар большой пакет с сигаретами и продуктами. Это передачка- заказ Каюру. По таежным правилам, без крайней нужды это трогать нельзя. Дальше дорога на рудник идет уже по коварной реке и водитель тоже собирается здесь ночевать, что бы отправиться дальше засветло. Вместе ужинаем за столом под навесом у входа в избушку. Вокруг горы и шумящая по камням река. Дыбы, как все реки и ручьи этого бассейна, впадает в Тыры, Тыры в Алдан, а тот уже в Лену. Сергей рад, что не пришлось ночевать здесь одному. Он рассказывает, что зимой, когда все под снегом, в пасмурную погоду здесь какой-то вообще лунный, серый фантастический пейзаж. Спать Сергей укладывается в машине, а я располагаюсь в избушке. Я соскучился по этому духу таежного жилья.
Утром Сергей отправляется дальше. Он дает мне свой адрес в Хандыге и приглашает заехать к нему на обратном пути. Фотографирую, постепенно становящуюся такой маленькой, удаляющуюся машинку, на фоне реки и гор.
Изначально я тоже хотел заехать на Нежданинский но, узнав, что добыча золота сейчас там не ведется, передумал.
Днем стираю и сушу того требующее, моюсь сам, ловлю хариусов на ужин и прогуливаюсь вверх к перевалу. На подъеме ночной след снежного барана и еще один, похожий на собачий. Скорее всего, барана тропил волк.
Вечером, когда уже засыпаю, слышу звук подъехавшей машины и распахнувшейся в избушку двери. Сергей говорил о второй машине, которая должна везти на рудник еще одну емкость. Но, кроме водителя в ней приехали еще два нетрезвых «пассажира», устроившиеся на рудник строителями. По сути это типичные приблатненные«шакалы», из тех кого в местах лишения свободы называют «шестерками. Со сна, я не сразу это понял, но быстро «проснулся». Бесцеремонный вопрос о том есть ли у меня выпить, тушенка и колбаса, был максимально возможно корректно отшит. Ребятки без спроса хватают остатки еды со ствола, лезут в пакет оставленный кем-то для Каюра. Говорю им, что они поступают неправильно. Те отвечают, что это «их ребята» оставили продукты для них. Затем начинаются расспросы, кто я откуда, не шпион ли я, просьба дать стрельнуть и самая дебильная, но обычная просьба - рассказать «что ни будь». С трудом балансирую на грани конфликта, боясь сорваться. Отказываюсь от предложения выпить с ними и, сказав что устал, ухожу «спать». А когда шатание и хлопанье дверью достает, собираюсь и ухожу из избушки. Лучше ночевать в палатке, рядом с диким зверьем, чем с такими «людьми».
В темном лесу, по крутому склону, пробираюсь ища места для безопасного перехода через одно из русел реки на каменистую отмель. На берегу вижу свежие следы кабарги. Четыре самых маленьких оленя переходили реку здесь совсем недавно. Течение сильное, и в темноте переходя протоку в брод, едва не поскальзываюсь на осклизлых камнях. На острове, вылив из сапог воду и отжав штаны и портянки, обнаруживаю отсутствие купленного в дорогу в Якутске, легкого топорика. А поскольку вещь эта в дороге необходимая, придется возвращаться. Возвращаюсь налегке, с одним ружьем. «Строители» спят, топорика нигде нет. Велик соблазн поднять их и «построить» но, с учетом того, что оба пьяны, скорее всего, это будет не продуктивным. Уходя, размышляю, что на земле стало немного бы чище, если бы они случайно сгорели в этой избушке. Не я им судья. Наказание само придет вовремя.
Плохо, что у меня теперь нет топора. У меня есть нож. Еще есть хорошее полотно по дереву, из которого легко сделать лучковую пилу. Но они не заменят топор, например, в дождь в сыром лесу, когда вам надо разжечь костер.

[стрелец]

chment]

[стрелец]

Переодевшись в сухое, расстелил коврик и, укрывшись спальником, под зуд комаров дождался рассвета. Теперь мой путь вверх по Дыбам. Где-то там жилая изба Каюра. Правда, теперь я не так уверен, что не смогу ее пройти. Долина реки широка и с обширными участками леса не только по ее краям, но и на протяженных островах. Надежда на его собак, которые наверняка подадут голос, заслышав или причуяв незнакомца.
По каменистой россыпи и налегке идти не просто, а с девяностолитровым рюкзаком, да не спавши и вовсе. Отойдя на приличное расстояние, раздеваюсь и растягиваюсь на коврике. Вокруг горы в клочьях тумана, шумит река, греет солнце. И никого. Кроме диких зверей, которые сейчас и на всем протяжении путешествия потом, будут всегда рядом. Зримо и незримо. До ближайшей кромки леса около пятидесяти метров. Пока я дремлю и загораю под жарким якутским солнцем, ружье лежит под рукой. Так, что бы даже спросонья ладонь сразу легла как надо. Спал крепко и безмятежно, но когда проснулся, восприятие окружающего снова переключилось в режим предельного внимания. Прежде чем отправиться дальше, просмотрел склоны с боков, каменную долину позади себя и, особенно внимательно впереди. Каждый выворотень вынесенный на отмель, каждое темное пятнышко в просматриваемой дали, могло оказаться медведем. Ласковый теплый ветерок был попутным, но в какой то момент сзади с этим ветерком до меня донесся смердящий запах зверя. Мне знаком этот запах. На севере Карелии, на глухарином току, мы с местным приятелем как-то дожидались рассвета, рядом с бродившим поблизости медведем. Время от времени, оглядываясь, я удалялся все дальше, переходил рукава реки в брод, обходил небольшие островки леса, по максимально возможно просматриваемым участкам, проходил кустарником и лесом там, где обойти его было трудно, однако запах не отставал. Пару раз на чистых местах, я прятался за деревянный завал или толстый ствол лежащего дерева и, одновременно отдыхая, внимательно всматривался назад, дожидаясь, что преследователь как-либо себя обнаружит. Но тщетно. Если зверь действительно шел за мной, он мог быть только в зеленой кромке леса тянувшейся вдоль реки, где высмотреть его было почти невозможно. Худший вариант если это раненый, обиженный людьми зверь. Неприятно ощущать себя когда тот кто тебя «пасет» видит тебя, сам при этом оставаясь невидимым. Я бы мог бы списать это на фобию, но доносимый ветром запах был слишком реальным. А потом вдруг исчез, и я опять увидел вокруг не враждебный мне дикий мир, а красоту окружающих гор, скачущую по камням изумрудной зелени струю и бесконечную синеву неба, с сияющим из его глубины ослепительным и жарким солнцем.
Рукава реки перехожу по одной и той же схеме. Высматриваю максимально широкий перекат, просматриваю его дно, прикидывая, где мельче, ровнее и течение с меньшим напором.
На одном из очередных отдыхов, сижу на теплых камнях, привалившись спиной к лежащему стволу дерева. Сапоги проветриваются, портянки подсыхают. Вдруг, краем глаза отмечаю движение на кромке леса, в пятидесяти метрах от меня и вижу в кустах что то желтое. Приглядевшись, вижу, что это рысь. Не смотря на то, что я на открытом пространстве, она не видит меня. Потягивается со сна, выходит и садится на краю леса. Медленно тянусь за фотоаппаратом, который в рюкзаке сверху и успеваю сделать несколько снимков. В том числе и грациозный проход по краю с углублением в более широкий массив леса. Киса поспала, и пошла опять искать зайцев, которые, наряду с прочей мелочью, ее основной рацион питания.
Время восемь вечера. Пора подумать о ночлеге и мне. При этой мысли, в сочетании с преследовавшим меня днем духом зверя, становится как-то не по себе. И я, конечно, обрадовался, когда обойдя лес, увидел за ним, в месте впадения в Дыбы большого притока деревянный вагончик на колесах, типа тех, что используют как бытовки дорожники. Вагончик был пуст, в нем давно никого не было, но в любом случае, в нем я чувствовал себя более защищенным, чем в палатке. Мог нормально выспаться и восстановить силы для дальнейшего пути. Веником из кедрового стланика выметаю из вагончика мусор, стелю постель. Разжигаю костер и готовлю ужин. А потом долго сижу у костра, попивая чай с карамелью и прислушиваясь к лесным шорохам. Перед сном, завешиваю дырку с разбитым стеклышком, в одном из окошек своими портянками, прокуриваю вагончик антимоскитной спиралью и, надежно закрыв дверь, проваливаюсь в сон. Даже если медведь начнет ломится внутрь, здесь я успею и попробовать напугать его выстрелом и принять дальнейшие меры.
Сплю долго и крепко и просыпаюсь оттого, что кто-то дергает дверь…. За окном уже день. После вчерашнего, первая пришедшая на ум мысль закономерна. Представив, как сейчас слетит с петель дверь, и я увижу зверя в проеме, подхватываю и вскидываю ружье. Только потом, на всякий случай, громко и грозно спрашиваю: «Кто там?».
На что, совершенно неожиданно, слышу из-за двери встречный вопрос женским голосом: «А кто там?». Прислонив ружье к стенке вагончика рядом, открываю дверь и вижу действительно женщину, лет тридцати пяти – сорока. Переведя дух, говорю ей кто я и куда иду. На что та отвечает, что Каюр здесь и завет от реки ловящего там хариусов мужчину. Каюра зовут Миша. Мы знакомимся с ним, и я передаю привет ему от своего друга и его знакомого из Хандыги. Находятся и другие общие знакомые. А еще через пятнадцать минут, мы уже сидим с ним и его женой за столом, разливая по кружкам захваченный мной по совету Димы гостинец и перекусываем вкуснейшим копченым мясом. Оказывается, что Михаил с женой и их сын спускаются по своим делам к избушке у перевала, и назад вернутся не раньше чем через пять дней. Он объясняет мне, как найти его жилую избу и предлагает мне располагаться в ней, на сколько угодно времени, «как у себя дома». Объясняет, как идти дальше и где в доме найти карту этих мест. После моего рассказа о преследовавшем меня вчера запахе зверя, Михаил и Татьяна так переглянулись, что я сразу понял, что это для них не новость…. А уж что они об этом знают, для меня так и осталось неведомым. К вечеру им надо быть на перевале. Фотографирую их на память. У них кончились, и я выдаю им на дорогу по пачке сигарет. Хорошо, что внимание Татьяны привлекли мои завешивающие дырку в окне портянки, а то могли бы и разминуться.

[ВитеК]

Стрелец, отлично!

[стрелец]

После полудня собираюсь и отправляюсь дальше. Перехожу приток реки Дыбы, в верховьях которого еще лед десять-пятнадцать назад добывали в шахтах серебро и свинец, был поселок. А сейчас, по словам Михаила, в брошенные дома любят захаживать снежные бараны. Они сгрызают в них со стен замешанную для крепости на соли глину. Ближе к вечеру добираюсь до избы Каюра. Она спрятана в лесном острове, который во время большой воды становится островом настоящим. Изба с пристроенной крытой террасой и кладовой. В ней печь, стол, и вдоль стен четыре кровати. Неподалеку от избы – баня. С одной стороны лесного острова река, с другой гора, по форме очень похожая на пирамиду. Такие горы в Верхоянских горах не редкость. Иногда кажется, что не образовались сами по себе, а имеют искусственное происхождение, и со временем просто вписались в окружающий пейзаж.
Вечером устраиваю настоящий пир. Тушу мясо, запекаю на углях хариусов, а утром, хорошо выспавшись, решаю взобраться на вершину «пирамиды». Там вверху обитают, совершенно неприметные снизу, снежные бараны.
По тропинке, соблюдая осторожность пробираюсь сквозь стланник к подножью. Утром есть вероятность встретить живущую вверх по ущелью медведицу с медвежонком. По ночам она спускается вниз и, возможно, сейчас откуда-то наблюдает за мной. Отсмотрев и выбрав путь, медленно поднимаюсь. Все оказывается совсем не так просто, как виделось снизу. Не смотря на то, что я тщательно выбираю, как и куда поставить ногу и за что зацепиться рукой, в какие то моменты, что бы продвинуться еще на метр другой вверх, я серьезно рискую. И все же я добираюсь до вершины. Но тут ждет новое испытание. С северо-востока наползает большая гроза. Молнии бьют сначала изредка в вершины, которые далеко, а затем все чаще и ближе. После того как мне на Кольском полуострове чудом удалось избежать контакта с шаровой молнией, я не доверяю электричеству. Хотя необузданная стихия грозы восхищает и будоражит. Успеваю сделать лишь несколько снимков и укрыться на подветренной стороне вершины, на бараньей полке, как обрушивается ливень. Вокруг стена дождя, сверкают молнии, грохочет гром, а здесь сухо. Не удивился бы, если вдруг из-за скалы сюда заскочило бы укрыться от грозы стадо снежных баранов или выглянул снежный человек. В небольшой расщелине оставляю несколько карамелек. Это не баранам, а духу этих мест, или тому, кто первый на них наткнется. Представляю, какой приятный сюрприз они будут для Михаила, когда тот случайно найдет их во время охоты. Переждав ливень, тороплюсь вниз. Камни мокрые и приходится быть очень аккуратным. На трети спуска выхожу на осыпь и уже по ней, где как на лыжах, на пятках, а где гигантскими шагами съезжаю почти до кромки леса. Вечером стирка и баня, а утром дальше, вверх по Дыбам. Судя по карте и описанию Каюра, мне нужно миновать два ключа справа и один слева и только потом, что бы выйти к нужному перевалу, уйти вверх по притоку реки Дыбы, ручью Далангикан. До этого места, около двенадцати километров, но путь этот занимает весь день. Даже вдоль реки, подъем становится заметно круче. Теперь, до ближайших людей позади около сорока километров, впереди их на сотню или сотни километров нет вовсе. Дойдя до Далангикана, поднимаюсь по долине из вынесенных им камней на пару километров вверх и ставлю палатку. Это первая моя ночевка в палатке в Верхоянских горах, а зверья здесь хватает. По пути, мне не раз попадались совершенно свежие следы разного размера медведей. Не смотря на то, что их не видно, они здесь, возможно совсем близко. И этого как-то не по себе.
На ночь заготавливаю два костра, которые должны гореть всю ночь, подсвечивая стенки палатки так, что бы мне изнутри была видна тень того, кто появится рядом.
Поужинав и угостив Баяная, вечером долго сижу у костра. По опыту знаю, что страхи сглаживаются сами собой, когда начнет морить сон. За пару часов до рассвета просыпаюсь в кромешной темноте. Костры уже не горят, а только тлеют. Подкладываю и в тот и в другой дров-бревен и вновь ложусь спать. Теперь уже до тех пор, пока меня не выгоняет из палатки тепло от поднимающегося над горами солнца. Утро здесь действительно доброе, если оно для тебя наступило.

[4еССНоК]

Эх,растравил душу..Хорошо пишешь.Ещё куда собираешься?