«Не обманет ли и этот капитан? Будет ли лодка, обещанная к полудню?» - все эти треволнения уже позади. Вместо них – радостное предвкушение, возбуждённые лица и солёные брызги в лицо. Мы плывём на Кракатау!
Вот они, совершенно ясные силуэты трёх островов, накрытых свинцовыми тучами. Море, бывшее спокойным в акватории Себеси, словно взбесилось, увидев одинокую лодку, идущую прямым курсом к вулкану. Кажется, это он исторгает от себя волны, предупреждая глупцов там, на борту, о нежелательности визита. Чёрный безжизненный конус нового вулкана Анак Кракатау надвигается на нас стремительно, закрывая солнце. Наконец, мы швартуемся у пляжа с чёрным, как свежеуложенный асфальт, песком. Эта часть острова покрыта лесом, а вдоль побережья отчётливо видны следы обезьяны.
Конечно, она не могла попасть сюда самостоятельно – живность привезли люди. Уже в 1915-ом году на соседнем обломке старого вулкана поселился немец Йохан Хэндл с колонией в 40 человек, пытаясь откопать какие-то ценности, но неудачно. Через 2 года он был вынужден бежать в виду высокой сейсмической активности. До выхода на авансцену нового вулканического монстра оставалось всего 20 лет…
Декабрь 1927-ого года начался с сильного подводного извержения. В августе 1930-ого над поверхностью воды показался буйный юноша (анак – индонез. «сын»). Сынок рос не по годам – океанская волна просто не успевала размывать свежую пемзу, вынесенную из вулканических недр. Уже через десятилетие «дитё» вымахало за 60 метров в высоту, а его нынешняя перевалила за 300 метров и продолжает увеличиваться на 13см в неделю. Но самое главное – вулкан пару последних лет постоянно извергался, иногда с частотой в 10-20 минут, чему были свидетелями путешественники Семён Павлюк и Владимир Динец, побывавшие тут прошлым летом. Мы тоже надеемся стать свидетелями (хорошо бы – не участниками) активности и поднимаемся вверх по склону, усеянному вулканическими «бомбами». Один такой камушек на голову – и гражданская панихида с героическим некрологом (мол, жил как герой и погиб как герой, на вулкане) обеспечены.
Очень не хочется стать посмертным героем, хочется, хоть и трусливо, но ещё пожить на белом свете. Поэтому я краем левого глаза всё время поглядываю на чернильную, в жёлтых серных прожилках, вершину, не забывая щёлкать фотографии в стиле «красота победит смерть» с участием своей боевой подруги. Вулкан предательски молчит сегодня, но пока мы здесь, на его гребне, это единственное в мире предательство, которое я готов простить.
Совсем рядом, в паре километров, возвышается обломок старого кратера, одного из трёх. 800-метровый конус, срезанный напополам, похож на остаток гигантского зуба, забытого нерадивым стоматологом. Его имя – Раката.
Вплоть до 26-ого мая 1883 года он и два его соседа размерами поменьше, Данан и Пербоватан, образовывали то, что все называют островом Кракатау, а бостонскому журналисту Эду Сэмпсону приснилось под именем Праломе.
Он отнюдь не был пустынным. Когда-то голландцы держали здесь корабельную верфь, потом в разные времена селились туземцы. Путешественники Йохан Вильгельм Вогель и Элиас Хессе, посетившие остров в 1680-81 годах, описали последствия сильного извержения, после которого в очередной раз обезлюдел не только Кракатау, но и соседний Себеси. Однако, память человеческая слишком коротка, и уже ровно через сто лет команда Джеймса Кука, похоронившая незадолго до этого своего командора на Гавайях, пришвартовалась к вулкану и нашла на нём поселение аборигенов.
Что такое столетия? Они мелькают, как огоньки папирос в тамбуре проносящегося мимо поезда, быстро и едва заметно. Ещё один век, 19-ый, практически позади, но тут, в Зондском проливе, время начинает обратный отсчёт. Серии небольших извержений произошли за месяц до Большого Взрыва, а первый мощный выброс пепла и вулканической породы 26-ого августа образовал под островом гигантскую полость. Под тяжестью океанской толщи тонкая перегородка рухнула, и сотни тысяч тонн воды обрушились на кипящую магму. Плесните на раскалённую добела сковородку подсолнечное масло и помножьте результат на несколько миллиардов. Гидромагматический взрыв стал самым мощным в истории человечества, переплюнув атомный хиросимский в 13000 раз! Место, где мы стоим сейчас, взлетело на воздух, а море поглотило большую часть острова, оставив лишь тот самый зловещий «зуб». Сегодня он выглядит вполне мирно и полностью зарос деревьями…
Тем временем путешественники вовсю осваивают «сына Кракатау», находя на его поверхности выходы серы и горячих газов. Тут же валяются осколки наблюдательной станции, вдрызг разбитой выброшенными камнями.
По старинной русской традиции, любой вулкан следует освятить животворящим эфиром, то есть, водкой. Есть, есть ещё в нашем человеке готовность к подвигу и самопожертвованию ради благородной цели! Неизвестно, что двигало Алексом13 последние 3 месяца, когда он таскал по всей Юго-Восточной Азии в своём рюкзаке российский флаг и заветную пол-литровку, но сегодня мы окропляем ею желтушные адские дыры и смачиваем иссохшие на семи вулканических ветрах горла без закуси, призывая богов порадовать-таки ночным огненным фейерверком. Боги молчат, боги в раздумье.
Мы тоже в замешательстве после очередной новости: команда лодки не хочет плыть к соседнему островку Верлатен на ночёвку, как было задумано ранее, мотивируя сильными волнами. Замысел понятен – туристы побоятся остаться на Кракатау и попросят возвратиться в посёлок. Но у туристов есть всё тот же могучий Алекс13, уже хлебнувший «святой водицы». Он подходит к капитану, проникновенно смотрит ему в глаза и произносит всего одно слово: «Контракт». Капитан понимает, что если не подчинится этому шайтан-очкарику с невообразимо большим носом и водочным перегаром, то произойдёт нечто ужасное. Может быть, архангел смерти Исрапил заберёт весь Себеси в своё подземное царство, а может, грозный Анак ударит в набат и превратит день в ночь, как когда-то его беспокойный папаша. Команда всё понимает без слов и поднимает якорь. Мы плывём к Верлатену.
Путь до него пролегает между Анаком и ещё одним живописным островом Ланг, похожим на разлёгшегося ёжика.
Все они – не что иное, как остатки древнего Кракатау, разрушенного катастрофическим извержением 535-ого года. Оно не только отделило Яву от Суматры, но даже изменило климат на планете. Что же будет после того, как своё слово скажет этот чёрный красавец, вдоль которого мы сейчас плывём? Капитан был прав – волны действительно нешуточные, и лодку заметно подбрасывает, но расстояние совсем небольшое. Через полчаса мы швартуемся у тихой бухты с изумрудной водичкой и отличным видом на вулкан. Солнце уже облизывает кромку горизонта. Всем – срочно купаться!
Условия на Верлатене самые что ни на есть спартанские. Из благ цивилизации присутствует лишь рыбацкая стоянка в виде пары деревянных полок и рваной ткани на перекладине, призванной спасать от дождя. Мы разводим костёр, ставим палатку на пляже и пускаемся в долгие разговоры за жизнь, философию и путешествия. Неожиданно начавшийся прилив загоняет нас к стоянке, за которой сразу начинается холм. Увы, боги Кракатау решили, что визитёры вознаграждены впечатлениями сполна, и не спешат разводить подземный огонь. Ничего, мы подождём. У нас впереди ещё целая жизнь…
Рассвет, быстрый подъём, и тяжёлые рюкзаки летят на борт. Это утро мы запомним на всю жизнь. Когда-нибудь кто-нибудь из нас сильно разбогатеет и сможет купить фототехнику, способную хоть немного передать красоту вулканов, окутанных облаками в лучах восходящего южного солнца. Он вернётся сюда, дождётся утра, отстреляет сотню-другую кадров своим самым громоздким объективом и поймёт, что потерял время даром. Человеческий глаз и память гораздо совершеннее любых линз и жёстких дисков, и лишь шесть человек могут оценить мистически-завораживающую красоту того утра.
Короткая остановка на Себеси – и я в последний раз смотрю на местных беззаботных пацанят, что шныряют туда-сюда по пирсу. Среди них нет ни одного «коренного себесийца», их деды и прадеды пришли сюда спустя годы после извержения. Увы, не суждено навеки продлить свой род и их потомкам. Когда-нибудь – может, завтра, а может, через пятьсот лет - Анак Кракатау поднимет в стратосферу кубические километры пепла и грязи, возвестив о тотальной гибели ещё одного поколения аборигенов и всех тех, кто находился поблизости. Я желаю этим смуглым чертенятам, что с любопытством разглядывают рюкзаки непонятных дядь и тёть , никогда не узнать того, на что способен хозяин Зондского пролива.
Капитан лодки предлагает за небольшую доплату довезти нас до Чанти, на что мы радостно соглашаемся. Полупустое судно идёт заметно быстрее вчерашнего паромчика, но волна кренит его в два раза сильнее. Временами Наташа начинает терять сознание от сильной качки, и я вынужден бить её по щекам. Уже непонятно, что больше укачивает – волны или таблетки от укачивания, которые мы жуём непрерывно. Алекс13, как заправский пират Карибского моря, беспечно развалился на носу лодки, и я уже полчаса жду, когда его смоет за борт и можно будет начать спасательную операцию, чтобы хоть как-то разнообразить монотонно-одуряющие зигзаги. После полуторачасового мучения вся компания кулем вываливается на пирс и отползает в тень, дабы перевести дух. Обеим девушкам плохо, и мы все едем на такси в Калианду, для заселения в одноимённую гостиницу. Перед глазами всё плывёт, и я не с первого раза попадаю ключом в замочную скважину одного из двух гостиничных «люксов». Гулять - так гулять, после хорошего дела нужен хороший отдых. «Помнишь, Ромчик рассказывал, как он плыл на рыбацкой шхуне с Калимантана на Бали? – прерываю тяжёлую дремотную паузу. Наташа, обессиленная, валяется рядом на кровати. – Там два дня бушевал шторм, и он всё это время перекатывался в рубке от стены к стене». Мы представляем эту картину и начинаем дико хохотать. Чёрт побери, это приключение было незабываемым, а жизнь по-прежнему прекрасна! Совсем скоро все участники двухдневной вылазки разъедутся по разным странам и континентам, чтобы уже никогда не собраться вновь, но часть их жизни теперь навечно связана с этим местом, под созвездием Ориона, на планете Земля, посреди Зондского пролива, у островка с экзотическим именем Праломе…
0
