Сообщений в теме: 15

[Сашка]

Часть первая, вступительная: Duty Free и все-все-все.

Всё началось с традиционной дороги в Питер. Настолько традиционной, что и рассказывать про неё не хочется. Единственно что хочется вынести благодарность зубному технику из Твери, который накормил меня набором голодного студента «БигМак + кофе», а так же – всем остальным водителям, которые кормить меня не спешили, зато молчали всю дорогу.
Ночь в Петербурге призвана была решить все имеющиеся бытовые проблемы, а именно: найти денег, купить сигареты, распечатать документы.
Как ни странно, пункт первый «найти денег» был наиболее простым в исполнении – деньги имелись на карточке. Сигареты, напротив, вылились в мировую проблему: «Святого Георгия» в ларьках и магазинах доброй половины города было обнаружено четыре пачки. Да, норвежских крон в местных обменниках не было по умолчанию.
В общем и целом ситуация вгоняла меня в некую тоску, однако близкое предчувствие Осло дало мне поспать спокойно аккурат под бдительным оком Петра на вокзале.
В 6.15 случился подъем (кажется, не без помощи заботливых сотрудников милиции); в 6.55 были найдены кроны, в 07.00 маршрутка со мной на борту благополучно отбыла в Хельсинки.

После пересечения русско-финской границы народ дружно рванул в Duty Free. За бухлом.
Я подумал-подумал – и рванул тоже.
О бедные глаза голодного студента, впервые в жизни узревшего Duty Free!!!
Глаза разбежались и совсем не желали сбегаться обратно.
Впрочем, потрачено было всего порядка ста пятидесяти русских рублей на пузырек вина, бутылёк эстонского ликёра и пачку сигарет неизвестного происхождения.
Прятать драгоценные бутыльки в рюкзак показалось мне плохой идеей, могущей привести к пропитке вещей спиртным насквозь, так что на финскую таможню (Tulli) я вошел, гордо позвякивая торчащей из кармана полной тарой.
Стоит ли объяснять, почему холодная финская пограничница не особо удивилась, когда вопрос «сколько дней пробудете на территории шенгена» вызвал тотальные затруднения?...

По дороге к финской столице попалась еще одна посадочная площадка для разбежавшихся глаз – магазин «Disa`s fish». Suomi-деликатесы теснили на полках друг друга, бутерброды с недавнозакопченой рыбой (Kalaa) дразнили уголки глаз, сок смородины и кокосовое молоко текли где-то по подкорке… Кажется, в этот момент я донельзя хорошо прочувствовал на себе голодные советские времена и дефицит.

День удивлений не закончился на том; меня ждал похожий на город новых технологий аэропорт Vantaa. Удобные автоматы для доступа в И-нет, звонков и отправления смс-ок; стенды с ворохом бесплатных туристических буклетов… К буклетам прилагалась 33тизубая тётенька, в обязанности которой входило отвечать на глупые вопросы и непрестанно улыбаться. Улыбнуло две стопки брошюр, гармонично вписывающихся в общую картину: путеводители по гей-жизни Хельсинки.
Для тотального равновесия не хватало только лозунга большими радужными буквами во всю стену: «You are gay? Its OKAY»

Вдохновили длинные полупустые коридоры, в которых абсолютно спокойно можно заниматься своими делами: есть, спать, заряжать телефон… Дядьки в форменных голубых пиджаках рассекают по Vantaa на самокатах и вовсе не думают предъявлять к кому бы то ни было претензии и (или) настырно будить, требуя билет.
Приятно, черт возьми.

Поразмыслив о масштабах аэропорта и приятностях жизни в ЕС, я дожевал питерский батон, вылил вино в воду в целях дезинфекции и отправился разыскивать загадочный самолёт "Хельсинки-Осло"

[Сашка]

Часть вторая, этика-эстетика

Самолёт и красота. Эти парящие в небытии невесомости клочкасто-белого, эти паутинные занавеси, на огромной скорости проносящиеся мимо; оранжево-зелёно-переливчатые зеркала озёр, соединённые воедино капельными цепочками, слоёный пирог на каёмке крыла – синее, голубое, белое четкими полосами; завихрения на уголках стекла, радужные снежинки и состояние заполненности доверху. Стюардесское «he-ei», способное напугать с непривычки.
Время дважды сдвинулось на час.
Прилететь в фонарную дождливость; мчаться на Flytoget (экспресс) из аэропорта. По правую руку – закат, похожий на густую карамель. Не слышать русской речи вокруг. Случилось форменное заболевание Скандинавией, немыслимыми оттенками неба – голубой, оранжевый, охра, ярко- и бледно-желтый, кремовый, сиреневый, малиновый; дождливой сущностью и прохладой.
Хотелось быть молчаливым, невзрослым; любоваться плавностью холмов.
Проглядывали опасливые капельки – не доехать, не суметь, не справиться.
А ещё – узорчатые фонари вдоль дорог, туман собирается в ложбинках; втягивать закат аккуратно носом через трубочку – закружится голова. Yesterday в ушах, мягкая дорога и новости на норвежском.

[Сашка]

Часть третья, разноликая столица

Поздневечерний Осло встретил меня чуть настороженно и шумно. Первая цель была проста: отыскать улицу Siebkes gate, где живет русская девушка Настя, написавшая мне приглашение.
Согласно инструкциям Насти, нужно было отыскать неподалёку от вокзала реку, от реки ориентироваться на ботанический сад. По мнению горожан, рядом с вокзалом никакой реки нет и не было, зато до ботсада, по словам какого-то вьюноши, надо было ехать на метро. До станции Toyen. Каким-то чудом зайдя в правильный поезд (о эти ужасные станции, через которые проходит двадцать поездов разных веток), я попытался выйти на нужной остановке, но нет! Двери не открываются.
Нужно – элементарно, Ватсон – нажать на кнопочку.
Прежде чем это до меня дошло, я успел несколько раз прокатиться туда-обратно.
На станции Toyen меня ждали гопники всех мастей. Никто из них был абсолютно не в курсе, где здесь ботанический сад.
К тому же, я гораздо позже узнал, что они мирно торгуют травой и никому морд не бьют; так что выяснять подробности строения города опасался.
Где Siebkes gate, соответственно, не знал никто. Кое-как мне удалось выяснить, где две соседние улицы. Впрочем, улицы размером а-ля наш Ленинский, так что, не зная местности, между ними ничего не найдешь. Вечерело…
Водитель такси перепутал Siebkes с Sexes, так что я навернул еще один крюк.
Я успел возненавидеть Осло, себя и мир вокруг. Поистерить. Успокоиться.
Выручила меня немножечко беременная девочка: запросто позвонила своему бойфренду, он воспользовался гуглом.
Обстановка у Насти дома сразила меня наповал – равно как и бесплатные булочки, которые таскает из пекарни эстонец – бывший моряк. Наутро, вооружившись фотоаппаратом и городским лисапедом (90 крон в год за железного коня, которого можно взять в любом уголке города.), я отправился исследовать город.
Главные площади, улицы, вежливые водители – уступают дорогу; бабушки с зонтиками отплясывают в честь открытия джазового фестиваля; ровные дорожки Королевского сада, море в просветах улиц.
Музей норвежского фольклора великолепен. Подвальный полумрак, костюмы, лица неожиданно из темноты; пронизывающая скрипка – форменная игра на нервах.
Норвегия пятидесятых – тогдашняя роскошь; стулья в полосочку и музыкальные автоматы.
Девушки в красивых полотняных фартуках – вяжут, пекут блины (25 крон, сцуко), ваяют горшки из глины (м-м-м, о руки гончара).
Русские пафосно разгуливают по музею, едят дорогущее мороженое, корчат презрительные выражения лица.
Фонтаны между стрелками трамваев, самое Северное море; водоросли йодистые, мидии сплошным ковром – при необходимости можно выжить, да =)

Этот долгий день сделал меня fell in love. Кадки с цветами на окнах, тотальные смешения культур – индийцы, чинные бонны в сари с ворохом детей, хип-хоперские негры в дредах – широкими штанами по асфальту; итальянцы кудрявые с фотоаппаратами – очками, похожими на стрекозиные глаза; евреи в своих одеждах, важно идущие по улицам; мусульманки в платках наглухо; дети всех цветов и мастей.

Счастье – лететь с горы по вечернему городу; разбегаются разноцветные огоньки и непереводимые надписи; в ноздри бьет феноменальная смесь запахов – рыба, карри и цветы; в ушах смесь норвежского, итальянского и чего-то ещё; местные цыгане жарят еду в мусорках.

Спокойствие вокруг. Люди спокойно раскидываются телами в центральных парках (город эксгибиционистов, ага); люди спокойно топают в море. Спокойно играют в теннис. Спокойно едут на велосипедах. Спокойно.
Временами они стремительны – те же велосипедисты; но их стремительность – как у юркой ласточки: не_задеть_остальных.
В этом городе действительно легко дышится. Много зелени, похожесть на Питер, дождливая серая мягкость, короткость дорог.

Еще – мы сидели вечером на огромном пологом скате здания Opera; где-то справа дети с хохотом катались по зеркальным ступенькам; вокруг на чисто-белой наклонной плоскости сидели взрослые, дети и собаки, а посреди залива стояла сцена и играл симфонический оркестр.
Стиг носился со своим нереального размера фотоаппаратом; Настя рассказывала что-то про Ванечку, который был Людмилой Ивановной, или наоборот; хлопала глазами русская невеста Стига Дашка; разговор то и дело сбивался на норвежский – до первого чьего-нибудь «English, please!». Я – по каплям собирал в себя то, что вокруг: чтобы не растерять.
Opera Palace. Белый и синий. Музыка.

[Сашка]

Часть четвертая. Туалетная сага.

Напомню: изначально в мои планы входило доехать до северного града Тромсё. Оказавшись в Норвегии («мальчик, ты дурак») я узнал, что банально не успею это сделать до конца визы. Таким образом, маршрут переменился на «Осло-Берген-Ставангер-Тау-Кристиансанд-Осло-Стокгольм-Хельсинки».
Какую-то часть пути я решил проделать на поезде (дальнего следования) – само собой, без билета. Это становилось возможным благодаря отсутствию проводников в вагонах.
Не зная повадок и манер местных кондукторов, я долгих три часа отсиживался в сортире, где вёл туалетную хронику. Вот как это было:
10.20: еду в сортире поезда за два вагона от рюкзака. В вагоне неудобно сидеть – каждые 5 минут дергаешься, вздрагиваешь: откуда придут. В сортире чувствуешь себя в безопасности – до первого нажатия на ручку. Минус сортира – наглухо матовые окна.

11.00: Мне несколько жаль пассажиров вагона – я собрался отсиживаться до посинения.
12.00: В сортир ломились уже три раза. Всё думаю, на каком разу я поседею.
12.30: Переехал из сортира в ВИП-купе. Мягко и тихо.
13.00: Судя по голосам, билетный контроль все ближе. Мысль спрятаться в чемоданах уже имела место быть.
13.15: Слинял в сортир соседнего вагона. Там хоть какая-то смотровая щель.
13.30: Узнал, что сортиры каким-то образом вскрываются снаружи. Во всяком случае, мой вскрыли.
13.45: Как выяснилось, мимо контроллеров отлично ходится. Они вовсе не думают хватать за жабры и требовать билет
Именно в это время я понял, что доехать до пункта назначения в дальних поездах абсолютно реально (чем и пользовался еще несколько раз впоследствии).
Норвежские граждане честны, норвежские кондукторы не дотошны. Пару раз меня хватали в коридоре и спрашивали, где билет; я заявлял с честными глазами, что билет, мол, в первом вагоне, вы уже проверили, я ж с самой первой станции еду, вы что, ха-ха!!
Кондукторы соглашались – ха-ха, мол, и топали дальше по своим делам

[Сашка]

Часть пятая, морская

А вы знаете, какое море ночью? Когда по трассе на Ставангер на первом пароме в два часа? Такое, совсем необъятное. Огоньки вокруг – красные, зеленые. Маячки какие-то; за далекими берегами розовеет еще_закат или уже_рассвет.
Радар крутится. Ветер сильный – не продуло бы. Густой, солёный. Хочется смеяться и плакать одновременно.
Всё потому, что какой-то неизвестный дядька дал двести крон. Он хотел автостопом в Рим – не получилось.
Звёзд целая уйма. Большая Медведица, Кассиопея, Орион, Львы - и что-то незнакомое совсем. И я, судорожно собирая фонарик, хватаю ручку и прошу – пожалуйста, пусть она будет писать!
Море. Ночная сказка. Еле заметные сумеречные облака. Дорожка извилистая в волнах – и это белое, разлетающееся взмахом кружев в стороны. Помнить.

На пароме я передвигался в принципе в первый раз; в мою нематематическую голову попросту не могла прийти мысль о том, что машины выезжают с противоположного конца. Таким образом, я напрочь проглазел момент прибытия на другой берег и благополучно уплыл обратно. На нужном месте я оказался лишь со второго захода; поставил палатку и улёгся спать. Наутро оказалось, что палатка стоит
а) напротив местного отделения полиции
б) в малиннике.
Завтрак был полон витаминов и познавательных бесед =)

[Сашка]

Часть шестая, людская

Люди, которые меня подвозили. Избранное.
1) Николай. Остановился на выезде из города, когда я банально оставил рюкзак на трассе и уполз в кустики. Отец – болгарин, мать - русская. Знает фразу «Меня зовут Николай» и море ругательств («мама иногда говорит это мне»). Любит Норвегию – родился здесь; не любит людей – «Слишком богатые, каждый сам за себя. Как-то раз ехал – на трассе лежал человек. Ни один не остановился»
2) Таможенник. Знает название аэропорта Внуково, т.к. туда отправляются самолеты с его аэродрома. Недавно прочитал статью про автостопщиков – решил подвезти эксперимента ради. С ним пол-дороги мы разбирали слово «Внуково», его происхождение и корни, а также слова «внук», «внучка» и разницу между ними.
3) Ностальгировал о юности. Мол, когда я был молодым, автобусы ходили дважды в день и автостопом передвигалась куча народа. Сейчас же автобусы ходят каждые 15 минут и стопщиков от силы два за лето. Сообщил, что норвежцы не умеют снимать кино
4) Джереми, 75 лет, бывший моряк, родился в Бергене. У него имеется рыжая внучка пяти лет от роду. Сказал, как отрапортовал: «Я был в Украине в 1952 и 1953 годах. Знаю слова: «Доброе утро, добрый день, добрый вечер, доброй ночи, спасибо, хорошо, наливай». (слову «наливай» научил его сосед по деревне, который родом из Мурманска).
«Когда я был молодым, были такие клубы, где можно было пить, курить, посадить на колени девушку и разговаривать. У меня была очень красивая девушка, её звали Ольга. Мы с ней гуляли по Одессе… Как-то раз я был в Шотландии; там на лугу танцевали девушки. Они спросили, как меня зовут, и запели – «Джереми – красавчик, все девушки будут Джереми»


Мосты - роскошь.. мчишься по автостраде - и вдруг резко по дуге вверх узкий причудливый арочный мост – аххх!

[Сашка]

Часть седьмая. Preikestolen. Ищут пожарные, ищет милиция.

В Ставангере я покинул парня, пойманного мною на пароме в Mortavika. До городской пристани было всего ничего.
Я основательно воспользовался услугами туалета: почистил зубы, вымыл термос, набрал воды. Эти чертовы сенсорные краны не распознают бутылку как факт. Приходилось извращаться и основательно выплясывать вокруг всей водопроводной конструкции.

Долго и упорно искал я, какой же паром подбросит меня к Preikestolen – самая высокая гора Норвегии, она же – Кафедра Священника. Плато в форме треугольника и отвесная скала вниз – 600 метров. Уже найдя город и маршрут, я заглянул в сделанную в Москве шпору а-ля «куда пойти». Шпора русским языком гласила: паром до г. Тау. Ладно…

На паром я зашел с толпой туристов; платить не стал. В голове появилось спокойное «А зачем?» о_0

За несколько дней возникло отдаленное понимание языка. Во всяком случае, я понял, когда голос в динамиках ненавязчиво предложил тем, кто не купил билеты, сделать это сейчас. Испанские туристы по соседству подорвались и убежали. Я забил.
По приезде в Тау – неприятный сюрприз. На Preikestolen – только на машине или автобусе, ибо от города далеко.
Вбухав 30 крон (еще удивился, мол, дешево) в автобус, я узнал: он довозит только до полдороги. Город Jorpeland. Город был обозван мною Ёперландом, т.к. ехать дальше было не на чем. Фирменный автобус стоимостью в 65 NOK вежливо остановился, чтобы сообщить: он имеет право подбирать пассажиров только у Ferry и Preikestolen. Так что я могу идти, куда хочу; и он very sorry по этому поводу.
Я вздохнул и вытянул палец вверх. Достаточно быстро остановился дядька, похожий на чертика из коробочки с пружинкой в попе. Подпрыгивая и улыбаясь, он довез меня аккурат до места, хотя ему туда было в принципе не надо.
Площадка у начала тропы на Preikestolen похожа на большой детский лагерь без взрослых.
Повсюду толпами туристы – читают, едят, спят, моются; имеется комната отдыха, кухня с холодильником-столом-плитой-посудой, много комнат с матрасами и кроватями. Самое смешное во всём этом безобразии – никого а-ля хостесс. Т.е, кому платить за ночевку – непонятно. На берегу озера мангальчики, столики, лавочки – сиди-радуйся.
«Еще б ручки на халяву давали», - подумал я и спер ручку из книги предложений-пожеланий.
Карты сообщали: пройдешь пять камэ – и откроется тебе вся сущность бытия. Обещали кучу подъемов, спусков, озер и красот.
Со словами «фотографировать буду на обратном пути», я спрятал технику глубоко в рюкзак – чтобы не промокла. Знал бы я, что будет на обратном пути….

На стенде перед началом тропы имелись условные обозначения, сообщающие следующее: с детьми не ходить, в обуви на тонкой подошве не ходить, детей без взрослых не отпускать, ночуют на вершине только идиоты.
Смеркалось. «Черт с ним», - подумал я. «Штормовое предупреждение» - сказали в матюгальник. «Хрен ли нам, султанам», - подумал я и бодренько под накрапывающим дождиком двинул на тропу.
Проклял всё на свете я в первые же двадцать метров. Вероятно, в качестве издёвки на дороге попадались ровные деревянные помосты метров по двадцать длиной, остальное время занимали прыжки и лазанье по валунам через горные речки, либо веселые спуски с каменюками, весело летящими из-под ног.

Толпы людей вполне логично шли навстречу – возвращались; как минимум половина поинтересовалась, собираюсь ли я ночевать на вершине; слово «ебанько» я услышал на многих языках мира.

Встретилось трое немцев, топающих вверх.
«Гитлер капут, - подумал я. – Не один – не скучно».

На пол-дороги дождь стал ливнем. Честно говоря, было уже как-то без разницы.
Помню, как я навалился всем телом на мокрую каменную стену, поросшую мхом и, пытаясь хоть как-то ослабить тяжесть рюкзака, выколупывал губами чернику – жадно, не чувствуя воды и холода.

Подбадривал себя мыслями о теплом спальнике, роллтоне и чае с малиновым ликером. Помогало.

Однако. На вершине свершился the end. В деталях разглядев красоты пустого плато и клочья тумана глубоко внизу, я – не без помощи немцев – попытался поставить палатку. Она моментально сложилась пополам, улетела нафиг и промокла насквозь.

Последней моей разумной мыслью было отдать фотик немцам, в их модные непромокаемые рюкзаки, блин; после этого я впал в кому.
Cold shock.
Чуть поняв происходящее, я начал собирать палатку. Ветер рвал из рук; пальцы не гнулись – помню стоп-кадр: белые, будто без загара, сморщенные. Жизнь сузилась до зазубристого зуба Preikestolen и стала окончательным дерьмом.
На немецкую палатку начал литься водопад со стены. Они прекратили чистить зубы и решили что-то в этой жизни изменить.
Быстро собравшись, они пришли ко мне и гордо сообщили: «Мы не оставим тебя в одиночестве здесь». «Идите в пень», - подумал я, однако очередная с хорошее ведро порция воды, рухнувшая сверху и насквозь промочившая рюкзак, заставила меня несколько изменить свое мнение. Я замотался в немецкий дождевик и закусил все возможные удила, ибо состояние было препаршивейшее.

Обратная дорога заняла времени меньше в два раза, однако была на порядок экзотичнее. Мой фонарь промок и умер; просить посветить под ноги не позволяла дутая гордость. Я нащупывал дорогу протершимися почти до дыр подошвами кроссовок, падал, поднимался; ноги попадали в расщелины; рюкзак, как выяснилось потом, стер до крови плечи и поясницу… я возненавидел всё это - но в то же время привык. Мокрые огромные камни. Скользкая дорога. Ночь. «Ахтунг», быстро сменившее «Attention». Грязь. Полусвернутая палатка в руках.

Я не знаю, что сделали немцы и/или как я их заебал, но, спустившись вниз, Крис, Марио и Мориц поговорили с кем-то из начальства отеля и меня – абсолютно бесплатно - пустили в замечательную комнату с душем и белыми простынями, пожелав спокойной ночи.

Я вдохновенно отстирал всё, что можно было; завалил и завесил комнату мокрыми вещами, от чего она приобрела особый шик; отмылся, заварил доширак, глотнул малинового ликёра и завалился спать.
Наутро, наскоро попив чая на кухне, я врезался в девушку, которая спросила, не из 8го ли я номера, все ли у меня ОК и куда я направляюсь.
Я несколько обалдел, но девушку успокоил.
Пожелал доброго утра немцам, которые весело сушили на солнышке палатку.
Поймал машинку… и тетенька за рулем выдала новость: я, видимо, и есть та личность с короткими рыжими волосами в красной кофте, которую все ищут. По радио, мол, передавали. Поскольку меня все ищут, особливо полиция, повезет она меня не в город, а к ментам.
С рук на руки меня принял товарищ в фуражке. Кто-то накануне вечером сообщил в полицию, что я собираюсь ночевать на горе. Меня искали наверху и внизу всю ночь, покуда я спокойно спал.
Негр в погонах сообщил, что отныне я в базе данных норвежской полиции – на всякий случай; угостил сигаретой и подбросил до парома, который увез меня обратно в Ставангер.

[Сашка]

Часть восьмая и последняя – сумбурная

Дальнейшие мои дураки и дороги слились в единую радугу разноцветными пятнами.
Как на магистрали в сторону Кристиансанда меня трижды забирала полиция – обыскивали, проверяли документы, запихивали в зарешеченную клетушку, увозили на объездную. Как славно поговорили с водителем из Бейрута – переехал пять лет назад; работает на нефтяной вышке; о мыслях вечером под дождь – когда находишься далеко, забываешь обо всех неприятных – имена и названия становятся пустым звуком: вспоминаешь и удивляешься – кто это?
Как славно идти по набережной под мелкий дождик и слушать саксофон, как заработал триста крон (полторы тысячи рублей) за час распевания «Выходила на берег Катюша» на центральной улице Осло, какой теплой была очередная бесплатная ночь в поезде; как живут теперь у меня два флисовых пледа из того же поезда; как они спасали меня в лютые норвежские холода – обматывался под курткой; бесплатные короткометражки в музее кино – мультик про девочку и чудовище; случайно найденная антикварная лавка и фотографии времен войны; люди, подошедшие тогда, на распевание «Катюши» - священник, два эстонца, литовец, знающие песню китайцы, странный норвежец – «русский не знаю, но имею ввиду», русский работник «аэрофлота» - сурьезный мужчина в костюме при портфеле, предлагал улететь сегодня вечером домой бесплатно. Строгое прощание с городом – скользить по белым скатам Оперы, застывать в молчании перед стендами «русские военнопленные в Норвегии» (первое поражение); задумчиво говорить с чайками и морем, накупить сувениров на солидную сумму и обзавестись смешными очками, поболтать с француженками-паникершами (потерялись в метро), показать язык забавной китайской девочке.
Some dance to remember, some dance to forget; закат над Стокгольмом, припорошенный какой-то рождественской дымкой. Не такой, как в Осло – тот узкий, тонкий, specially-for-you; этот – огромный, обволакивающий, торжествующий; сверкающие коленками девочки на велосипедах; быть выгнанным с вокзала в час ночи; счастье говорить по-русски.
Весь стокгольмовский день бояться людей, которые согласились пустить меня переночевать и лишь к позднему вечеру понять: они показались мне странными, потому как литовцы и очень медленно говорят по-русски; окунуться в теплоту их дома – чуть ли не праздничный ужин, разговоры обо всем на свете; веснушки по-литовски «стразенус».
Как не было денег на еду и атаковал недоеденный кем-то рис с морепродуктами на фестивале Таиланда – как бежал потом к ближайшему фонтану: специи. Опухшее горло, слезящиеся глаза. Как пил дважды в день бесплатный кофе на том же фестивале; как ждал – ЖДАЛ! - сорок минут до открытия Юнибакена – музея Линдгрен, за дверью – сказка. Снежная Королева, и дом Гуннара и Гуннилы, крохотные Петер и Петра, и Расмус, и Мадикен; маленькая кухонька – ларь с пряниками, фартук и шкаф, с которого удобно прыгать на стол, а после – вагончик на четырех человек, проделки Эмиля из Леннеберги; прыгает с крыши Мадикен, стиснув зонтик; пролетаешь над ночным городом – окошки гаснут где-то под ногами – аккурат в комнату Карлсона, а там печенье недоеденное на тарелке, портрет кошки и Малыш выглядывает из окна; после – огромная крыса, огарок свечи в рост человека – в секунду чувствуешь себя крохотным, размером с наперсток; плескается в чашечке для желе Крошка Нильс; Ронья, вскинув тонкую руку к небу – копна волос по ветру – кричит весенний клич, и брат поднимает брата на спину – прыгает со скалы в рассвет с неистовым криком «Я вижу Нангилиму!»


славная вышла шалость =)

[Харизмат]

спасибо, было приятно почитать. А что по поводу паромов, как Вы туда попадали? Там нету контроля? )

[Сашка]

На паромах, что ходят по территории Норвегии, контроля действительно нет.
Т.е., он, конечно, есть; билетеры ходят по палубам и проверяют.
Однако а) проверяют они неторопливо и ненавязчиво б) отмазка вроде "я приехал на машине с другом, билет у друга, друг внизу" прокатывает без лишних вопросов. (оплата - за машину; количество людей - любое)
Редкое исключение - поздняя ночь, когда на пристани много машин, а человек - ты один.
В такой ситуации - подходишь к любому водителю, просишь проехать на паром вместе с ним . Зец олл.


С паромами длинными а-ля "Стокгольм-Хельсинки" всё сложнее: билетный контроль в несколько рядов; автопакет включает в себя посчитанное количество людей. Вероятно, обойти можно и его, но я решил не рисковать =)))

[denwer]

... (оплата - за машину; количество людей - любое)
Редкое исключение - поздняя ночь, когда на пристани много машин, а человек - ты один.
В такой ситуации - подходишь к любому водителю, просишь проехать на паром вместе с ним . Зец олл.

в Норвегии везде на паромах нужно платить за пассажиров отдельно (это не Дания, к сожалению).
или действительно что-то такое у нас в стране появилось?

[Елисей]

В восторге от рассказа

[Aleksy]

Собираюсь делать норвежскую шенгенскую визу и хотел спросить, так как слышал, что Норвегия входит в Шенген, но не входит в Евросоюз- есть ли между Норвегией и Финляндией (или Швецией) паспортный контроль и таможня или можно проехать так же беспрепятственно, как и между всеми странами Шенгена?

[CameraDen]

Мы летели из Финляндии с норвежскими визами - никаких контролей не было.

[Мумжиу]

Чертовски хорошо написано
Пиши парень, пиши

[Kura]

Давно не читала такого душевного текста! Молодец!