Сообщений в теме: 56

[Tamarita]

С приходом стада вернулись и пастухи. В основном подростки и дети.



Поэтому ближе к ужину семья прибавилась.



Очаг с тлеющими углями находился под навесом и никогда не гас. Три больших камня лежали тут всегда. Навес с земляной крышей опирался на стены из палок. В жару под ним было даже прохладно. В большой кастрюле варили угали, ворочая её длинной деревянной палкой.



Угали, это варёная маисовая мука, очень сильно напоминающая крутое тесто. Попробовала я её в первый же день, так даже проглотить не смогла. Было ясно, что никогда и не при каких обстоятельствах не смогу это съесть. Угали была совершенно не съедобна.



Варёная мука была жесткой, но люди отрывали её небольшими кусочками, скатывали в шарики и забрасывали в рот. Так кушают угали, вилка тут не пригодится, да и откусить кусочек, как от хлеба, не получится, поэтому только шарики. Запивают всё это дело молоком.

Брат Эсты Толег появился вовремя, и уже в темноте, позвал меня за собой. Женщины и дети остались у очага ждать мужчин. Эста меня подбодрила, отправляя с братом. Освещая путь фонарём, который имеет тут каждый, мы пошли в лес. Там горел костёр и было много мужчин.



Вокруг костра на деревянных штырях жарилось мясо. В тот вечер зарезали козу. Помыла руки речной водой. Перед едой все совершали омовение и после еды тоже, ведь все тут кушают руками. Толег и Монти при помощи мачете настрогали мясо для меня от задней козьей ноги прямо горкой на листья и заставили всё съесть. Кто-то принёс маленькую горстку соли в целлофане, припасённую для особого случая.





Было не вероятно вкусно. Мясо на удивление оказалось мягким и сочным. Внутренности, голову и часть туши Монти завернул в шкуру и отнёс женщинам. Так уж тут принято, кому вершки, кому корешки, да и кушают мясо мужчины отдельно от женщин. То, что осталось от козы, сложили в мешок и привязали высоко на дерево до следующего дня. Сами мужчины ели мясо, запивая супом из больших кружек, секрет приготовления которого открылся позже. Я уже знала, что с голода здесь не умру.

После ужина в лесу, мне предстояла помывка и сон. Эста сразу поняла, чего от неё хочу, и принесла в мой дом ведро с тёплой водой. Но пришлось немного подождать, когда вода согреется. Женщины видимо не предполагали, что я буду сегодня мыться. Но о том, что я буду мыться ежедневно, даже не догадывались. А я не могла себе представить, что своим ежедневным купанием создам проблему женщинам масаи. Сами они купались раз в неделю перед походом в церковь.

Омовение происходило прямо в доме, вернее в его предбаннике, вроде прихожей. Внизу в стене была дыра, куда стекала вода. Позже эту дыру Эста замазала глиной, что б ничего не заползло. Фонарь надо было класть рядом, мыло и шампунь на маленький стул. Всё это я могла принять, но мне очень не понравилось, что в моём доме разместились куры прямо под топчаном, а маленькие козлята были привязаны к столбу по центру дома. Я сказала Эсте, а она пояснила, что на улице маленьких животных и кур оставлять нельзя.



Поэтому моими соседями по «квартире» были козлятки с цыплятками.

[Tamarita]

Спать на шкуре было очень жёстко, я кружилась на своей постели волчком. Потом сверху посыпалась земля. Укрылась с головой, меня засыпало. Во всём доме происходило движение, козлята фыркали, нещадно поглощая мою мятную постель. Они «хрумкали» нежные веточки до утра, куры кудахтали, цыплята пищали, крысы, как канатоходцы ходили по жёрдочкам под крышей. Казалось, что вокруг меня всё шевелится. Благо, пока ничто не кусало.

Петух закричал подо мной в четыре утра, и я стрелой выскочила из дома. Ещё было совсем темно, но начало дня чувствовалось по голосам птиц в лесу, по огонькам фонарей, с которыми люди выходили из домов, да и по утреннему мычанию коров в загонах и блеянию коз в ожидании дойки. Петух каждую ночь делал по 10 «кукареков» и только в 4 ч. Никаких 1-ых и 2-ых петухов не было. И на том спасибо. В ту ночь не сомкнула глаз.

Масаи и их дети тоже вставали в четыре, но стада выгоняли поздно, когда роса высохнет. Эста увидев меня с утра бодрствующую, удивилась. Я рассказала, что меня напрочь засЫпало землёй, и я не могу спать с крысами и животными в одном доме. На это она ответила, что построит мне сегодня кровать в другой части дома. Крыс бояться не надо, это друзья человека. Каким образом они нам друзья, так и не поняла. А к животным, сказала, привыкну. Странно, но ей всегда удавалось меня убеждать, я ей полностью доверяла.

Дети, подростки, молодые женщины, увидев меня ранним утром, подходили со склонённой головой. Решила, что они приносят мне свои соболезнования по поводу проведённой ночи. Но то, что для меня было ужасом, для них считалось каждодневным бытом. А головы они склоняли в знак приветствия. Я должна была совершить ответный жест, дотронуться до бритой головы. Такое «здравствуйте» с утра предназначалось для родственников и знакомых, которые старше по возрасту. Каждое утро принимала поклоны не только я, но и все взрослые члены общины. Таким был ритуал уважения.

В первое моё раннее утро Эста вручила большой термос с горячим молочным чаем и с того момента она добросовестно делала это каждый день. В процессе дня предлагалось обычное молоко или простокваша из калАбоса. Оно пахло костром. КалАбосы всякий раз мылись внутри размочаленной на конце палкой, а затем обжигались горящей палкой из костра. Молоко впитывало в себя запахи, что придавало ему пикантный привкус.

У масаи особое отношение к лесным чаям. Пила их каждый день. Использовали для них корни деревьев, кору, листья, траву, цветы. Всегда заваривались разные компоненты, но чай постоянно оставался горьким. Добавляла в него сахар и пила в неограниченных количествах. Эста просвещала меня на этот счёт, какой корень от чего лечит, и какое должно быть сочетание компонентов. Мне было без разницы, все их я считала полезными. Только одно «но» было в чайном питие, их нельзя ни в коем случае употреблять совместно с таблетками. Это условие обязательное и очень важное. Кастрюля для общего пользования всегда стояла у очага. Но не только лечебными свойствами обладали чаи, а ещё уничтожали всех паразитов в организме человека. Поэтому считаю, что в моей общине даже дети были здоровы.

[Tamarita]

***

Днём, после первой бессонной ночи, попросила Эсту отвести меня до магазин в ближайшую мусульманскую деревню. Я собиралась купить нужные товары для дома. Да и две батарейки от фотокамер надо было зарядить. Дороги не было, лишь лесная тропа. Лес густой и колючий с разбросанными повсюду огромными валунами. Моя попутчица что-то рассказывала про деревья, я только согласно кивала головой.

 

 

В свою очередь смогла разъяснить ей значение нескольких английских слов. Она хорошо их запоминала и произносила. Ну, просто Пятница у Робинзона!

 

Остановились у дерева, ископанного вокруг.

 

 

Оказалось мужским деревом. Молодые парни тайком от женщин копают его корни, чистят и варят. Так же по-тихому и пьют, приглашая на чаепитие своих близких друзей. Корень повышает потенцию, и женщины об этом знают, но соблюдают правила хорошего тона, закрывая глаза на мужские пристрастия. Несколько раз видела, как Эста в отдельной кастрюле варила корни для Монти, которые тот приносил из леса. Но есть корни для обратного предназначения, для угнетения потенции. Их берут мужчины с собой, когда едут в город на работу. Масаи очень разборчивы в связях, сексуальные контакты на стороне всячески избегают. Да и вообще много разных кореньев и коры берут с собой в город. Ведь без лесного чая они не могут жить. Я не говорю о тех масаи, которые годами работают с туристами, правил у них уже нет.

 

До деревни мы с Эстой дошли и произвели фурор. Тут жили мусульмане, они высыпали на улицу. Дети толпой шли за нами с глазами полными удивления.

 

 

Наверное, для них я была, как чудо-юдо для наших детей. Все взрослые знали мою попутчицу и приветствовали, задавая вопросы на суахили. Тут я кое-что понимала! Мусульмане в лесах ладят с масаи и даже им завидуют. Считают, что масаи более зажиточны и не считают зазорным на них работать, получая за это  деньги. Я и сама уже видела, что масаи не голодают в отличие от мусульман. Это моё четвёртое  путешествие по африканским странам, и деревенскую жизнь мусульман хорошо себе представляла.

 

В торговой лавке, маленькой и полупустой, купила сахар, заварку в пакетиках, соль, мыло и конфеты. Со временем, попривыкнув к местным порядкам, покупала ещё и манго с бананами для детей, лепёшки чапати, пончики мандази, кока-колу и фанту. Хозяйка местной лавки по утрам готовила на продажу обычный танзанийский чай со специями и жарила пончики. Время от времени я приходила к ней на завтрак, что бы разнообразить свой рацион. Мы тоже подружились, она делала мне скидки при покупке и угощала чаем. Было смешно, ведь цены совершенно копеечные, но она упорно настаивала на своём. Например, чай стоил 4 руб., как и пончик с лепёшкой, манго по рублю за пару штук, два банана на рубль. Деньги указываю российские, что бы представление имелось. Мыло продавалось длинным 50-тисантиметровым куском и его надо было ломать. Стоил весь кусок 20 руб. За сахар платила 40 руб\кг, напитки 40 -50 руб. пол литровая пластмассовая бутылка. Конфеты за килограмм, обычные мятные карамельки (других и не было), 140 руб. Вот такие цены в лесу.

 

После покупки продуктов мы с Эстой зашли в попутную мазанку, где была установлена большая аккумуляторная батарея. От неё заряжались телефоны, если у кого-то имелись. С моими зарядными устройствами пришлось повозиться. Что-то там не клеилось у местного учителя физики и английского языка. В конечном итоге оставила батарейки на зарядку до завтрашнего утра.

 

 

Владелец батареи работал в местной сельской школе и имел свой маленький бизнес. Каждый заряженный телефон приносил ему заработок в 10 руб. Мне озвучил общую цену в 60 руб. за два подключения. С этого дня у меня в деревне появился личный переводчик, который с радостью демонстрировал свои способности. С его помощью узнала много нужных для общения фраз.

 

Дело в том, что масаи первое время меня одну никуда не отпускали, всегда давали сопровождающего. Ведь деревня с магазином находилась за 2 км. от моего дома. Но с появлением новых знакомых, стали отпускать одну. Поэтому знакомство с переводчиком было как нельзя кстати. Он всегда встречал меня в деревне. К слову сказать, масаи не учатся в школе, ведь с детства уже занимаются стадом. Поэтому даже взрослые не могут писать и читать.

[Tamarita]

***

Возвращаясь с Эстой из деревни, предложила сделать ей макияж. Накрасила губы, напудрила лицо, побрызгала духами. Благо всё имела с собой. После этого дала своё зеркальце. В первый раз в жизни она увидела своё лицо так близко. Предполагаю, что отражение видела в воде, но в зеркале – нет. Она была потрясена, долго себя рассматривала и трогала, точь-в-точь, как мой знакомый папуас Август с Новой Гвинеи. Зеркало я ей подарила. К тому же оно было с подсветкой и смотреть на себя могла и ночью. Всю дорогу, останавливаясь, рассматривала своё отражение.

 

Когда вернулись в общину, то все женщины были поражены макияжем и красотой Эсты. Любопытству не было предела, рассматривали её и смеялись. Муж был крайне доволен переменами в лице любимой жены. Дети выражали свои эмоции, прыгая и кувыркаясь по земле, хватали козлят за хвосты, играя с ними, целовали и обнимали собак.

 

 

Собаки, чувствовали людское ликование, прыгали, гонялись за детьми. Реакция оказалась неожиданной. С этого дня иногда баловала Эсту макияжем.

 

После той злосчастной ночи, Эста соорудила мне постель в другой части дома. Работала  целый день при фонаре, ведь в обязанности женщины входит не только сооружение  топчана, но и постройка всего дома. Мужчины в строительстве участие не принимают, даже засыпают крышу землёй тоже женщины, не получая помощи от мужчин. Не однократно видела, как женщины, одна, стоя на крыше, а другая подавая ей землю в мешках, укладывали кров дома дёрном, и совсем не плохо, если в последствии там произрастала растительность, прижившись к новым условиям.

 

Животные так и продолжали жить вместе со мной. Козлята по ночам бодались, устраивая шум, крысы шуршали потихоньку, и я их стала воспринимать, как друзей. Странное дело, сама удивлялась. Петух каждое утро голосисто кукарекал подо мной. Я привыкала не обращать внимание на происходящее вокруг меня по ночам. Даже стала высыпаться, но под подушкой, которую смастерила из куртки, всегда имела фонарик. Было пару раз, когда козлёнок, высвободившись из петли, запрыгивал на меня, а днём куры пытались нести яйца на моей куртке. Иногда им это удавалось, если меня не было дома. Масаи яйца не едят, а продают мусульманам из деревни, но с моим появлением яйца стали варить для меня. Куриное мясо употребляют с удовольствием.

 

 

Пока я жила с этими людьми, дарила им всякие личные вещицы. Запасные духи для походов в церковь. Свой браслет из стекляшек, в придачу к тем, что уже имели. Солнечные очки и футляр от них, который использовали для хранения своего бисера. Мои розовые лёгкие сандалии, носили все по очереди. Мужчинам отдала пару футболок, что б в непогоду одеть под накидку.

 

 

А вообще, мой гардероб никого не привлекал. Вещи для масаи были совершенно не пригодны.

 

Пожитки свои я хранила на топчане, благо был широк и предназначался не только для того, что бы спать, но и для складывания нужных вещей. Чемодан не закрывала и не прятала, некуда было прятать, но ни разу ничего не пропало. Даже дети не проявляли интереса к моим вещам.

 

 

Это при всём притом, что в мой дом заходили все и дверь не запиралась. Ведь в мазанке хранилось  молоко в калАбосах, кастрюли, вёдра и канистры для воды. А ночью я просто приставляла булыжник ко внутренней стороне двери, что бы не распахивалась настежь. Когда уходила, то дом оставляла не запертым. Деньги всегда носила с собой, поменяв в Дар-эс-Саламе сразу большую сумму. Об ограблении не могло быть и речи.

 

 

 

[Tamarita]

***

Известие о том, что в семье Монти живёт белая женщина, облетело всю округу. Каждый день из-за гор и со всех окрестных склонов приходили масаи, что б подивиться на «чудо».

 

 

С раннего утра они усаживались у стены моего дома и ждали, когда появлюсь.

 

 

 

 

 

Конечно, я появлялась рано или поздно, взлохмаченная, с бутылкой минералки и зубной щёткой в руках. Ведь утренний моцион требовал выхода из жилища. Едва поздоровавшись, уходила в лес. Возвращалась я причёсанная и с макияжем, позволяя себя рассмотреть. Ну вот, теперь не я бегала за ними со своим фотоаппаратом, а масаи ходили за мной!

 

Удовлетворив своё любопытство, масаи возвращались восвояси.

 

 

А к вечеру приходили другие, и так было каждый день.

 

 

 

 

Интерес у них не ослабевал до самого моего отъезда. Часто появлялись одни и те же лица, старики и молодёжь, женщины и мужчины.

 

 

Я угощала гостей конфетами и манго. Многие звали к себе, посмотреть на их семью.

 

 

Через день – два, коз резали в разных общинах и приходили за мной, что бы пригласить на ужин.

 

 

 

 

Потом отводили обратно. Иногда со мной ходил кто - нибудь из наших. Дома масаи разбросаны по горам для удобства выпаса скота, поэтому часто приходилось идти очень долго, на соседний склон, или за соседнюю гору, но для людей леса это не было расстоянием, да и я всегда любила ходить пешком.

 

 

Знала, что масаи пьют кровь животных, но всякий раз приходила к уже готовому ужину, и никак мне не удавалось увидеть этот «фокус». А всё оказалось просто. Женщины при этом ритуале не присутствуют, их на него просто не приглашают. Тогда я напросилась сама. Когда наши мужчины резали очередного козла, то позвали и меня. Уже было темно и видео не получилось, зато получилось много фото.

 

Разделывали козла легко и умело, прямо на листве от деревьев.

 

 

Развернули рёбра, вытащили внутренности, образовался карман с набежавшей туда кровью. Каждый черпал ладонью и пил. При этом все лица блестели от крови в свете горевшего рядом костра. Когда выпили всё, Монти оторвал сердце от внутренностей и печень. Прямо на весу при помощи мачете отрезал ещё тёплые куски, а остальные участники пиршества их ловили и тут же съедали. После чего все так же быстро утёрлись листвой и продолжили обрабатывать тушу. Кровь ещё разбавляют молоком, да и в обычную воду из реки тоже льют молоко, а затем пьют.

 

 

Коров режут только по большой необходимости, по важному случаю, а кровь из артерии на шее животного пьют в трудное, сухое время, или же во время падежа скота, когда не могут себе позволить резать животных, что бы кушать мясо. Но эта беда чаще всего касается масаи, живущих в саванне, когда высыхает всё вокруг до желтизны и стада гонят на другое пастбище. Лесные масаи практически не голодают.

 

 -  дети ночью танцуют для меня

 

 

 

 

Во время убиения животного и дальнейшего пиршества присутствуют также и подростки с детьми и так же, как взрослые пьют тёплую кровь и едят сырую печень, но им не так много перепадало этого лакомства. Женщины и девочки на трапезе отсутствовали. Собаки пристраивались вокруг в ожидании подачки.

Рацион масаи ограничен: мясо, молоко или молочный чай, угали и лесные чаи. Причём без соли. Это всё. И не потому, что они себе запрещают, или соблюдают какие-то правила, нет, просто они ничего другого не хотят. Рацион свой менять не собираются. Считают, что у них есть всё, что им нужно. Могут включать в своё меню фрукты. Дети питаются так же, только пьют козье молоко вместо коровьего. Их рацион я пополняла фруктами, конфетами, кока – колой  и разными модификациями булочных изделий. Дети не так категорично относились к не знакомой пище, как взрослые.

Вместе с моим появлением как-то не заметно появился и мусор цивилизации. Конфетные фантики были разбросаны повсюду, пластмассовые бутылки из - под напитков валялись в кустах, целлофановые пакеты и упаковки от влажных салфеток и мыла, тюбик от пасты и баночка от крема. И не потому, что я всё это разбрасывала, а потому, что дети из любопытства растаскивали весь мой мусор. Я складывала его где-нибудь под кустом, без надежды на вывоз, а дети его всегда находили. Ведь после масаи мусора не оставалось, кроме костей, да и те собаки сгрызали почти полностью, спрятавшись в лесу.

Мне было не приятно, что засоряю чистую естественную среду и придумала мусор прятать в брошенные термитники, которые глубокими дырами уходили внутрь земли. А термитники, это вообще интересная штука. Термиты его строят, стараются до определённого периода, пока не наступит момент, думаю, размножения. В этот период они покидают свои «пирамиды» и взлетают на, вдруг появившихся, крыльях. Целые тучи поднимаются в воздух. Знатное лакомство для птиц. И если какая – либо пара выживет, найдя друг друга среди миллионов взлетевших термитов, то спарившись прямо в воздухе, падает на землю. Их счастье, если упадут в удобную расщелину, с того момента начнётся новый цикл развития и новое строительство термитника всеми появившимися на свет поколениями.

Масаи совершенно не употребляет рыбу и морепродукты. Мне кажется, что это неприятие на генном уровне. Я много раз наблюдала, как они реагировали на рыбный запах. Это не просто каприз, это непереносимость продукта.

Трижды я готовила на углях плов, девчата за мной наблюдали, но по окончании приготовления, попробовать согласились только двое, это мама Эсты и старый слепой отец всего семейства. Все остальные сородичи категорически отказались. Так - то вот. А я думала, сейчас все налетят и станут нахваливать мой плов, ведь хочется, наверное, разнообразия. Да и приготовила с расчётом на всех. А оказалось, что совсем не хочется.

Прикрепленные изображения

• 

[Tamarita]

***

Каждое утро, пока я занималась своим туалетом под бдительным надзором прихожан и детей, женщины чистили мой дом после животных.

 

 

 

Готовили чай, вечерами ставили ведро тёплой воды для купания. Я не думала, что эту воду надо было добывать. Я считала, что всё просто и не сложно. Когда Эста в первый раз повела меня на реку стирать, то воды совсем не оказалось.

 

 

 

Река была каменистая, между камней намытый песок был совершенно сухой. Да и не река это была, а её высохшее русло.

 

 

Она выкопала несколько колодцев в разных местах песчаного русла, пока не нашла воду. Мы сидели и ждали, когда вода наберётся в те колодцы. Только после этого состоялась стирка. А возвращаясь, Эста взвалила на спину тяжёлую канистру с водой и пошла в гору, а я полведра еле донесла. Ведь подниматься надо было примерно километр.

 

В округе было много сухих каменистых русел, которые заполнялись в сезон дождей, а пока мне приходилось учиться у масаи искать воду по влажному песку и стирать вещи мутной водой. Всегда рядом со мной пристраивались женщины из других общин, они тоже стирали и сушили вещи, разбросав по монолитам, чистили песком до блеска свои металлические браслеты на руках и ногах. Наблюдали за мной с нескрываемым любопытством, а мальчишки - пастушки, приходившие к реке напиться, просили мыло и всякий раз я его кому-либо отдавала. Они пили жёлтую воду из колодцев, я с содроганием на них смотрела, не понимая, как вообще после такой воды можно выжить? В благодарность, пацаны до самого дома помогали нести мой пакет с мокрыми вещами и полведра воды. Всех наделяла ещё и конфетами.

 

Вода в общине была на вес золота, а тут я со своим купанием, но не мыться я не могла. В общем, ещё та птичка! Люди ко мне были очень добры. Ни разу никто слова о воде не сказал.

 

 

 

 

Вода доставалась масаи не легко. Девушки носили её с реки не только в канистрах но и возили на ишаках. Одевали ему на спину перемётную суму и по обе стороны укладывали канистры и вёдра с крышками. Собирали вместе всех детей, стадо коз, телят и большой компанией, захватив ещё и соседей, отправлялись в лес на поиски живительной влаги. Такие походы занимали по полдня, ведь воду надо было искать, терпеливо обходя все известные влажные пески в сухом русле горной реки. Да это и не полведра, которые я с трудом набирала, а заполнить надо было все канистры, штуки 4 и пару вёдер. Я ходила вместе со всеми. Девчата громко пели на весь лес, дети радовались коллективному выходу, а животные всегда готовы были поддержать инициативу.

 

Порой приходилось долго искать влажное место. Сухой период для масаи слишком тяжёлое время. Поэтому найдя среди камней отстоявшиеся лужицы, все дети принимались за умывание. Мыли обувь, руки, ноги, лицо, да и взрослые не лишали себя такого удовольствия. Животные тоже находили себе воду. Заполнив все ёмкости, питьевые ямы закрывались колючими ветвями от коров.

 

Однажды мы все так увлеклись своими делами, что не заметили, как ушло стадо коз и телят. Мириям и Мамелок бросились на поиски. Совсем не могла понять, как они их будут искать! Лес большой. Я сильно переживала о случившемся, считая, что мы потеряли всё стадо. А девчата по следам, которых я совершенно не могла увидеть, нагнали животных у самого дома. Просто козы нас ждать устали и пошли домой.

 

Вода всегда имела цвет песка с постоянным осадком на дне, но масаи её пьют не кипячёной и прямо из вырытых колодцев, если жажда в лесу застанет. Всю посуду так же моют ею. Я не должна была пить ту воду, дабы остаться в живых. Поэтому мне требовалась минералка. Она продавалась в той деревне Лингатеи, которая за 7 км. от моего дома. А в той деревне, которая за 2 км. от моей общины, минералки не было, ведь надобность в ней отсутствовала, все пили воду, и масаи и мусульмане, из песка. 

[Tamarita]

В первый раз меня повёл в д. Лингатеи младший брат Монти, что бы показать дорогу.

 

 

Но ещё было важным, что бы люди в деревне, откуда я попала к масаи, видели меня с ними. Это накладывало определённый отпечаток на отношения.

 

 

Дорога была необыкновенной! Вернее тропа. Она извивалась по лесу, спускаясь к каменистым руслам и взбираясь на склоны. Всевозможные виды акаций со странными плодами и цветами колючей стеной переплелись вдоль тропы. Муравьиное войско цепью пересекало путь, гусеницы «стоножки» похожие на маленьких змеек ползли по красной почве, жуки-навозники трудились, скатывая навозные катышки в свой дом.

 

А птицы! Большие и маленькие, цветные, хохлатые и хвостатые кружили над головой.

 

 

А стая аистов марабу собирала разную живность по свежевспаханному полю. Я так хотела их заснять, бежала за ними, проваливаясь в красную почву, а они всякий раз взлетали и приземлялись всё дальше, пока совсем не улетели от надоедливой женщины. Лес местами менялся, переходя в поля, которые мусульмане засаживали кукурузой и всегда на них работали люди с мотыгами. Они кричали нам на суахили, а мы им, и махали приветственно руками. Иногда лес открывал большие чистые поляны с высокими деревьями и раскидистыми кронами. Тропа выходила на большак, по которому уже можно было ехать на машине. Все лесные прелести оставались позади, а впереди по дороге ещё предстояло пройти несколько деревень. По приходу в Лингатеи брат Монти показал мне магазин оптовой продажи, о котором не знала, хоть и прожила тут 3 дня перед приездом к масаи.

 

С того раза я часто ходила в Лингатеи за водой, покупала упаковками по 6 литров и шла обратно через все три мусульманские деревни.

 

 

Дополняла свой рацион рисом, жареной картошкой, бутылочкой пива «Килиманджаро», а то и коктейлем ром – кола. В Лингатеи всё есть!

 

Ром, или «коньяги» по-местному, продавался расфасованным по 100 гр. в пакетиках. Его просто смешивали с колой и пили. Так делали все масаи, так делала и я. Иногда в своей общине, да и в деревне угощала масаи таким пакетиком с ромом, втайне  от женщин, а особенно перепадало Толегу, который мне помогал во всём по первому зову.

 

 

Надо ли говорить, что очень быстро обросла знакомствами

 

 

и люди в деревне уже не таращили на меня глаза, а принимали как местного жителя.

 

 

Приветствовали уже издалека и под мой фотоаппарат выстраивались.

 

 

В общем, жизнь налаживалась.

[Tamarita]

БУДНИ МАСАИ МНЕ НА УДИВЛЕНИЕ

 

Проходя через деревни, раздавала детям конфеты. Только конфеты и были в местном «сельпо»! Печенье тут не продавали, видимо считали излишеством. Зачем печенье? Лепёшки есть!

 

 Деревенские мусульмане меня не обижали, а женщины в шутку просили подарить им мои ноги, что бы так же ходить по 7 км. туда и 7 км. обратно. Однажды меня застал на дороге сильный дождь, я спряталась под деревом не успев дойти до деревни. Видела, как жители призывно махали руками на высоком бугре, но я не могла даже двигаться, ураган валил с ног и рвал зонт из рук. И тут вижу, ко мне бежит человек с окраины. Мужчина принёс с собой кусок полиэтилена, и мы вместе рванули обратно. Там в одном из домов я переждала непогоду.  Населению очень нравилось, если хоть что-то говоришь на их родном языке. Поэтому постепенно завоёвывала авторитет.

 

Я совсем не боялась ходить одна через лес, даже если в дороге заставала ночь, вернее ранний вечер, который смеркается уже в 6 ч. Пару раз такое случалось, но с собой всегда был фонарь. Днём часто встречались масаи, которые уже меня знали, гнали коров то на продажу в город, то наоборот купленных. А если меня не знали, то сразу и знакомились. Мусульмане работали на кукурузных полях, им я тоже примелькалась. Иногда мне выпадали попутчики.

 

В лесу ближе к ночи ревели обезьяны. Да и вокруг моего дома их хватало. Наши собаки чутко на них реагировали, устраивая ночные гонки по лесу. Так же говорили, что в окрестностях живёт леопард, но на тропу или к людям не выходит. Дикие животные обходят дома масаи стороной, как будто бы знают, что этому народу разрешено охотиться на них в заповедниках. Мой лес, где жила, думаю, являлся частью заповедника озера Маньяра. Я часто слышала это название.

 

Однажды я сидела у своего дома. Жёны делами занимались, а дети вокруг меня по земле расселись. Монти был в лесу и вдруг, вся округа огласилась его дикими воплями. Думала «наших» бьют, или змея напала. Призывные крики, неведомые мне, рассыпались по лесу. Тут же  прибежали подростки, бросив своё стадо в лесу. С испуганными лицами что-то второпях рассказывали. Масаи из домов выбежали на зов и, схватив мачете, бросились в лес. Казалось, что они летели, едва касаясь земли. Длинные мускулистые ноги в высоком прыжке просто зависали в воздухе. С лёгкостью переметнулись через кустарник и исчезли в чаще. А Монти всё кричал и кричал уже с другой стороны. Женщины и дети на опушку выскочили, в ответ издавая странные возгласы. Думаю, давали понять, что все мужчины побежали к нему.

 

Я испугалась беды, и вслед за мужчинами в лес рванула, а там уже с окрестных гор масаи толпой «летят» в развивающихся платьях и мусульмане с ружьями. Решила, что война масайско – мусульманская началась, но бежавшие люди пояснили, что гонятся за большим животным. Оказалось, Большой Куду по неосторожности зашёл во владения людей. У масаи свои позывные на всякую ситуацию в лесу. Вот этого я не знала. Настоящие дети леса. Невероятная гармония с природой просто поражала. В любой ситуации они знали, как себя вести.

 

В тот день Большому Куду не удалось скрыться. Огромная антилопа, весом 250 кг. была настигнута за 10 км. от нашего дома. Это прыгучее животное, размером с мощного быка, люди преследовали до конца. Винторогий самец с красивой полосатой шкурой и лохматой холкой, был убит. Вообще животное стадное, но этот был самцом – холостяком. Видимо, находился в поиске самки, что свойственно Большим Куду. (Армало – на яз. масаи)

 

К вечеру вернулись счастливые масаи. Принесли кусок мяса, а вслед за ними мусульмане притащили тяжёлую шкуру, намотанную на палку в виде коромысла.

 

 

Я спросила про животное, оказалось, что его уже разделили на всех мусульман и масаи. В общем, кому хвост, кому голова. Нам досталась шкура и большой кусок от быка.

 

 

В тот же вечер всем раздали по кусочку мяса, похоже оно было на говядину, но жёсткое. Масаи мясо долго не варят, поэтому я не впечатлилась, а только попробовала из любопытства. Со шкурой разобралась Эста. Состригла холку, по периметру сделала надрезы, а женщины приготовили острые колышки. Шкуру натянули на колышки, через три дня она высохла.

 

 

Жёсткая стала и не гнущаяся. Жёны намазали её специальным составом от насекомых, выровняв края, отнесли в дом. На ней потом спали дети.

 

 

 

[Tamarita]

   Масаи о коровах знают всё. Испытывают к ним самые нежные чувства. Взаимопонимание человека и животного находится здесь на астральном уровне. Мужчины не уйдут из загона, пока каждую не погладят и не осмотрят. Все животные чистые, привитые от болезней, с проставленным личным клеймом. Режут их только в особых случаях. А в основном мужчины ими любуются.

  

О них заботятся, как о собственных детях, а может ещё и лучше. Масаи скорее купит препараты для животного, чем лекарство для себя. Поэтому на всех базарах и в мусульманских деревнях изобилие ветеринарных магазинов. Но базары - маркеты существуют не только для покупки и продажи коров с козами. Они ещё и для развлечения. Всякий раз я ездила на эти базары с кем-либо из знакомых. Они проходили раз в неделю в одной из близлежащих деревень. Туда съезжались все жители из дальних мест. По такому случаю открывались дополнительные автобусные маршруты по главной дороге, до которой ещё надо было пройти 2 - 3 км лесом, минуя манговые рощи. Преодолеть такой сложный путь мог только тот, кому страстно хотелось кутежа. Мне очень хотелось, да ещё кому-нибудь из знакомых и мы с вечера договаривались о предстоящем походе, обещавшем знатное веселье. Выходить надо было ранним утром. Пока до дороги дойдёшь, потом транспорт надо дождаться, да ещё и доехать до самого базара.  

  

Первым таким походом, стал поход в д. Сунья, которая находилась за 12 км. от того места на дороге, где нас забрал транспорт.

 

 

В то раннее утро масаи постучали в мою дверь посохами. Я быстро собралась, и мы пошли по ещё тёмному лесу, освещая путь фонарями. Тропы, как таковой не было, люди вели меня сквозь чащу, придерживая ветви и интуитивно определяя направление. Это не была привычная мне тропа, по которой курсировала за минералкой, это был сложный маршрут среди колючих кустов и высоких деревьев. 

  

 

 

 

Когда начало рассветать, то солнцем лес озолотился, идти стало легче. Под манговыми деревьями трава была усыпана плодами. Я набрала по ходу манго, но среди зрелых плодов было много зелёных, кем-то надкусанных и, конечно же, испорченных. Думала, что это дети масаи всё поперепортили, а оказалось обезьяны! Эти беспардонные существа, сидя на дереве, таким образом проверяют манго на зрелость и если оно жёсткое и кислое, то просто бросают его вниз.

  

 

 

(очень много разных хамелеонов)

 

Уже подходя к главной дороге, мы вдруг попали в тучу термитов.

 

 

 

Крылатые крупные муравьи кружили беспорядочным роем, усаживаясь на нас, ползая по одежде, волосам, телу. Мне трудно передать тот ужас и брезгливость, который я испытала, а масаи просто укрыли голову и лицо своими накидками, претерпевая сущий кошмар. Я неистово от них отряхивалась, надеясь скоро выйти из роящейся тучи насекомых, но их были миллионы и это термитное нашествие было и там, на большой дороге, где предстояло ждать транспорт. Транспорта долго не было, я, измучившись, ходила вдоль дороги то в одну сторону, то в другую, присесть было не возможно на то бревно, которое, видимо, здесь лежало специально для отдыха, определяя остановку. Насекомые ползали по земле, по деревьям, кустам, траве и по сухому бревну, на которое уселись масаи, стряхивая термитов со своих голых ног.

  

Когда показалась легковая машина вдалеке, столбом закруживая красную пыль, я уже готова была остановить её любым способом. Выскочила на дорогу и жутко жестикулировала руками. Водитель остановился, не понимая откуда в этих дебрях появилась белая женщина, но тут мои масаи подошли и водитель успокоился.

 

 

В машине сидели две женщины, держа на коленях корзины с фруктами. Термиты полезли в окна машины, водитель всё понял, быстро перетащил корзины в багажник, бесконечно себя отряхивая. Мы забрались в машину, как тонущие в спасательную шлюпку и погнали по ухабистой дороге, подпрыгивая, всё ещё долго выбрасывая за окно ползающих в машине насекомых. До сих пор при воспоминании о том кошмаре моё тело судорожно передёргивается. Противнее ситуации не было даже в лесу у водопада Кимани, когда я со своими танзанийскими друзьями, в предыдущую африканскую поездку, попала в рой мух це-це, которые могли закусать нас до смерти.  

[Tamarita]

   До базара мы добрались. Вся Сунья была заполнена масаи и их животными.

 

 

 

Многие обладатели красных клетчатых накидок уже были здорово навеселе. Повсюду были устроены загоны для животных в колючей ограде.

 

 

Это что-то вроде праздника, зрелищно и колоритно. Специально в тот день устраивались традиционные представления, спектакли под открытым небом.

 

 

Участники в костюмах различных племён Африки сражались с мачете и луками под всеобщие возгласы одобрения.

 

 

Народ плотным кольцом обступал площадки, видно уже и сами африканцы забыли, как это было. 

  

Разыгрывались призы и проводились конкурсы. Всё сопровождалось поеданием мяса, которое жарили тут же у костров и излишним возлиянием спиртным.

 

 

Повсюду за колючей оградой загонов продавали и покупали животных. Но, кроме того, продавалась ткань для национального платья,

 

 

уже готовые украшения,

 

 

посуда. Соль, насыпанная горками, расходилась порциями.

 

 

Там я приобрела на всякий случай ложку, которой мне очень не хватало, что бы есть рис и красное одеяло для прохладных ночей. Кило крупной поваренной соли для себя и масаи. Большой фонарь на крючке, стал самой желанной покупкой с рынка. 

  

- (такая вот игрушка)

 

Повсюду встречались "наши". А слепой масаи Аргелеси, на всех рынках попадался мне на глаза. Всякий раз его водил за посох кто-либо из престарелых друзей. И каждый раз я давала ему на выпивку, за то, что любое расстояние он готов был преодолеть, что б слегка "потусить" с народом.

 

 

 

Он целовал мою руку и смеялся, пытаясь потрогать ещё и лицо, как все слепые люди. Я сторонилась, чувствуя себя не ловко. Все его поводыри знали меня в лицо и в каждый базар легко находили, ведя за посох Аргелеси. Они не просили денег, будучи уверенными, что угощение им обеспечено. Старики масаи пили напиток, напоминавший брагу, большими кружками. Его привозили мусульмане в пластмассовых синих бочках, и, расставив вокруг несколько "походных" стульев, натягивали тент. Получалось подобие летнего кафе.

  

  

 

 

Любопытные ходили за мной толпой, а вдоволь насмотревшись, отставали. Мало кто видел белых в своей жизни.

 

 

Это всё равно, как если бы приехал масаи в красных накидках, в серьгах и браслетах, да ещё с мачете в российскую глубинку и прошёлся бы по улице. Смотрины были свойственны не только рынкам, но и на улицах деревень, в своей общине, на реке, даже на лесной тропе я подвергалась тщательному осмотру со стороны встречных.

  

   Женщины приветствовали меня на языке масаи: "Такуэньё", я отвечала "Ико". У мужчин совсем другое приветствие: "Супаи", ответ "Апа". Люди меня трогали за руки, за волосы, при этом просили снять шляпу, рассматривали лицо. Я не всегда была тактична, иногда старалась проскочить мимо.

[Tamarita]

В ГОСТЯХ У МАНУЭЛЯ

  

   В один из дней приехал Мануэль на своём, сверкающем огнями, мотоцикле. Тот самый Мануэль, который привёз меня в "мою" общину. Пригласил в свою семью погостевать. Ехать было далеко, сначала семь километров до д. Лингатеи, где он встретил меня в первый раз, затем 12 км. в лес к далёкой горе. Дорога была песчаная, колёса вязли и нас заносило. Когда добрались, то женщины и дети его семьи встретили нас первыми.

 

 

Их было очень много. Даже побоялась, что на всех конфет не хватит, купленных заранее. Да и вообще, конфеты всегда имела при себе.

 

 

Дети подставляли голову, приветствуя, а женщинам я протянула руку.

 

 

Среди них была жена Мануэля, которая, видимо по случаю моего приезда, надела украшения даже на голову в виде бисерной шапочки.

   Мануэль показал свой дом, куда вслед за нами набилась куча народу, и достал альбом с фотографиями, что для масаи большая редкость.

 

 

Но если учесть, что он работал на острове Занзибар, где туристический конвейер не останавливается никогда, то удивляться не стоит. Многому научишься поневоле!

   Показывая снимки, рассказал очень странную историю. Работал с туристами, танцевал танцы масаи и прыгал выше всех. Думаю, что многие слышали о прыжках в высоту во время исполнения танца воинов. Это совершенно уникальное зрелище восхищает. Итальянская семейная пара приходила на его концерты. Колоритная причёска, длинная коса, стильные украшения в волосах действовали на женщин магически. Однажды ночью к нему пришла итальянка без мужа и призналась в любви. Ответил, что она замужем и должна быть со своим мужчиной. Итальянцы уехали, а он остался.

   Прошло два месяца, и вновь появилась та женщина, но уже одна. Она развелась со своим супругом в Италии, вернулась на Занзибар и вскоре стала женой Мануэля. Они приехали в его общину. Её хорошо приняли и сыграли настоящую свадьбу по всем законам масаи. Самое ужасное, что она прошла обряд обрезания. Уезжала и приезжала, живя по месяцу с масаи, но, видимо, разным культурам не суждено было ужиться. На память ему остался альбом с фотографиями. Очень поучительная история.  

   Моя русская подруга Елена, что живёт в Танзании, после редких телефонных разговоров со мной, в которых я рассказывала о своей жизни в лесу, просто диву давалась, как я всё это могу пережить. А я не переживала, я жила. Она мне посоветовала посмотреть фильм "Белая масаи", но я могла его увидеть только дома, в России. Так вот, когда я сказала Мануэлю, что существует такой фильм, то он в шутку ответил, что его сняли по сюжету его любви с итальянкой. Так разительно совпадали события. Фильм правдоподобен до мелочей, даже мысли масаи сродни тем, которые наблюдала и я.

 

   После знакомства с домом Мануэля, мы отправились в лес, где собралась мужская половина его большой семьи.

 

 

 

Тут зарезали не одного козла, а трёх. Отец семейства имел шестерых жён и 45 детей! Старый масаи считался богатым человеком и имел огромное стадо.

 

 

При этом был пьющим человеком, и каждый день ходил в д. Лингатеи за 12 км. Там он к вечеру набирался окончательно. Всякий раз сыновья привозили его домой на мотоцикле. Но сегодня по случаю моего приезда все были в сборе, думаю, из чистого любопытства.

   Два старших брата Мануэля говорили на испанском и английском языках. Сказывалась многолетняя работа с туристами. Жалко, что не на русском! Хотя не знаю, смогла бы я без труда, на тот момент, общаться на родном языке? (Я всегда сочувствую синхронным переводчикам, когда мгновенно и бесконечно требуется перестройка мыслей на нужный язык. Испанский язык считаю своим вторым языком, близким и понятным, удобным и привычным, но с братьями Мануэля говорила только на английском, который на тот момент мне был более близок.)

   После того, как власти потеснили масаи с их исконных земель, построив эколоджи и бунгало в саване, им пришлось менять образ своей жизни. Многие сейчас работают охранниками в дорогих отелях, так сказать для экзотики. Молодёжь танцует для белых туристов свои "прыгучие" танцы, потешая тем самым европейцев и получая за это мизерную мзду. Эта учесть не миновала семью Мануэля, но трагизма ситуации пока никто не ощущал, только гордость за приобретённые знания и за познание сторонних языков. Неизвестно, как ещё всё откликнется.  

   Семья Мануэля всё прибывала. Мужчины с мачете появлялись отовсюду.

 

 

В центре поляны несколько человек занимались приготовлением супа.

 

 

Дали попробовать и мне. Но как это можно есть? Совершенно не возможно! Смешивалось молоко, кровь животного, кукурузная мука и отвар корней деревьев. Бело - розовая жидкость в кастрюле взбивалась палкой - рогатиной, потом процеживалась и разливалась по кружкам.

 

 

Мужчины с явным удовольствием пили эту смесь. Почему они называли это супом, я не знаю, видимо из-за крови козла. (Суп, чай, мама и некоторые другие слова на суахили произносятся так же.)  

   Снова мясо жарили на кольях, и меня угощали.

 

 

 

Масаи, как обычно, ели мясо полусырое, а мне доставалось самое прожаренное.

 

 

 

После трапезы Мануэль принёс термос с горячим молоком, которое приготовила его жена. Запивать молоком мясной обед - это удовольствие выше среднего. Такое благостное состояние я ощущала только здесь и мне совсем не понятно, почему у себя дома я никогда не испытывала подобных ощущений. А перед моим отъездом женщины одели мне браслеты на обе руки. Как-то незаметно я обросла украшениями, которые звенели и сверкали, обращая на себя внимание встречных.  

  

 

Отцу семейства Мануэля, прощаясь, дала 10000 шил. Так с тех пор, встречаясь со мной в главной деревне Лингатеи, тряс мою руку и не отпускал в надежде на угощение. Всякий раз говорила ему, что он богат, а у меня не то, что коров нет, даже обычной козы не имеется. Тот пьяно смеялся, довольный эпитетом, приятно ведь, когда о твоём богатстве говорят даже русские! Несколько раз ему приходилось меня угощать, раз уж у меня и козы нет!

 

[Tamarita]

 В ЛЕСУ НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ!

  

   Мужчины масаи считают себя воинами и в мирное время только разговоры говорят, развлекаются, по саванне ходят, а женщины выполняют всю работу по дому. Таскают тяжёлые канистры с водой, строят дома из веток и обмазывают глиной, готовят еду на костре, за детей отвечают. Мужчины целые дни проводят в праздности. Успела заметить, что они совсем ничего не умеют делать толково, даже столб в землю вкопать. Руки у них совсем не ловкие, бревно для ограды несли так, что их жёны вместе со мной потешались.

 

  

 

Но на молодых масаи, как я поняла с 18-ти до 20-ти лет, возложена обязанность местной полиции, когда они должны разрешать спорные ситуации в лесу. Этот период в два года проходит каждый мужчина. Их так и называют "полиция масаи". Думается мне, что это для закалки характера, для умения общаться с людьми своего племени, для познания возможных жизненных споров и их разрешения. 

 

   В настоящее время масаи учатся у мусульман расчищать леса от деревьев и засаживать пространства кукурузой. Их поля выглядели очень жалко, кукуруза совсем не росла. Женщины добросовестно ходили на поле (шамба) со странными металлическими топорами, но ни как не с мотыгами.

 

 

Орудие довольно увесистое, но младшей жене Мириям, очень нравилось работать в поле. Монти ей помогал корчевать пни.

 

 

Вообще наш Монти был весь какой-то правильный и не пьющий. В дальнюю деревню не ходил, всегда при доме, детьми занимался, заставляя их высоко прыгать под аккомпанемент ладоней.  

 

   Я часто уходила на поля или в лес одна, там можно было найти что-либо интересное. Одинокое колбасное дерево служило мне ориентиром среди зарослей и полей. Его длинные увесистые плоды, напоминающие длинную тыкву, свешивались на плодоножках, похожих на шнуры. Сами плоды были твёрдые, "бронированные", и отведать их было только под стать слонам и носорогам. Но, увы; таковых в нашем ареале не наблюдалось. Поэтому "колбаски" густо висели под кроной своего дерева, как новогодние игрушки на ниточках под ёлкой. Этот плод мне довелось попробовать в Уганде, там его пекут на углях и продают вдоль дорог. Напоминает он белый хлеб, но более сухой, не солёный и, можно сказать, не вкусный. Но, что русскому не хорошо, то африканцу мило! 

 

 

 

   Ещё одно дерево было интересным, вернее лиана с круглыми зелёными плодами, напоминающими маленькую дыню. Калебассовое дерево, из его твёрдых древовидных плодов мусульмане делают посуду, а масаи ещё пользуются его мыльными семечками для стирки вещей. Но это в том случае, если пастухи кочуют со своим стадом, а с мылом в лесу перебои.

 

   В округе обитало огромное разнообразие хамелеонов. Многие были похожи на зелёные веточки.

 

 

При моём приближении они просто замирали в одной позе, лишь только маленькие глазки бегали по сторонам. Вообще хамелеон имеет способность смотреть одновременно двумя глазами в разные стороны. При этом один может быть не подвижным, а второй быстро бегающим. Я брала их в руки, что бы рассмотреть со всех сторон. Они отталкивались от меня лапками и хвост кольцом заворачивали. Потом узнала, что хамелеоны бывают кусачими.

 

  

   К нам под навес такой пришёл. Перебирался медленно по жердочкам, выбрасывая длинный язык и собирая насекомых. Он был крупный с красным животом и каждый раз менял цвет, как только я до него дотрагивалась палкой. Дети кричали, отбегая, взрослые хотели его просто убить. Я не дала, посадив на палку. Он огрызался, показывая острые зубы, и шипел. Отнесла в лес, на дереве оставила. Но дети его всё-таки уничтожили. Видно, был не полезный.

 

  

 

 

Кроме хамелеонов в лесу по камням грелись ящерицы. Особенно мне нравились красноголовые, которые после обеда лежали на прогревшихся монолитах.

 

 

Их тело было совершенно голубого окраса с ярко оранжевой или же алой головой. Движения юркие, как и должно быть, поэтому исчезали очень быстро, но я всегда держала фотоаппарат наготове. Эта ящерица называется Агама колонистов, довольно интересное имя. Является одной из самых красивых ящериц в мире. Хотя самки всего лишь зеленовато бурые в красных пятнышках, так сказать красотой не блещут.

 

   Кроме всего прочего встречались гигантские африканские улитки Ахатины, которые растут до 20-ти см. и не имеют пола! Не любят влагу, считаются вредителями полей и огородов. Но красивые, сумасшедше! Тело воланом, раковина яркая и блестящая, рожки вроде антенн с прозрачными глазками на кончиках.

 

 

***  

   Однажды на нашу территорию заползла очень длинная изумрудно - зелёная змея и сразу в коровий загон подалась. Она без страха и стыда прошелестела в траве яркой лентой буквально в трёх метрах от нас, введя в ступор не только меня, но и женщин масаи, спокойно сидевших за своим бисерным рукоделием. Мужчины поодаль говорили разговоры.

 

 

Первой пришла в себя Эста, подскочив, как "ужаленная". Все тут же побежали за ней, схватив мотыги и палки. Змея меж ограды спрятаться хотела, её настигли и долго убивали. Живучая оказалась.

 

 

Когда всё-таки прикончили, то во двор вытащили и Монти понёс её в лес, держа за хвост. Сам он под два метра ростом, как и все масаи, а змею нёс в высоко поднятой руке.

 

 

Значит, длинна её была более двух метров. Сбросил аспида в термитную яму, куда я запихивала свой мусор. Благо термитников вокруг было предостаточно.

  

   Эта змея обожает манговые деревья в период их цветения. Аромат цветков привлекает её в крону дерева и способствует периоду размножения. Поэтому во время цветения манго под ними лучше не ходить, а держаться на расстоянии. Змея, как правило, падает с дерева, может случайно, а может нет и кусает сразу в голову.  

   Если в лесу змея кусала корову, то, вырезав место укуса, масаи её съедали. Даже говорили, что можно и кровь пить! А там, где прошло стадо, змеи расползались, пастухи - дети шли смело вслед. Я тут всему удивлялась. Просто какой-то загадочный мир! 

 

   Уже вернувшись в Россию, заглянула в интернет. Оказалось, что та змея была Зелёная мамба! Я много о ней слышала ранее, но никогда не видела. Самая ядовитая змея Африки! Растёт до 3-х метров и наряду с чёрной мамбой имеет жуткую привычку нападать первой. Ещё в более ранний мой визит в Африку, угандийцы предупреждали, что эта змея скоростная и идёт на звук, даже может преследовать человека, идущего по лесу. А там, наверное, как посчитает нужным, может и напасть. Хорошо, что на момент знакомства с ней, я не знала, что это Зелёная мамба!  

   Но это было единожды, хотя после того случая стала под ноги смотреть. Лес, есть лес! Кстати, интуитивно, даже в тени деревьев, ходила под зонтом. Мало ли, какая вредность может упасть на голову! Зато приятных моментов было куда больше. В месте нашего обитания жили большие красивые птицы - носороги, с ярким оперением и клювом, как у тукана. Голова у них белая, большой горбатый красный клюв, а красиво сложенный длинный хвост, был тёмно-синего отлива. Такие красивые и совсем не пугливые! Они летали вокруг, сидели на дорожках, и даже пристраивались на крыши домов.  

   Временами появлялись в лесу тучи мотыльков, ну просто целыми облаками. За ними шли стаи птиц, похожих на стрижей. Вот тут нашим красавицам был праздник! Мотыльков уничтожали за несколько минут, и сыто рассаживались по деревьям. На тех птиц хотелось смотреть и любоваться. Ведь красота всегда притягательна.

 

  

 

Вообще в ареале моего проживания происходило много интересного. Я бесконечно долго могу об этом рассказывать. Странные гусеницы, черви, муравьи, всё было не знакомым и довольно забавным. Разные акации в цветах, или с интересными плодами. Всё это мощно наполняло мою жизнь в лесу, и я совсем не хотела никуда уезжать.

 

Прикрепленные изображения

• 
• 

[Tamarita]

 ПЕСНИ МНЕ НА РАДОСТЬ

  

   Как-то я дала Эсте немного денег. Она долго благодарила и на следующий день ушла в деревню за маисом, а появилась вечером на мотосейко (мотоцикл на суахили). Привезла мешок кукурузных зёрен, новые куски синей ткани для женщин и украшения для меня. Удивила, надо сказать. Красные и чёрные бусы закрепила на моей шее, потом повязала на меня синюю ткань на манер масаи. Мириям вынесла бисерную шапку для меня.

 

 

После чего женщины потребовали фотосессию.

 

 

 

Как-то постепенно они привыкли к моему фотоаппарату и даже полюбили. Пообещали обрядить мои ноги и руки в браслеты масаи и Эста даже бисер для них купила.

  

   Подумала, что ждать долго придётся, но все женщины дружно взялись за дело. Каждый день после обеда они усаживались прямо на землю, и, напевая, занимались плетением.

 

 

Картина напоминала занятие в клубе по интересам. Я предложила маме Эсты лупу на всякий случай, но она не знала куда глядеть. Как из басни "Мартышка и очки", поэтому вернула обратно. 

 

   Масаи имеют отличное зрение даже в преклонном возрасте. Браслеты были готовы через четыре дня и сразу мне надеты на руки и на ноги.

 

 

 

При помощи спичек их "запаяли" навсегда. Если снять, то только порвать. Так и хожу, по сей день.

 

  

 

 

Потом принялись за широкие браслеты для ног, но я их вовремя остановила, пояснив, что в России ношу высокие сапоги, поэтому браслеты будут мешать. Очень странным им показалось такое заявление. Зачем мне сапоги? Наверное, думали, что Россия тоже в Африке. Но мама Эсты всё-таки накрутила мне цветную проволоку на руку и научила за ней ухаживать. Чистить проволоку надо песком, что бы блестела. 

 

   Но я всякий раз, бывая на реке, забывала это делать. Поэтому наши женщины мне их ещё и чистили. Кстати, узкие браслеты на руках и ногах носят вдовы и не замужние женщины, а высокие до локтей и до колена молодые женщины, имеющие мужей. Ну, а вместо тех браслетов, от которых отказалась, мама Эсты сплела мне красивый декоративный крест на память. Женщины занимались плетением и бисерной вышивкой для себя и для мужчин общины. Украшали широкие женские пояса из коровьей шкуры, тщательно выкладывая бусинами. Эти пояса надевают на голое тело под платье, а к нему по необходимости крепится мачете в ножнах. Каждая женщина масаи имеет такой пояс.

  

   Вечерами, по завершении всех дел, женщины собирались у стены моего дома. Пели они и танцевали при свете фонарей.

 

 

 

Эста и Мириям настолько слаженно двигались и пели дуэтом, что казалось созданы, что бы жить в одной семье. Движения были совершенно синхронны даже в мелочах, бусы и бисер на шее позвякивали и подпрыгивали одновременно с их движениями. Именно в этом заключается мастерство танца масаи.

 

 

 

Мужчины в это время "умные" разговоры вели поодаль.

   Собаки дремали, надоедливые мухи уснули, лишь только чёрная тьма вокруг. Но не взять ей масаи в кольцо. У каждого фонарь, да и очаг никогда не гас, мерцая красным отсветом.  

   Все женщины тут очень певучи. При любом деле без песни не обходились, что мне очень нравилось. Это говорило о постоянно прекрасном расположении духа. Даже ложась спать, я долго ещё слышала их тихое пение.

 

*** 

   Церковь масаи находилась в местной школе, что расположилась на бугре. Мусульманские дети там учились, а масаи ходили только в церковь по выходным.

 

 

 

 

Я тоже посещала мессу с нашими девушками из любопытства. Они тщательно собирались, мылись, переодевались в новое платье, брызгались духами, которые я им подарила, и, подвязав детей за спину, отправлялись на церковную службу. Службы проходили довольно музыкально.

 

 Масаи пели под барабан, хлопали в ладоши, а падре неистовствовал в своей службе. 

   В первый мой приход служащие пригласили переводчика для меня, того самого учителя английского языка, который уже имел со мной знакомство. Стоя рядом с падре, он синхронно переводил службу. Священник, казалось, безумствовал, возлагая свои руки на головы желающих, и крича громче всех. Женщины танцевали, звеня всеми своими украшениями. Красиво пели хором, но мелодия разнообразием не отличалась. В конце мероприятия пригласили меня на сцену и предложили о себе рассказать. Всё рассказала, и имя назвала, думала, наградят, а они только руку пожали.

  

   Но руку жали не только мне, а и всем тем, кто пришёл на службу. Масаи выстроились в шеренгу во дворе, а падре обходил всех с громким пением и рукопожатием.

 

 

 

Весь этот "беснующийся спектакль" очень напоминал рьяных сектантов. Но из песни слов не выбросишь, официально масаи считаются православными христианами.

 

Прикрепленные изображения

• 
• 
• 
• 
• 

[Андрей Л]

Захватывающее повествование. Нетривиально так.

[Freewind]

Да, вот это супер опыт! И приключение само необычное и написано так, что читается на одном дыхании.

Продолжение будет?

[Tamarita]

 ОТНОШЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ И ДЕТЕЙ

 

   Я часто задавалась вопросом: Почему стада коров не пасут взрослые мужчины масаи? Оказалось, что, как только в общине подрастали дети, считалось зазорным отцу семейства ходить со стадом, и обязанность по выпасу скота возлагалась на хрупкие подростковые плечи.

 

 

Порою случалось так, что дети не могли справиться с коровами, они отбивались от стада, но в течение ночи сами появлялись. По дальнему звуку колокольчиков масаи выходили из дома в ожидании животных.  

   А тут случилось так, что с наступлением темноты подростки не смогли собрать стадо и вернулись с тремя коровами, а остальные от них сбежали. Оказалось, что они зашли на мусульманское поле и съели посев молодой кукурузы, а утром вернулись, приведя с собой хозяев. Вернее хозяева пришли за ними. Думала, будет скандал, но масаи откупились молоком, пообещав ещё мешок маиса. Стада масаи, это бич для мусульман. Но Монти пользовался уважением и всегда разрешал спорные вопросы миром. 

  

 

Однажды, когда начались дожди, стадо и дети не смогли перейти бурлящую реку, которая в считанные минуты наполнилась водой по самые коровьи рога. Остались ночевать в лесу, а утром вода спала и все вернулись целыми и невредимыми. Я совершенно поражалась лесному образу жизни этих людей. Ведь тем детям было 10 - 13 лет! Нельзя сказать, что родители не беспокоились. Люди ночами ходили в поисках стад и детей, но у них никогда не было паники, не было слёз и истерик. Совершенно потрясающий народ. Они и природа - одно целое, связанное невидимыми узами навсегда. 

   Люди живут в абсолютно здоровом климате, на оптимально удобной высоте для проживания. Здесь нет жары и не водится муха цеце, которая является губительной для людей и животных. Комары тут отсутствуют, а значит, малярия не существует. В лесу растут все необходимые "лекарства" и масаи не обращаются в госпиталь. Однажды приехал младший брат Эсты из столицы страны города Додома. Его трясло и било. Температура менялась, то падала, то моментально поднималась. Я сразу поняла, что это малярия и решила, что парень умрёт. Его положили на пустой мешок в тени у дома.

   Мать несколько дней поила его отваром корней. Кризис миновал, и парень встал, как будто ничего и не было.

  Но интересным показался момент, когда Эста удивилась в ответ на мой испуг. Спросила, неужели я никогда не болела малярией? Разве в России нет малярии? Ведь ею болеет каждый, кто бывает в городах у моря. Мне стало как-то не по себе. А что, подумалось, я должна была уже ею заболеть?

 

[Андрей Л]

Всё это, конечно, удивительно. Особенно "спокойствие, только спокойствие". Философия народа.  

Кто вот знает, как лучше? И ведет ли лучшее к развитию? А развитие к цивилизованности? 

[Tamarita]

Люди должны развиваться, но если бы все были такими же цивилизованными, как мы, то никогда бы нам не увидеть ни папуасов, ни мурси, ни масаи в их натуральной жизни. А это обидно. Да разве только их? Сколько интересных народов в мире, которые живут по-дикому. Но по дикому, это для нас, а для них это норма. Действительно, не знаем, что лучше?

[Андрей Л]

Это с какой точки зрения посмотреть. 

Если с естествопытательской, то да, натуральная жизнь диких племен прекрасна своей экзотикой, будоражащей воображение, и заслуживает особого внимания.

Если с медицинской точки зрения, то многие люди "предпочли бы родиться, как минимум, в век антибиотиков и высокотехнологичной медицины"

 

Если с общецивилизационной, то пока дикие племена живут обособленно, не входя своими исконными землями в спектр экономических интересов развитых цивилизаций, их никто не лишит привычных маршрутов, не загонит в резервации и не ополовинит население в случае сопротивления. К сожалению, только обособленность и удаленность - залог сохранения подлинной самобытности для малых народностей.

Сообщение отредактировал Андрей Л: 17 августа 2015 - 17:07

[Tamarita]

. ДАРЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ

  

   Масаи слишком отдалены от мира в любом смысле. Телевидение с радио отсутствуют и в двух соседних мусульманских деревнях. Ведь об электричестве тут знают только понаслышке.

 

 

Но в их жизни появился приятный момент, это сотовая связь, которая иногда пробивается здесь по ночам. У Монти имелся телефон, с которым не расставался. Использовал его в деловом общении с масаи из дальних мест.

 

   А тут вдруг у наших женщин появился ещё один. При каждой свободной минуте мы смотрели видео танцев масаи и слушали их песни.

 

 

На телефон были записаны профессиональные концерты кенийских и танзанийских артистов. К тому же много фото разных больших городов. Оказалось, что в каком-то соседнем лесу, молодой масаи приехал с городской работы и привёз много видео, загруженных из интернета на телефон. И вот этот телефон пошёл по рукам. Он ходил по горам, по долам, и наконец-то дошёл до нас. Если телефон разряжался, то его бежали заряжать вновь и передавали следующим. У нас он пробыл четыре дня, а потом сбегали в деревню за два километра, зарядили и передали "эстафету" дальше.

 

За этих четыре дня каждый член нашей большой семьи пересмотрел видео и фото не по одному разу. Особенно радовались дети.

 

 

Даже маленький сын Эсты, который всегда сидел у неё за спиной, настойчиво требовал увлекательную игрушку, плача крокодильими слезами.

 

 

   После этого решила сделать Эсте подарок. Я купила ей новенький телефон. Пусть даже музыки в нём ещё не было, зато она теперь могла позвонить ночью своему мужу, если он ушёл в лес в поисках стада. Было столько радости, что мне даже сложно описать

 

 

. Все приходили смотреть на телефон и убедиться, что это - правда. Теперь уже его все крутили и изучали каждый вечер, но в основном использовали пока, как фонарь.

  

   Так я ещё и фонарь купила! Большой, вроде прожектора и каждый вечер выносила его на улицу и подвешивала к своей крыше. Под фонарь собирались все, а детей просто не возможно было отправить спать, ведь каждое утро они вставали вместе со взрослыми и должны были высыпаться. Только один недостаток был у того фонаря, на него летели все насекомые из лесу. Они бились в него и осыпались вниз, насекомые ползали по стене дома, по земле, по людям, поэтому все усаживались подальше от фонаря. 

 

   Неприятным моментом было ещё и то, что все ползучие и летучие пробирались в мой дом в зазоры под крышей, и я жутко переживала за себя. Поэтому перед сном густо брызгала дихлофосом свои "хоромы", где уже были привязаны козлятки и сонные куры забились по углам. Всякий раз переживала за животных, что б выжили. Ведь потом не рассчитаешься!

  

   Четырёхлетний сын Эсты Ленукуэт был маленьким и самым главным пастушком. Весёлый и шумный хохотун, которого даже десятилетние дети слушались.

 

 

Смышлёный и хозяйственный мальчишка всегда обо всех заботился. Всякий раз приносил из лесу съедобные листья и плоды акаций на всю семью. Раздавал каждому и в равных порциях. Все эти дары леса были кислее лимона, но ели все и мне приходилось есть тоже.

 

 

Ленукуэт убирал территорию перед домами, собирал мусор, конфетные фантики и все дети ему помогали. Я его одаривала больше всех. У него было своё закреплённое маленькое стадо, с которым целый день проводил в лесу.

 

 

   Однажды выйдя утром из дома, увидела его лежащим у стены на мешке из-под маиса. Свою голову укрыл своим же платьем. Масаи, хоть мужчины, хоть женщины, всегда спят, укрыв голову. При этом не особенно укрывают тело. Вот и ребёнок, подумала, что спит. Оказалось, он был болен. Я дала ему таблеток, что б лечение было быстрым. Ясное дело, что есть деревья, коренья, но пока их найдёшь, нарубишь, отваришь - уже и помер. Но я о другом. Его маленькое стадо стояло рядом и ждало, когда он встанет.

  

   Козы и телята стояли, понурив головы. Другие дети отогнали их в лес пастись, а козлята с телятами вернулись через 15 мин. Потом Монти отогнал, так же стадо вернулось. До самого вечера пастушок лежал, а его стадо на него смотрело. Так и загнали их на ночь в загон голодными. Ленукуэт встал на следующий день, как ни в чём не бывало. Энергию некуда было девать, и он сломанной мотыгой перемотыжил всю землю вокруг дома. Снова смеялся и прыгал в одном сандалике, погоняя своим детским посохом телят. Совсем недавно он имел полный комплект обуви, теперь только один башмак. Так и продолжал ходить в одном, как и многие дети масаи. Этот ребёнок заражал своей энергетикой всех. Телята и козлята прыгали вместе с ним. Было ощущение, что животные и ребёнок говорили на языке чувств. Все вокруг, и взрослые, и дети, начинали смеяться.

  

   После этого случая с выздоровлением ребёнка, ко мне стали приходить масаи отовсюду. У кого-то голова болела, кого-то собака укусила, а кто-то впрок попросить лекарств на случай болезни.

 

 

Вся моя аптечка закончилась не заметно для меня. Большую часть медикаментов оставила в своей общине.

 

   А тут сезон дождей начался не заметно. Сначала ливни шли по ночам, а потом всё сильнее, да ещё и днём. Мой дом стал течь. Назревала катастрофа с "обрушением крыши". Решила, что надо уезжать и заявила о своём решении. Масаи, видно посовещавшись, отправили гонца в лес и жестом попросили ждать. Подросток к вечеру вернулся. Оказалось, что он был послан за палаткой на соседнюю гору, но дома не было взрослых, только дети, поэтому вернулся пустой. Я просто была растрогана их заботой. Ещё одну ночь пришлось переспать в доме, а утром двое взрослых и я пошли за палаткой. 

 

   Две реки преодолели, которые уже заполнялись мутной водой, и колодцы занесло песком, но бурные потоки появлялись только после сильного дождя. Поэтому женщины пока ещё копали ямы и набирали воду. Мои масаи говорили со встречными и путь оказался долог, но палатку добыли. Вернувшись, уже почти ночью её установили под навес, а очаг перенесли в мой дом, дожди его заливали. Коровья шкура в палатку не влезала, можно было её порвать, как и ветками от кустов, поэтому требовался матрас. Его не было, но было тёплое красное одеяло, которое имеет всякий масаи, что бы накинуть на себя в холод. Такое одеяло имела и я. Много раз пожалела о том, что не взяла свою палатку и спальник. Знать бы!

 

   Ещё два дня жила в палатке, но тут заболел следующий ребёнок в семье. Предполагаю, что была дизентерия. Надо было выехать на время. На следующий день, оставив свои вещи у масаи, я отправилась с маленьким рюкзачком в деревню Лингатеи, что бы оттуда уехать на базар в деревню Кетето и купить там матрас, а заодно пожить дней пять в отеле.