4
Моё первое путешествие в Монголию.
Я засыпал в кузове грузовика, едущего по берегу озера Хубсугул. Прямо на раcстеленном коврике, завернувшись в спальник. Было прохладно, и из него высовывалась только моя голова. Наверху раскинулось звездное небо, в котором время от времени вспыхивали кометы. Вся эта картина и шум мотора создавали ощущение, будто я перемещаюсь на космическом корабле по просторам Вселенной. В метре от меня лежала не то шкура, не то целая туша яка. Мы подпрыгивали вместе с ней на всевозможных кочках, камнях и корнях лиственниц. Уже больше суток грузовик штурмовал дорогу из Турта в Хатгал. Каких-то сто пятьдесят километров обернулись целым приключением! В общем, происходило всё то, о чем я мечтал! Это автостоп, и такое путешествие нельзя купить за деньги!
Монголия всегда мне представлялась какой-то сказочной страной, и я хотел туда попасть. Она продолжала оставаться такой даже после того, как я побывал во многих других странах. И вот настало время и для неё. Летом 2014 года граждане РФ еще должны были делать визу, чтобы поехать в Монголию. Я находился в Иркутске, и решал данный вопрос в этом городе. В начале августа, после того как виза была готова, я сел на автобус до Култука.
Вблизи Култука с трассы открывается вид на Байкал и окружающие горы. Потом дорога спускается вниз и проходит уже по самой деревне. Автобус ехал дальше, но я попросил высадить меня у поворота, от которого начинается трасса на Монды - населенный пункт на границе с Монголией. Я прошел пешком до переезда через железную дорогу, поедая шоколад и запивая его минеральной водой. За переездом я остановился, так как это место представлялось мне подходящим для того, чтобы начать автостоп.
Полдня я перемещался на различных машинах. Подвозили хорошо. Как обычно, водители не скупились на истории. Один из них, бурят, рассказывал, как в молодости ездил на лошади в Улан-Батор. Насколько я понял, этот поход он совершил не один, а вместе с несколькими другими всадниками. Кроме того, их сопровождали монголы, тоже на скакунах. Все это происходило в рамках официального сотрудничества СССР и Монголии. В будущем мне еще предстояло понять, насколько глубоки дружественные отношения между народами наших двух стран. Политикой они не ограничиваются, и всё на самом деле гораздо серьезнее.
Деревня Монды расположена в пограничной зоне, и перед въездом в нее на трассе стоит КПП. Человек, который довез меня сюда, сам оказался пограничником. Он объяснил, что граница находится примерно в 20 километрах, и поскольку уже вечер, то откроется она только завтра. Мы распрощались, и я пошел к роднику, о котором рассказал пограничник. На месте источника сооружен деревянный колодец, и его можно найти слева от трассы перед мостом через р. Иркут(если смотреть в сторону Монголии). Да и река Иркут в этой местности - кристально чистая, не такая, как в Иркутске, и из нее тоже смело можно пить воду.
Когда стемнело, на Монды обрушился ливень. Я в это время сидел в кафе. После его завершения я поставил палатку у реки, сделал свои традиционные 200 отжиманий и лег спать.
Утром с гор на деревню спустились облака. Вначале вообще почти ничего нельзя было разглядеть дальше палатки, но постепенно все рассеялось. Тем временем я собрал рюкзак и отправился пешком к границе. По дороге я встретил несколько коров, а чуть позже - статую Будды, у которой оставил монетку. Трасса казалась совсем пустой, но вдруг мимо проехали три пикапа с красноярскими номерами. Чего в них только не было: и квадроцикл, и лодка! Сразу видно - ребята собрались в экспедицию с целью поиска сокровищ Чинсгисхана. Через полчаса деревенские мужики довезли меня до пропускного пункта перед следующим пропускным пунктом. Он находится в лесу и представляет из себя будку и шлагбаум. Местные мужики сами подняли шлагбаум, и поехали дальше, а меня оставили. Жители приграничных деревень перемещаются по окрестностям свободно.
Здесь уже выстроились в очередь красноярские джипы. Я конечно же разговорился с водителями. Они угостили чаем и предложили переехать границу вместе с ними. Что интересно, один из участников экспедиции оказался международным судьей по кикбоксингу. Я стал раcспрашивать его о том, как нужно правильно ставить удар, и в ответ он показал мне кое-что на практике. На следующем, финальном пропускном пункте нам в паспортах проставили штампы об выезде из России. Именно на российской стороне водителей военные изрядно помучили, заставив их слить все цистерны с запасным горючим в бочку пограничников, объясняя это тем, что монгольские официальные лица жалуются на контрабанду топлива. Следует отдать должное водителям джипов - они противились до последнего, однако требование пришлось все же выполнить. В Монголии нам только проставили штамп на визу о въезде, и путешествие продолжилось.
Сразу после пересечения границы водители и их товарищи решили отметить это событие. Мы проехали чуть вперед, и остановились. Красноярские искатели приключений достали водку и хлеб. Я, как обычно, участвовать в распитии яда отказался, но никто не расстроился. Наоборот, мои новые знакомые обрадовались, что среди них появился трезвенник! Они даже предложили отправиться в путешествие на джипах вместе с ними. По их словам, они держали путь в какую-то очень удаленную и безлюдную часть Монголии, где собирались рыбачить с лодки и гонять на квадроцикле. Я ответил им, что подумаю над их предложением. Ребята оказались очень душевными, однако путешествовать с теми, кто пьет, - это не мой стиль. Окончательно я понял, что наши дороги должны разойтись, когда мы приехали в деревню Турт, и красноярцы купили в местной лавке ящик водки. Пожелав этим добрейшим и замечательным людям счастливого пути, я пошел пешком в свою сторону.
Помимо трезвого образа жизни, была еще и другая причина продолжить путь одному. Мне хотелось поскорее погрузиться в местную культуру, начать общаться с монголами на их языке. Для этого я выписал из интернета несколько фраз со следующим смыслом: "я иду в Улан-Батор"("Би Улан-Батор явна"), "денег нет"("Мунго байхкю"). Последняя фраза требовалась для объяснения водителям, что еду я только автостопом, а не за плату. Между тем, у меня имелись русские деньги, и, как оказалось, в Турте даже есть банк, где их можно поменять, и не один! Правда, выглядят они по-деревенски. Кто бы мог подумать, что внутри избушки могут работать люди в пиджаках! При этом почти все посетители банка - в традиционных монгольских халатах! Поменяв рубли на тугрики, я купил хлеб, воду и шоколад. Это были почти последние мои траты в Монголии. Впоследствии я пришел к выводу, что деньги для путешествия по этой стране не очень-то и нужны. Во-первых, в степи возле Хубсугула магазинов нет. Во-вторых, на всем ее пространстве разбросано множество юрт, в которых живут чрезвычайно гостеприимные люди. Они настолько рады путешественнику, что просто пройти мимо не позволят - обязательно поймают и накормят. Забегая вперед, скажу: из-за переедания пришлось уехать в Россию чуть раньше, чем я рассчитывал - желудок с трудом справлялся с таким обилием пищи.
У меня как всегда не имелось никакого плана. При этом я обычно путешествую с картой, но в этот раз не было и ее. Я примерно знал, что на восточном берегу озера Хубсугул существует какая-то дорога, а на западном - только таежная тропа с медведями и горы. Мой выбор пал на восточную сторону. Также я не обладал информацией о движении транспорта по этой дороге - есть оно или нет. Однако меня это волновало мало. Если по дороге проезжает хотя бы одна машина в 1-2 дня, то автостоп обязательно состоится. А в случае их полного отсутствия, я намеревался преодолеть весь путь вдоль Хубсугула пешком. Руководствуясь этими принципами, я вышел из Турта в степь и просто пошел по ней. Поначалу дороги не было видно, но потом ее удалось различить среди моря травы по облаку пыли и грузовику, создавшему его.
Добравшись до моста с пасущимся около него стадом сарлыков(яков), я сделал пару фотографий. Возникли сомнения: а стоит ли идти напрямик через стадо или где-то обойти его? Сарлыков, рогатых длинношерстных животных, я до этого видел только раз в жизни - в Туве. Они показались мне очень спокойными, но надо быть готовым к любому развитию событий. Тем временем сзади послышался шум мотоцикла. На нем ехали монгол и монгольская девушка. Увидев меня, они остановились. Я указал на сарлыков и спросил по-русски, опасны ли они. Парень немного знал русский и ответил: "Опасно? Не, х**ня!" Девушка слезла, и он предложил мне сесть на мотоцикл вместе с ним. С рюкзаком на двухколесном попутном транспорте - такого автостопа у меня еще не было! Я сел, и мы помчались навстречу быкам. Монгол уверенно направил в их сторону мотоцикл, но на мосту пришлось сбавить скорость, так как сарлыки не хотели расходиться. Потом, медленно и неохотно, они все же расступились. Мотоциклист провез меня еще пару километров и повернул обратно. Насколько я смог понять, зовут его Парамуш.
Еще часа полтора я двигался пешком. Вскоре степной пейзаж сменился лесом из лиственниц. Дорога уже проходила в непосредственной близости от озера Хубсугул. Я пил из него воду. Ее чистота и прозрачность такая же, как у Байкала. Меня уже начинали посещать мысли о купании и ночевке в палатке, как вдруг рядом остановился грузовик. Из кабины вышли два мужика и женщина, дочь водителя, как оказалось. Я начал с ними общаться, используя те монгольские фразы, которые у меня были выписаны на листке бумаге. Чтобы объяснить, что я здесь сделаю, я сказал: "иду в Улан-Батор". Они с любопытством стали разглядывать мой словарь. Поскольку монгольский алфавит - тоже кириллический, то они могли без труда прочитать слова. Водитель-монгол попытался говорить со мной на русском языке таким образом, что из 10 слов только одно можно было назвать русским. Тем не менее я его понял, смысл речи был следующим: "Ты шел пешком, а теперь ты поедешь с нами!". Забросив рюкзак в кузов, я залез вместе со всеми в кабину. Грузовик направлялся к населенного пункту Мурён, который находится еще дальше, чем Хатгал, поселок на южном берегу Хубсугула.
Дорога вдоль озера Хубсугул - грунтовка, с камнями и неровностями. Как я сказал в самом начале, благодаря ей 150 километров мы преодолевали почти двое суток. Однако дело не совсем в этом. Пришло время раскрыть истинную причину столь медленного продвижения: водитель часто останавливался в юртах на нашем пути, чтобы пообщаться со знакомыми и поспать. Так мне удалось побывать в нескольких юртах, сфотографировать их внутри и снаружи, попробовать местную пищу, познакомиться с кочевниками и их культурой. Началось все с семьи, живущей в доме рядом с озером Хубсугул. Да, именно в доме, в бревенчатом срубе, а не юрте. Других домов вблизи не было, и вообще подобное жилище не характерно для монголов. Конечно, в таких местах, как Хатгал, Мурен, Турт, много домов, но у меня сложилось твердое убеждение, что большая часть населения Монголии живет именно в юртах. Я еще не изучал официальную статистику, но это вполне может оказаться правдой.
Деревья в Монголии встречаются только в северной ее части, и если уж и где-то и могло получить распространение строительство избушек, то этот как раз на озере Хубсугул. Интерьер бревенчатого сруба очень походил на внутреннее убранство встречавшихся мне юрт: ковры, подушки, шкафы вдоль стен, печка в центре, и пустое пространство вокруг печки.
Вначале мне предложили выпить соленый чай с молоком за столом на стуле. Затем хозяйка приготовила ужин. Вместе со всеми я уселся на полу для трапезы. Когда было принесено основное блюдо, хозяин произнес мне его название: "Пооц!". Без всякого сомнения, это слово имеет общее происхождение с бурятским "позы". Да и само блюдо приготовлено точно также: тесто, а внутри мясо с бульоном. Единственное отличие - монгольские "пооц", сделанные в избушке на берегу озера Хубсугул, мне нравятся больше, чем "позы" из какой-нибудь столовой в России. Кстати, идейным вегетарианцам пришлось бы в Монголии очень непросто. Все угощения местного населения, как правило, состоят из мяса.
После ужина в избушке поездка продолжилась. Вскоре стемнело. Мы ехали то по степи, то по лесу. Хоть я и сказал, что в этой местности много юрт, но нужно добавить: они находятся на расстоянии друг от друга. Некоторые из них стоят рядом, но очень часто можно увидеть только одно жилище, и следующее от него - довольно далеко. Впрочем, ночью, когда мы достигли такой одинокой юрты, уже нельзя было различить без фонарика ничего, кроме звезд на небе. Все три монгола из машины зашли внутрь. Света не было, как показалось мне снаружи. Вскоре они вернулись. Мы пробыли здесь всего минут пять, но эта остановка мне особенно запомнилась. Во-первых, все прочие наши посещения местных жителей длились более часа. Во-вторых, настроение моих веселых монгольских попутчиков и водителя полностью изменилось. До этого они все время шутили и смеялись, а теперь начали активно что-то или кого-то обсуждать. Возможно, хозяев юрты. В их голосе звучала ярость. Было понятно только одно: они не ругаются между собой, а просто таким образом совместно возмущаются. Я слушал их монгольскую речь, и мне показалось она звучит откуда-то из глубины веков, когда их предки отправились покорять мир на лошадях. Вполне вероятно, что тема их беседы заключалась в чем-то обыденном, а мое воображение нарисовало столь эпическую картину, поскольку я не мог ничего перевести. Кстати, обо мне они совершенно забыли. Постепенно накал эмоций пошел на спад. Мы еще около часа ехали молча. И тут начались приключения…
Грузовик увяз в песках дюн. Водитель взял топор и срубил в лесу два дерева, со стволами небольшого диаметра. Нашими совместными усилиями они были вставлены под задние колеса спереди. Теперь, когда водитель давил на газ, грузовик больше не буксовал в песке сразу, а проезжал по всей длине этих стволов, и только тогда зарывался снова. Мы повторяли данную операцию множество раз, пока не выбрались на твердую почву. В стороне от нас мы могли наблюдать темные воды ночного Хубсугула. Добравшись до следующей юрты, мы улеглись в ней спать. Хозяева поприветствовали нас, и тоже погрузились в сон. Я расстелил себе свой коврик и спальник.
Утром с разрешения хозяев я начал фотографировать все внутри и вокруг жилища. В целом увиденное очень напоминало мне тувинскую юрту Монгун-Тайгинского кожууна, в которой мне пришлось побывать шесть лет до этого: шкафы с узорами; подушки(все это вдоль стенок по кругу); печка в центре, труба от которой выходит в дымовое отверстие в верхней части юрты; низкий вход. Более того, в литературе мне попадалась информация, что тувинцы покупают каркасы юрт у монголов, а из собственных деталей используют только войлочную покрышку(ей покрывается каркас). Важным отличием снаружи является наличие у монголов солнечной батареи. В Монголии довольно много солнечных дней в году, и добыча энергии подобным способом имеет смысл. Солнечные батареи я видел у большинства юрт в Монголии. Вокруг юрты свободно пасутся сарлыки и лошади. Для первых также сделаны специальные загоны из бревен, а для вторых - коновязи.
Мне удалось попробовать несколько блюд монгольской кухни. Все они в основе имеют продукты скотоводства, кроме хлеба(выпекается в юрте). Даже соленый чай состоит из молока и жира, его добавляют в него целыми кусками. О "пооц" я уже рассказывал. Еще меня угощали большим количеством мяса. Его едят прямо с костью, которую обгладывают, держа в руках. Другое блюдо было приготовлено на моих глазах следующим образом: вначале в большой посудине мясо тушится; тем временем женщины делают на столе нечто наподобие блина из сырого теста; "блином" затем накрывают мясо; "блин" поливают бульоном, в котором оно продолжает тушиться. К чаю подается угощение в виде высушенного сыра, сделанного из молока сарлыка. Иногда этот сыр чрезвычайно тверд, но попадается и более мягкий. Мне нравится монгольская пища. В этот день я съел очень много. Мы путешествовали от юрты к юрте до поздней ночи, и везде нам были рады и кормили от души.
В следующую ночь мы нигде не останавливались, и спали только в кабине урывками. Внутри было очень тесно вчетвером. Когда водитель в очередной раз затормозил, чтобы поспать, я вышел наружу и залез в кузов, где лежал мой рюкзак и огромный мешок со шкурой сарлыка, взятой водителем у жителей одного из кочевий. Расстелив коврик и спальник, я расположился поудобнее и задремал. Через какое-то время я проснулся от шума - это водитель вышел посмотреть, где я. Убедившись, что я сплю в кузове, он завел машину и мы снова поехали. Утром я выбрался из спальника и с удивлением принялся разглядывать новую местность. Уже не было ни юрт, ни лошадей, как будто все это приснилось. Вокруг стояли деревенские дома с красными крышами. Мы приехали в Мурён. Водитель остановился прямо возле своего двора. Меня пригласили на завтрак, но прежде следовало помыть рюкзак и коврик. При свете дня обнаружилось, что в кузове раньше перевозили кирпичи, и от них осталась пыль, которой покрылись все мои вещи. После завтрака меня подвезли к трассе на Улан-Батор. Здесь автостоп продолжился.
На выезде из Мурёна я простоял часа три. Трасса представляла из себя современную асфальтированную дорогу с множеством машин. По ней даже проезжали большие группы мотоциклистов-путешественников из разных стран. Водители машин останавливались часто, но большинство ехало не далее 10 км отсюда. Часть из них соглашалась меня подвезти только за плату. Наконец, остановился добрый водитель - монгольский полковник, который ехал на джипе со своим личным помощником, двумя внуками, женой и двумя знакомыми женщинами. Оказалось, эти две дамы, мать и дочь, превосходно владеют русским языком. Они сказали, что полковник очень рад, что я русский, а не американец, и он готов довезти меня до Улан-Батора. Всего в салоне уже находилось пятеро взрослых и двое детей. И тут еще я, но все были довольны новым попутчиком. Мне на руки посадили ребенка. Полковник оказался большим ценителем музыки, и просил, чтобы я спел любую песню. Когда-то давно я знал песни, и даже сам чуть-чуть их сочинял, но к данному моменту я все забыл. Тогда полковник спел сам, и остальные подпевали ему. И пели они не что-нибудь, а "Катюшу"! Очень многие монголы, которые даже не знают русского языка, могут спеть эту песню, так как у них в стране она очень популярна. Уж "Катюшу" и я частично вспомнил, и исполнил ее вместе со всеми. Потом мои новые знакомые перешли на восточные мелодии. По голосу полковника было понятно, что он владеет горловым пением. Очевидно он учился где-то музыке, так как позже у него в гостях в Улан-Баторе я видел на стене традиционный двухструнный музыкальный инструмент.
В самом начале пути джип полковника сопровождала еще одна машина, принадлежавшая его друзьям. Когда мы сделали перерыв на отдых, я увидел их. Это были, как мне объяснили, "знаменитый на весь Хубсугул костоправ" и его жена. Супруга мануального терапевта с подозрением смотрела на меня. Я отказался пить водку, и поэтому она сделала предположение, что я вовсе не русский, а шпион из какой-то вражеской страны. Более того, как было переведено, она сказала про меня: "Он не пьет. Странно. Хитрый и злой человек." Этот случай, конечно, очень забавный. И в это трудно поверить, но все монголы в тот момент прислушались к ее догадкам и стали какими-то серьезными. Более того, меня попросили предъявить паспорт! Это было проще простого, и я показал.
Из Мурёна в Улан-Батор построена хорошая дорога длиной около тысячи километров, однако у полковника имеется свой излюбленный маршрут. Во-первых, по его словам, он короче на пару сотен верст. Во-вторых, ехать приходится по родной монгольской грунтовке с несколькими колеями, а не по ненавистному асфальту. Проходит грунтовка и через перевалы, где только джип и может пролезть, а все остальные машины приходится толкать и вытягивать на буксире; проходит она и через реки, где в лучшем случае есть паром, а чаще всего - просто брод. Кругом степь и другие красоты природы, сохранившиеся тут в большей степени, чем там, где проложена новая трасса. Полковник родился и вырос в этой местности, и поэтому здесь ему нравится ездить несмотря на препятствия. Однажды мы остановились на ночлег в деревне в гостях у его родственников. Они выделили нам бесплатно целую гостиницу("буудал" по-монгольски), находящуюся в их личном владении. Родственники приготовили очень много еды. Вновь я объелся.
Пару слов следует сказать о других моих спутниках. Жена полковника - врач. Она ставила ему капельницу в дороге. Мы остановились для этого посреди степи, так как у водителя стало плохо с сердцем. С внуками полковника удалось побегать и поиграть в бокс: они накинулись с кулаками и начали бить в мое лицо. Как мне перевели, эти дети называли меня "русский брат". С женщинами, которые все переводили, я потом еще раз встретился - в этом же году, осенью, на фестивале русского языка в Петербурге. Самый интересный персонаж - это личный помощник полковника. По национальности он - камбоджиец, и поэтому монголы дали ему прозвище Камбодж. Он переехал из своей страны в Монголию много лет назад, и участвовал до этого в в военных конфликтах в юго-восточной Азии. Камбодж рассказывал, что русские тоже были там в качестве союзников, и от них он выучил словосочетание "сто грамм" и слово "наводчик"(кем он и являлся в сражениях). Насколько я понял, речь шла о войне во Вьетнаме. Камбодж живет в Улан-Баторе в юрте с женой. Столица Монголии - большой город, но любовь к юрте проявляется у горожан с особой силой: это жилище присутствует здесь в больших количествах, почти на равных правах с современными зданиями. Я удивлен, почему юрты до сих пор нет в национальном флаге Монголии?!
Дом полковника, впрочем, - это типовая пятиэтажка. У него в гостях меня снова как следует накормили, после чего я со всеми распрощался. После приезда в Улан-Батор я отправился обратно в Россию с мыслями о том, что на далеком востоке у нас есть такой замечательный сосед, как Монголия, в которой поют наши русские песни и считают нас лучшими на свете друзьями, а я об этом ничего прежде не знал.
Сообщение отредактировал puteshestvennik: 24 августа 2015 - 11:02
