Сообщений в теме: 32

[Tamarita]

ЮГ ЭФИОПИИ

У меня внутри всё трепетало. Неужели я увижу разнообразие народов Африки, многие из которых облюбовали для жизни юг Эфиопии? А справлюсь ли? Возможно ли там передвигаться одной? Как дикие народы относятся к одиноким туристам, тем более к женщинам? А вдруг забросают меня камнями, что бы не мешала им жить и не лезла с фотоаппаратом, а ещё хуже палками побьют спьяну? Да и вообще пустят ли меня в их деревни без машины?

Вопросов было много, а ответов не было совсем. Все отчёты, что читала при подготовке, мне почти ничего не давали. Люди путешествовали группами, на заранее арендованной машине и взятом в прокат проводнике. Пару раз набрела на рассказы о самостоятельных походах, но они были короткими. Мне повезло, и я всё-таки раскопала отчёт молодой пары, которые передвигались по южным деревням Эфиопии местным транспортом. Этот отчёт взяла за основу. Информация у них оказалась нужной, она ясно и чётко рисовала картину предстоящего пути, хотя вопросы оставались. На них мне предстояло ответить.

22 января с утра уложила вещи в чемодан, решив ничего в отеле не оставлять. Ещё раз просмотрела украшения, приготовленные для племени мурси и привезённые из России. Красиво. Им понравится. А потом отправилась напротив, попить утренний кофе. Кофейная церемония, как всегда, была идеально обставлена, курящийся дымок распространял благоухание сказочных цветов. Кофе, конечно, оказался неподражаемым. Тут случился диспут на тему «Путин и Обама». Участников было трое, я и ещё два эфиопа. Они спросили, как мы относимся к нашему президенту, вопрос извечный и можно сказать банальный. Не знаю, чего они ждали в ответ, наверное лояльности по отношению к Обаме, а я возьми и выпали:

- Наш президент – лучший! Мы молимся за него и за его здоровье, он умный, сильный, весёлый, он настоящий и очень красивый. Он наш щит. А ваш Обама – что б он сдох!

Эфиопы аж со стульев сползли.

- Так Обама не наш!

- Всё равно африканский!

Я прекрасно помнила, как кенийцы, угандийцы и танзанийцы радовались вновь выбранному президенту Америки, как они повсюду развешивали рекламные щиты и лепили его портреты на футболки, сумки, кепки. Сейчас приутихли.

Мои собеседники, как ни странно меня поддержали. Забегая вперёд, скажу, что и в Кении и на Коморах люди задавали мне те же вопросы, полностью соглашаясь со мной и восхищаясь нашим президентом. Даже и не думала, что он так популярен и одобряем в мире. В приподнятом настроении отправилась в аэропорт.

Бедный мой чемодан! Верхняя ручка уже была вырвана и висела на одном шурупе. На самой видной его стороне был вырван клок ткани, а разбитые колёса плохо катились. И это за две недели! Отношение к багажу здесь не уважительное, даже и не знаю с какой тарой ездить в Африку! Хоть автобусом, хоть такси, хоть самолётом, финал один – угробленный саквояж! Успокаивала ещё одна ручка сбоку, которая пока была цела и при случае за неё можно ухватиться. Приехала в местный терминал и сразу ко входу подалась. Смотрю, знакомая шляпа над народом возвышается, толстые линзы на солнце сверкают.
- Тис! Тис!
Бедный Тис. Он беспомощно крутил головой, пока не схватила его за руку. Два дня назад мы расстались и вот снова встретились. Ну просто по кругу ходим! Он прилетел из Бахр Дара, для него закончилась Эфиопия. Он отправится в Таиланд, а я ещё похожу! Мы так были рады снова увидеть друг друга, что, располагая временем, решили вместе пообедать. Ну, а потом расстались навсегда.

Пройдя регистрацию на свой рейс в Арба Минч, сидела в зале ожидания, отдавшись весёлым воспоминаниям последних дней. И тут меня окликнули. Не поверите, за моей спиной стоял тот самый англичанин – оператор, что был со мной в одной машине на вулкане Эрт Але. Он летел в Лалибелу. Наши рейсы совпадали по времени, и мы обрадовались возможности пообщаться. Ожидая вылета, смотрела его фильмы об Индии, Шри-Ланке и ещё о чём-то. А тут посадку объявили. Теперь уже с англичанином простилась и пошла к своему винтовому самолёту. Да, север Эфиопии изъезжен туристами, тут даже одиночек оказалось многовастенько. 

Перелёт в Арба Минч занимал часа полтора, мой сосед немец, летел один, как и я. Раздали бутерброды и напиток. Съели. А тут вдруг самолёт на посадку пошёл. Интересное кино! Вокруг пустыня, ни домика, ни шалаша! Напряглась. Аэродрома не было, взлётные полосы отсутствовали. Плюхнулись на грунтовку и покатились, поднимая пыль. Когда завеса рассеялась, то увидела выровненное по возможности поле, огороженное по периметру колючей проволокой. Вдалеке виднелось сооружение на подобие крытой автобусной остановки, а рядом будка вроде телефонной. По полю шли три человека, а работники будки несли их багаж в самолёт. Это было местечко под названием Трубак! 

Тут настоящая «труба»! Я даже не увидела подобия какой-либо деревни, видимо это место столь неудобно для наземного транспорта, что власти решили заслать сюда самолёт. Хотя не знаю. Стояли тут полчаса, я не понимала, как мы будем взлетать. Как вообще мы сможем взлететь? Самолёт пошёл на разворот, у меня сердце замерло, знаю, молились все. А когда начал разгон, то клубы пыли занавесили иллюминаторы, а рытвины и ухабы подбрасывали нас и раскачивали из стороны в сторону. Вдруг, о чудо, оторвались от земли! Даже стали набирать высоту, оставив пыльную землю, а когда поднялись под облака, то я поверила, что мы взлетели. Это действительно было чудо! Ведь самолёт совсем не маленький и ему нужен хороший разгон. Ни разу мне не приходилось пережить подобное. Даже у папуасов в Индонезии имелись приличные взлётные полосы, не смотря на жуткую глубинку долины Балием. 

Ну, а дальше что? А дальше мы жёстко приземлились в аэропорту Арба Минч и нервно хохотали с моим соседом над ситуацией. Все остальные пассажиры виду не подали и страху не показали. Я думала мы с соседом одно такси возьмём на двоих, что бы в город доехать, а его оказалось встречали. Значит «арендованный», на джипе будет ездить. Осталась я одна. Пооглядывалась по сторонам, что б осмотреться, а тут мне девушка машет из «минибаса». Повезло, транспорт принадлежал администрации города и меня бесплатно доставили в центр к самому отелю. Мест для проживания тут оказалось больше, чем я думала. Отели и гестхаузы теснились по всем центральным улицам, устроилась за 160 быр в лодж и подумала, что первый шаг на юг Эфиопии я сделала. 

Посёлок был совершенно обычным, пыльным и многолюдным. Я шла по улицам, заваленным манго, бананами, сорго, кофе, а ещё, любимыми всеми, резиновыми сандалиями. Мимо меня проскакивали джипы с группами туристов, которые то в племена ехали, то обратно. А я-то думала, что быть мне здесь одной, хотя по сути дела так оно и было. Да я и не расстроилась, в церковь зашла посмотреть, а заодно и помолиться. У самого входа нищие стояли, замотанные в грязь, лохмотья распластались по земле. Ни пол их не известен, ни возраст. Служба проходила на улице. Присела на бетонную скамью, как и все, крестилась вместе со всеми и радовалась, что этот посёлок совсем не дикого племени, камнями не закидают, палками не забьют. 

Действительно, ни одного представителя диких народов я тут не встретила! Для общей адаптации, это хорошо, а интереса - никакого. Уже в сумерках возвращалась обратно. Зашла на ужин в ресторан. Пока ждала, местный гид «нарисовался». «Ну, вот - подумала - пока всё не покажет на волонтёрских началах, пусть даже не подходит». Представляете! Согласился! Даже жалко стало. Решила, заплачУ, если того заслужит. От самой церкви ведь за мной шёл! Все ноги сбил, но из виду не выпустил. Только глупый не поймёт, что я новичок. Ходить медленно по городу и крутить головой по сторонам, может только свежеиспечённый посетитель. Возможную программу обговорили, и я исчезла за воротами своего лоджа. Номер оказался сырым и сумрачным, решила, что завтра обязательно перейду в другое место. Но с утра поеду в деревню Дорзе, что в сорока километрах к северу. Там намечался местный рынок, посмотрю, что они за ткачи такие, а может и другие народы увижу.

[Tamarita]

Утром, собрав вещи, оставила их под охраной секьюрити и отправилась на автовокзал. Автобусы в Дорзе идут часто, поэтому совсем нет надобности вставать рано, а ехать всего час. Базарный день (маркет дэй) проходит там по понедельникам и четвергам. Дорога гористая, асфальт в ямах и выбоинах, придорожный лес утратил свою свежесть, подёрнулся сизым налётом пыли.

Не доезжая до Дорзе, вдруг увидела красивые и высокие дома из травы, с аккуратным входом и козырьком над ним. Я их узнала! Это были выставлены на показ дома ткачей, коими являлись люди народа дорзе. Их фотографии есть у каждого туриста, который здесь побывал. 

 - фото из интернета (HomoPhoticus)

Автобус остановился у очень живописной окраины. Деревня разместилась на чистых холмах, поросших низкой травой. На выходе из транспорта атаковали гиды, каждый пытался завладеть мною. От такого повсеместного количества гидов уже голова кругом шла. Они надоедали и даже раздражали. Один из них просто требовал, что бы я зашла в офис и зарегистрировалась, он не давал мне дорогу и нагло заявил, что на базар без гида заходить запрещено.

Но, я же свободная женщина свободной страны! Понуждать меня не надо, на ваш базар пойду смотреть сама, хотя не известно ещё, что он из себя представляет? Базар, это не музей и не театр, где требуется входной билет. Когда тот гид сообразил, что напором денег не заработаешь, он стал мило уговаривать зайти в его офис и посмотреть работы ткачей в виде шарфов, пледов, палантинов. Пообещала зайти после осмотра деревни, ведь рыночная площадь ещё была пуста. Народ там собирается к двенадцати, а расходится в шесть вечера. Пока суть да дело, пошла гулять по холмам, а за мной куча детей. Тут в Эфиопии гиды, дети, попрошайки надоедают так, что все красоты этой страны меркнут в одночасье. Здесь такое количество туристов, что только ленивый не назовёт себя гидом. Их было полрынка и все хотели меня. Ну, скажу я вам, терпение тут должно быть особым!

Дорзе привольное, живописное местечко с макетами домов местного народа. Такие дома до сих пор строятся в деревенских дворах, но все они закрыты высокими заборами, видимо зафотографировали. Поэтому местные культработники выставили макеты жилищ для туристов, как наглядное пособие. Обошла ту деревню. Народ совершенно обычный, без каких либо принципиальных отличий, свойственных племени дорзе. Многие из них тянулись в сторону базара, несли туши коров и коз, привязанные к перекладинам, женщины балансировали с грузом на голове, а дети бежали за мной, не давая собраться с мыслями. 

Когда вернулась, базар уже был заполнен до половины. Готовая пряжа и шерсть тут материал первой надобности. Белыми мягкими копнами она была навалена на расстеленные мешки. Тонкая выбеленная пряжа продавалась прямо с рук, такую ценность в пыль не бросишь. Как ни странно, но многих действительно интересовал этот товар. Все крупы, фрукты, овощи вниманием обделила, но интересной стала группа людей, курившая местное подобие кальяна. Перед каждым стоял сосуд с водой, угли в жаровне и длинная курительная трубка во рту. Я за ними долго наблюдала, но так и не дождалась, когда кто-либо купит это «сооружение». 

Необычным рынок не назовёшь, ни тебе интересных личностей, ни тебе традиционных одеяний. Пошла, присела под одним навесом чай попить, снова дети вокруг уселись, купила пакет со сливами и всем раздала. Таким образом отвязалась от кричащей, сбивающей с ног детворы. Рынок мне не понравился, любопытным он не был. Оставалось только поесть свежую инжеру с жареным мясом, где мне накинули 10 быр сверху, а потом усесться в автобус, который ждал пассажиров с покупками. В Арба Минч приехала днём. Только вышла из ворот автотерминала, а там вчерашний гид ждёт на входе, что бы никто другой не перехватил. Грустно всё это как-то, не оставляют тут вас в покое, лишают свободы напрочь. Ну и потащился вслед за мной. 

Мне переезжать надо, а этот гид везде вперёд меня лезет, в отели забегает, сервисом интересуется. Глядя на его рвение, попросила отвести меня на источники в лес, пусть хоть это покажет. А что было делать? До них пять километров ходу по настоящим джунглям. После того, как подобрала себе жильё и оставила там свой скарб, отправилась вслед за своим проводником. Зашли предварительно в магазинчик на выходе из Арба Минч, что бы купить воду себе и ему, да по пачке кремовых печений. Мой гид сразу стал печенье есть и водой запивать. Пока дошли до поворота в лес, он уже всё съел. 

Дело было к вечеру, я сомневалась, что нас впустят в заповедную зону, но мой попутчик уверял, что до шести вечера мы успеем. Не успели. Пока я разглядывала всяких птиц, а особенно аистов марабу на высоком дереве, солнце катилось к закату. Скауты на проходной со шлагбаумом предложили нам прийти завтра, а завтра мне не надо. На завтра у меня план отправиться в г. Джинка, там люди мурси с тарелками в губе гуляют, цимаи в набедренных повязках, хамеры с причёсками один в один. Поинтереснее ваших источников будет! Мне сегодня надо, и сказала своему незадачливому компаньону, что бы развлекал меня, как обещал. Тот задумался, но не надолго. Придуманный им маршрут меня просто осчастливил, он наполнил впечатлениями моё пребывание в Арба Минче, он даже компенсировал пустую поездку в деревню ткачей. Это был красивый поход по горам.

Сначала шли лесом по песчаному руслу пересохшей реки. Ноги вязли не торопливо. Мой компаньон быстро съел вторую пачку печенья. Красивые птицы по колючим кустарникам щебетали, совсем не принимая нас во внимание. Потом каменистая тропа началась с лёгким подъёмом на холмы. Местные жители часто встречались, а всё потому, что эта тропа была самой короткой, соединяющей две части городка, верхнюю и нижнюю. В какой-то момент ушли с той тропы, и вышли на самый острый горный хребет. Только вскрикнула и замерла. Далеко-далеко под отвесной горой, под моими ногами расстелились зелёные джунгли. Лёгкой синевой была подёрнута даль. Красная дорога тонко извивалась среди густой поросли, то исчезая под сенью дерев, то снова появляясь. Именно там бьют холодные родники, дети взбирались по густым зарослям вверх, возвращаясь с купания.

Внизу стоял «зелёный шум», а тут, на самом верху, несло песок по колючей саванне. Наша тропка была едва заметной, у каменных монолитов она сворачивала по отвесному склону, огибая не удобные участки пути. Кому это в голову пришло, так ходить? Оказалось осликам! Они иногда поднимались козьими тропами на этот тонкий гребень с самого глубокого низа, навьюченные травой и хворостом. Их хозяева каким-то чудом поднимались вместе с ними. Потом они шли по острой каменистой кромке, где стояли и мы. На нужном повороте сворачивали к себе домой. Сойдясь на тропе, мы уступали путь друг другу, протискиваясь почти впритирку.

Напротив - возвышалась гора. По обе стороны от неё раскинулись два озера, одно из них Чамо, они поглощали своими водами красный, вечерний закат. Взгляд не отвести, красками не насытиться. За нашей спиной находился Арба Минч, но я не хотела на него смотреть, там не было тех чудных пасторалей, что так западают мне в душу. Камни нависали козырьками над кипучей зеленью, а на них ютились парочки, шелестя о любви. Дети со стороны деревни, завидев меня, бежали что было силы, карабкались на валуны, что бы задорно бросить мне в лицо «Юю!». Это вместо фаранджи, на севере. Тут на юге Эфиопии, всех белых называют юю, от английского «ты». А то и ещё чуднее, «чайна»! Мы тут для них все на одно лицо, что «чайна» (китаец), что «раша», как впрочем и они для нас. Поэтому, когда на улице кто-либо кричал «Чайна!», я знала, что это я.

Наша прогулка завершилась под самый заход солнца, когда краски становятся более контрастными, а оттого наиболее яркими. По пологому склону со стороны деревни росли необыкновенные растения, называемые здесь Розовым деревом. Хотя от розы тут ничего нет. Толстые белые стволы с кривыми короткими сучьями не имели листвы, лишь розовые крупные цветы лепились прямо на тело дерева. Форма ствола напоминала кувшин, что бы влагу накапливать, по «принципу баобаба». Деревья были не высокими, молодёжь сидела на их сучьях, проводя время в беседе. А мне хотелось их разогнать, ведь деревьев этих не много осталось, только на юге Эфиопии, да на острове Сокотра. Там они называются адениум, или пустынная роза. Мне хотелось на них смотреть бесконечно, настолько притягательным и загадочным был их внешний вид. 

 - это розовое дерево ещё молодое и его ствол не набрал объём, но всё равно красиво

Уже по темноте спустились в поселение, почти бежали улицами и переулками в район автовокзала, где был мой «дом». А это совсем не близко, из каждой подворотни неслось: «Юю! Юю!», подгоняя меня и удивляя, что даже ночью я различима. В ресторан у моего отеля забежали к самому закрытию, но персонал нас накормил и терпеливо ждал конец трапезы. Мой провожатый от денег отказался. Он был настоящий волонтёр! На следующий день я уезжала в д. Джинка, но пообещала своему гиду снова вернуться и осуществить не состоявшийся трип к родникам. На том и порешили.

[Tamarita]

ДЖИНКА

Ранним утром, как и положено, вышла из отеля. В пять часов утра ещё темно, и просто ни души на улице. Чемодан предательски громыхал, гулко разрывая ночь. Мне бы только на широкий проспект выбраться, а там светло, да и движение имеется. Чувство страха мне не чуждо, даже труслива я с самого детства более, чем другие. Впереди уже видела освещённый проспект, и тут из сточной канавы поднялась фигура. «Вурдалак!», мелькнуло в голове. Короткое тело с длинными руками и кривыми ногами направилось мне навстречу. Его силуэт отчётливо вырисовывался на фоне светлого проспекта, до которого я уже не успевала. Я резко рванула вправо, узнав местного сумасшедшего, который ещё днём хватал за одежды всех проходящих мимо женщин и даже имел виды на меня. 

Уродливое тело побежало мне наперерез. Мой саквояж к ямам был не приспособлен и тормозил бег. Успею, не успею? Карлик уже близко, но я на два шага раньше. Полторалитровую бутылку воды заранее выхватила из сумки, что висела на плече вместе с фотоаппаратом. Карлик протянул ко мне длинную руку, и я наотмашь, что было силы, ударила его по голове пластиковой бутылкой. Он неуверенно пошатнулся и упал. Я бежала и кричала так, что слышала вся Эфиопия! Выскочив на проспект, остановилась и обернулась, урод лежал на дороге не шевелясь. Ужас, я его убила! Молодая семейная пара остановилась рядом и спросила, что со мной? Как могла рассказала, но скрыться с места убийства не смела. У меня тряслись руки и передёргивало тело, голос дрожал, а мозги не думали. Тут вдруг «труп» зашевелился. Мой ужас передался молодым людям, и мы втроём побежали к автовокзалу. Там было более людно, но моё состояние пережитого кошмара долго не проходило. Контуженый карлик страшнее мёртвого! В Арба Минч я больше не вернулась.

В автотерминале тогда заявили, что автобус в Джинку уже ушёл, но можно добраться туда через д. Консо на маршрутном такси, которое не намного дороже автобуса. Да хоть на чём! Маршрутка в Консо ждала за территорией, и меня туда проводил сотрудник вокзала. Успокоилась только тогда, когда уселась на мягкое сиденье и заплатила 40 быр за билет. Микроавтобус двинулся в путь не спеша. Собирали людей по всему городу, а когда выехали за окраины, то красный диск солнца уже поднимался из-за горы. Секунды, и он распластался лучами по небосводу.

Потянулись круглые домики с конусовидными крышами. Самая их «маковка» укрывалась кувшинами разной формы и размера. Но были и такие поселения, где глиняные дома разрисовывались цветными геометрическими фигурами. В мелких, почти пересохших, речушках народ принимал утренний туалет, раздевшись донага. Люди несли воду с реки в жёлтых пластмассовых канистрах, столь же любимых местным населением, как и резиновые сандалии. Канистры возвышались на головах и были подвязаны за спиной. Дети всех возрастов тащили воду в пластиковых бутылках. Так вот для чего они выпрашивают эти бутылки у туристов! Что бы ходить с ними за водой, ведь канистра тяжела и громоздка для малых детей. 

Утренняя свежесть была приятна, ветром проникала в окна нашей маршрутки, трепала мои волосы и обдавала запахом саванны. Красные эрозийные почвы создавали ошеломляющий рисунок каньонов и оврагов. Дождевые потоки прошедших дождей оставили на них свои следы в виде, волн, наплывов, ложбинок, навесов. Таков юг Эфиопии. Этот причудливый рисунок почвы тут не редкость, он повторяется во многих местах. 

Розовые деревья, это вообще чудо! Их здесь так много, что уже не казались эндемиками. Их сучья – обрубки, увенчанные розовыми цветами, умиляли взор. Коровы беспардонно чесались о их причудливые стволы, а женщины с канистрами отдыхали, прислонившись к ним спиной. По дорогам снова гнали рогатых коров, в то время, как на севере страны коровы горбатые. 

Водитель с помощником купили чат, сразу стали его есть. Я занервничала, но терпела, пока у водителя не стали закрываться глаза. Наблюдала за ним в зеркало и сказала об этом помощнику, но тот хлопнул меня рукой по коленке и крепко её сжал, вроде того, что «Не боись!». Такое панибратство мне было ни к чему, и так же ударила его по коленке в ответ. Тоже мне, друг нашёлся! А когда приехали в Консо, то он услужливо отвёл меня к нужному автобусу, который вскоре отправился в Джинку (70 быр). 

Ближе к вечеру добрались до места назначения, покрывшись слоем дорожной пыли и изнемогая от жары. Два подростка встретили меня у двери автобуса и уверенно пошли рядом. Мне не хотелось разговаривать, но они требовали общения, особенно один, тот, что поменьше. Я не произносила ни слова, делая вид, что здесь не впервой и сама всё знаю. Но меня выдавали мои ошибки, и тот, что поменьше, постоянно корректировал мой маршрут и подсказывал, где надо выйти, как дойти до гестхауза, где лучше пройти. При этом он умолял с ним поговорить:

- Поговори со мной. Тебе легче будет. Может я говорю на твоём языке. Я много языков знаю. Я тебе подскажу. Ты не бойся. Я не хулиган. Я в школе учусь. У меня много друзей среди народов мурси и хамеров. У меня есть электронная почта. Я умею писать по-английски.

Вот таким односложным был его монолог. И я не выдержала, рассмеявшись. Пацан был рад, и представился Догу. Он действительно говорил на многих языках, кроме русского. Да и не беда! Хороший английский лучше плохого русского. Я не удивлюсь, если он знаком многим, ведь его общение с иностранцами и его познания возникли не на пустом месте. Этот пытливый и всезнающий Догу даст фору любому взрослому гиду, но себя он так не называл. Был совершенно скромен, даже, кажется, не знал, что он талантливый ребёнок. Взрослые здоровались с ним за руку и на равных. В общем я прониклась к 13-тилетнему жителю Джинки взрослым уважением. Он стал моим советником по «делам племён», он знал ответы на все вопросы, его пунктуальность сражала меня наповал. Догу был ребёнком, но каким? Он был вундеркиндом! Но! Этот вундеркинд очень любил деньги.

Догу привёл меня в Pension Hayat. Новенький, только что отстроенный ещё не имел света, поэтому получив к вечеру свечу от сотрудника пансиона, была несколько озадачена. Стоимость за номер оказалась не высока (160 быр), решила, завтра перейду в другое место со светом, хоть цена и будет выше. 

Догу в этот же день перешёл в наступление и предложил отправиться вместе с ним в деревню к мурси. Транспортом для нас должен был стать рейсовый автобус, а мои затраты Догу оценил всего в 580 быр, это примерно $30. К тому же деревня предлагалась совсем не туристическая, а натуральная. Простота попадания в племя мурси и дешевизна трипа меня насторожили. Ведь все туристы хором заявляли в своих рассказах, что в племя можно попасть только на джипе и за кругленькую сумму. При этом получая разные там разрешения и оплачивая вход в деревню. Предложение Догу и реальные рассказы просто никак не вязались вместе, поэтому я его отвергла, пообещав подумать. Но Догу был совсем не прост, и я уже висела у него на «крючке».

Мне не терпелось пройтись по Джинке, хотя знала, что задержусь здесь надолго. Ну, хоть бы одного цимая или хамера увидеть! И я пошла. Вышла на большой стадион и через него. Уже позже, пожив в Джинке не один день, узнала, что это старый аэродром. Плана у меня не было, шла, куда глаза глядели. Хаотично застроенное поселение продолжало строиться. Прокладывалась широкая асфальтированная дорога, с улицами разобраться было не возможно. Повсюду пыль столбом поднималась в небо. Людей в набедренных полосатых повязках и в таких же ярких повязках на голове, увидела на пыльной дороге. Они шли впереди меня. Их запястья в ярких браслетах, на лбу и шее цветные бисерные украшения. Торс был оголён. Я не знала, к какому племени они принадлежали, до сих пор путаю мужчин племени хамеров, цимаи, бена, они мне казались не различимыми. Хотя мои знакомые там утверждали, что цимаи и бена, это одно – и - то же. В общем те трое стали моими первыми представителями южных племён Эфиопии. 

После того, как я сменила отель, зажила в центре посёлка в Nigat Tesfa pension рядом с Абиссиния банк. Местечко оказалось класса «люкс» (130 быр), тут даже питьевая вода выдавалась бесплатно и не ограниченно, а это на жарком юге актуально. Одним неудобством стало то, что в мусульманской семье прямо напротив моего балкона был покойник. Женщины девять дней оплакивали его по утрам и вечерам, они просто кричали, закрыв лицо руками. А так всё хорошо. 

Рядом находились все жизненно необходимые заведения, но самое важное, что базарная площадь разместилась всего в квартале от меня. Вторник, пятница и суббота являются там рыночными днями, именно в эти дни съезжались сюда разные народы, и я спокойно могла наблюдать за ними с террасы ресторана. Тот ресторан тоже присмотрела специально, как пункт наблюдения за местным населением. Каждый свободный от разъездов день приходила сюда с утра. Тут завтракала и обедала, делала записи в своих дневниках, фотографировала не только прохожих, но и сотрудников ресторана. Персонал ко мне относился с большим интересом и радушием. По утрам готовили ароматный кофе, в обед была инжера и бутылочка пива. Вечерами «отстреливала» по сотне фотографий местных официантов с друзьями, их восторг был неподдельным, а придя к себе в номер – безжалостно чистила карту памяти. Схема всегда была одна и та же.

Рыночный люд выглядел по – разному. Люди племени ари в основном были одеты в форму различных спортивных команд Европы и Африки, порой даже целые группы из одной деревни имели одинаковую одежду. Их я отличала по фигуре, сбоку изгиб позвоночника у всех женщин напоминал волну в разрезе. Сами были приземисты, головы покрыты платками, а причёски из мелко выплетенных косичек. Мужчины не отличались ни чем. Эти люди приходили пешком из своих деревень, которых много вокруг Джинки. Они несли на голове и везли на лошадях овощи, что сами выращивали. Хвосты у лошадей были стрижены ёлочкой. В поселение к ари можно поехать на мотоцикле по договорной цене, вход в деревни стоит 25 быр, но там кроме традиционных хижин больше ничего не увидеть. Сплошная грязь, нищета, к тому же ари не общительны и не дружелюбны, в отличие от других народов. Ари считаются самыми грязными даже в сравнении с мурси.

[Tamarita]

Цимаи с утра надевали куртки на голое тело, хоть и не холодно было, а потому их длинные ноги из-под жакетов странно выглядели. Днём они раздевались и принимали вид настоящих представителей своего племени. Широкие кожаные пояса опоясывали их бёдра, а пучок волос в области лба они украшали цветными женскими зажимами.

 

Их красочный костюм иногда дополнялся яркой футболкой. Женщины так же украшали себя бисером и бусами с головы до ног. Их одежда состояла из двух юбок с запахом, или передника, только сзади. Ткани использовались броские, яркие до слепоты. Стройные фигурки выглядели аккуратно и достойно. На плечах красовались клетчатые платки. Цимаи приводили на рынок коз на продажу, ведь они скотоводы. Умеют выращивать овощи, тэф, просо. Странным казалось то, что приветствуя друг друга при встрече, и мужчины, и женщины целовались в губы. 

Мурси приносили на базар свои сувениры, подвозили на осликах мешки с тефом. Как-то раз грузчик не осторожно снял мешок, и мелкая крупа тефа посыпалась на землю. Что тут было! Мурси налетели на грузчика с палками, махали мачете, сверкали чёрными ягодицами, а у одного оказался даже топорик. Заставили грузчика купить новый мешок, что бы пересыпать крупу. Теф с земли он собирал полдня по крупинке. На мурси всегда красовались клетчатые синие накидки, на подобие как у народа масаи. Все были обуты в самодельные сандалии из колёсной резины, а иногда ходили просто босиком. Они высокие и худые, как стропило, отличались ото всех своим ростом. Меня это удивило, ведь в интернете ранее читала, что они маленькие, кривые и страшные, даже поверила. Оказались высокие, прямые и вполне терпимые. Лысые, мелкие головы имели выстриженный фигурно рисунок. Если смотреть им в спину, то женщины и мужчины казались неразличимы. И те и другие имели дыры в ушах для украшений, а мужчины имели дыры ещё и в носу, куда вставлялись не большие металлические кольца. Женщины иногда носили за спиной малых детей в бусах. 

 - Владимир с женщинами мурси

Самым главным отличием была женская губа. Её «украшала» огромная дыра, в которую по случаю вставляется губная тарелка «липплэт». Она представляет из себя глиняный диск, на обод которого натягивается губа. Диски поменьше вставляются вместо серёг. Не надо думать, что тарелку они носят постоянно, чаще всего губа просто зияет дырой и свисает ниже подбородка. Вид совершенно не приглядный, при каждом движении женщины губа вздрагивала и болталась из стороны в сторону. Слюна текла по подбородку, мурси постоянно вытирали её тряпкой. На нижней челюсти отсутствовали два или более зубов, что бы тарелка о них не тёрлась. Женщины прикрывали грудь только иногда, а мужчины не использовали шорты под накидкой. 

Казалось, что этого совсем никто не замечал. В конце дня мурси всей толпой заваливались в питейное заведение, где продавали местный самогон по 20 быр за литр и закупали его в пластиковые бутылки. Пластик приносили утром с собой, подвесив по нескольку бутылок за верёвочки на запястье. Чаще всего это входило в обязанности детей, таскаться за взрослыми вместе с тарой. Ни ари, ни цимаи этого не делали. 

Мурси были настолько не терпеливы к алкоголю, что сразу начинали его пить в Джинке, пристроившись где нибудь у дороги. Купленные ими куры связывались целыми связками за ноги и бросались в пыль. Не пыльных мест тут просто не было. Из питейных заведений их выставляли, не позволяя остаться даже на пять минут, ведь их посиделки всегда заканчивались потасовкой, битьём «фэйса» и метанием кур. Поэтому пить у дороги – самое то. При виде меня требовали денег и фото, а один мурси, лет двадцати, всякий раз напивался вдрызг и падал на дороге. Почему на дороге? Потому что он по ней ходил и внезапно падал. Мы всякий раз наблюдали за ним всем составом ресторанных сотрудников. Но меня он определял в любом состоянии и лёжа в пыли, пьяно кричал по - английски:

- Юю! Юю! Фото, файв быр!

Хотя, честно сказать, были и приличные мурси, которые заходили в мой ресторан просто покушать. Как правило, это были семейные пары. То, что они комплексовали, было заметно. Они глаз от тарелки не поднимали, стеснялись смотреть на людей. Я старалась не раздражать их своим фотоаппаратом, только рассматривала. Мне были интересны взаимоотношения между ними.

Иногда мимо моей террасы проходили люди народности хамер.

 

Одетые в куски кожи с металлическими кольцами, сразу выделялись среди привычной толпы. Причёски – жгуты в коричневом цвете, стройные фигурки, металлические обода вокруг запястий и предплечий, правильные черты лица – всё это о женщинах хамер.

Рынок наполнялся ближе к двенадцати дня. Лошади тащили арбы с добром, а разгрузившись, получали свободу от хозяев. Они радостно ржали и валялись по земле. Пыль поднималась над площадью, её запах чувствую даже сейчас, а тогда я просто дышала через салфетку. На расстеленных по земле мешках горками красовались всевозможные крупы и мука для инжеры, если горка расползалась, то её сметали веником обратно в общую кучу. При этом захватывалась пыль. Покупатели пробовали муку на ощупь, что бы определить в ней содержание пыли, только потом покупали. Не удивительно, что почти всегда моя инжера скрипела на зубах пылью, ну а коль от этого ещё никто не умер, то и я выжила. Козы тут же околачивались, за продавцами следили. Лишь только торговка отвернётся от своих круп, как они жадно набрасывались на маис и сорго, пока не получали грязной тряпкой по морде. А если перекусить было нечем, то в отчаянии грызли голые палки навесов. 

Базар в Джинке мало чем отличался ото всех остальных. Лоточники, обвешанные носками, футболками, накидками, нарядно украшали пейзаж, хотя он и без того был ярок. Иногда проходили красивые девчата, но в сравнении с севером страны, красивых людей тут намного меньше. Товар был тем же, если не считать, что здесь продавали клетчатые накидки разных расцветок для мурси и мачете на любой вкус. Одиноких туристов здесь не встречала, лишь только организованных и при охране.

После окончания рынка народ пешком расходился по своим деревням. Я тоже как-то пошла вслед за ари, что бы хоть представление иметь, где их поселения. Было около шести вечера. Они не на шутку удивлялись, что рядом с ними шла белая женщина, но контакта не было. Ари не улыбались мне. Я долго поднималась за ними в гору по широкому большаку, а жители Джинки недоумевали, куда это я? Тут вдруг дождь пошёл, по дороге побежали с гор ручьи, пыль превратилась в грязь, и я завязла. Пришлось вернуться, наверное к счастью. Дождь шёл ливнем и меня обступили местные «джинковцы», но не для того, что бы ограбить, а что бы позвать в укрытие от струящихся потоков с небес. Лишь только стоило мне встать под крышу, как сразу народ фото запросил, пришлось «работать», отщёлкивая кадр за кадром.

[Tamarita]

***
После того, как я переселилась в центр Джинки, решила, что 13-летний Догу потерян для меня навсегда. Сильно-то не переживала, потенциал городка был столь велик, что даже выезжая автобусом в соседние деревни, можно было без него насмотреться всяких народов. Но он меня нашёл. Догу встретился со мной на улице и сказал, что он знает о моём переселении. В общем то это не было тайной, вся Джинка знала обо мне, каждый день люди видели меня выходящей из отеля, не так уж много здесь было одиноких «юю», что бы не заметить меня. Я была, как на ладони.

Догу оказался настойчив, и без устали рисовал мне картину возможного похода. Мы обговорили с ним план поездки к «мурсикам» и ударили по рукам. Решили отправиться туда на следующий день автобусом, который в шесть утра уходил в д. Хана. 

Расчёт стоимости был таким:
100 б. проезд туда и обратно
180 б. вход в парк (все деревни мурси охвачены парком).
200 б. главе деревни
200 б. стоимость гида, который ждёт в деревне
Итого 680 б., уже не 580, как было обещано ранее, в этом весь Догу, но это ещё начало. Мальчишка был изворотлив, его тактикой было завлечь юю первоначальной низкой ценой, а потом турист никуда не денется.

Встала я ранним утром, искупалась, причесалась, благо вода и свет в Джинке есть всегда, да и во всей Эфиопии проблем со светом нет. Редкие фонари горели за окном, ни одного прохожего, ни одной машины. Догу должен был за мной прийти в отель. Я слышала, что внизу кто-то настойчиво стучал в дверь уже полчаса. Никак не думала, что мой маленький друг придёт в 4.30 утра. Сонный охранник лениво открыл дверь мальчишке и поднялся с ним в мой номер. Ну, вообще! Автобус только через полтора часа! Он что, ночь не спал? Закалка у него была ещё та! Он никогда не опаздывал. Всегда помнил, кому и что обещал, в какое время назначил встречу, каждый день ждал туристов на автостанции, связи у него были во всех нужных инстанциях, но только не дружил с туристическим агентством. Для их бизнеса являлся серьёзной угрозой. Ещё при первой встрече просил меня не говорить лишнего посторонним, а если что, то отвечать, что имею арендованную машину. Меня действительно спрашивали не раз, с кем я поеду к мурси (если поеду), не с Догу ли? Делала удивлённые глаза и вопрошала, а кто это?

И вот тот самый Догу сидел у меня в номере и ждал, когда я соберусь в дорогу. Мы вышли в ночную Джинку. Фонари с трудом пробивали густую тьму, посёлок пребывал в предутреннем сне, даже собаки не были слышны. Воздух был чист и приятно свеж. Это с первыми лошадьми поднимутся тучи пыли, которая будет висеть над деревней весь день и ночь, только к утру она осядет, потяжелев от ночной влаги. Поэтому несколько предутренних часов воздух чист, как в лесу и свеж, как у озера. Внезапный крик маутзина прервал тишину, перекликаясь с собственным эхо. Потом ещё и ещё, хор голосов смешался не стройно. Отпев положенное, маутзины пошли спать, лишь только один голос продолжал настойчиво гнусавить молитвы на незнакомом мне языке. Терпела, терпела, да и спросила:

- Что ж ему не спиться? Товарищи уже по койкам улеглись, а он всё поёт и поёт.

- А они не товарищи. Это православный священник молитвы читает на всю громкость. Долго ещё будет.

Ничего себе! Это наш-то, православный, маутзинов за пояс заткнул! Ну, молоток! Знай наших! Гордой себя почувствовала и даже из уважения перекрестилась. А когда вышли на широкий проспект, в насыпных кучах гравия, то тут уже народ замелькал, как и мы, с фонариками. Автобус стоял наготове в ожидании пассажиров. Каждый день утром он идёт в Хану через национальный парк мурси. Нам надо было выйти где-то в парке и пешком пойти в деревню. Народ собирался медленно и лениво, как будто нехотя отправляясь в путь. Догу заявил, что должны подойти ещё трое китайцев с его другом, но они в другую деревню пойдут. Ведь все «чайна», а значит и я, любят ходить к мурси без посторонних личностей. Действительно, уже за минуту до отправления появились китайцы с эфиопом лет семнадцати. Поехали! Саванна просыпалась на рассвете. 

Пропускной пункт был закрыт и мы с китайцами были рады, что не платили за въезд в национальный парк Маго. В Эфиопии редко удаётся не платить, тут из вас вытряхнут всё. Ехать часа три. Здесь выяснилось, что я должна оплатить проезд за двоих, то есть ещё и за Догу. Деньги не большие, но я уже была настороже. Что он ещё придумает, не знала, к тому же билет стоил дороже на 20 быр, а автобус уже катился по саванне, да и не вернулась бы обратно. 

Переехали реку Омо. Каменистая и совсем не широкая, но по всему миру прославилась своими народами. Так и говорят, племена долины реки Омо. А как только её переехали, сразу началось невиданное представление. Повсюду шли, сидели и стояли разукрашенные с ног до головы люди. Конечно, это были мурси! Совершенно голые тела имели разное цветное оформление. Это и была их одежда. Рисунок скрывал наготу. Каждый имел в руках палку, которыми они сражались между собой, что-то вроде тренировки, отработки навыков. Всё это казалось мне наваждением, и я не могла отвести глаз от окна. Это были мои мечты, воплощённые в жизни. Каким-то не постижимым, но планомерным образом они сбывались.

Автобус остановился на одном из перекрёстков. Торговка бананами и манго вышла со своими вёдрами на дорогу. Деловито надела передник с карманом для денег и раскрыла фрукты. Со всех сторон к ней бежали разукрашенные люди, видимо её ждали. Торговля была бойкой, мелкие монеты совали в руки продавщице, а взамен брали фрукты. Кто-то начинал сразу их есть, а кто-то уходил с бананами вглубь саванны, где отчий дом и своя семья. Обнажённые чёрные тела в белую крапинку, или жёлтую полоску были людьми, а не вымышленными персонажами из спектакля. Это были мурси, одно из самых загадочных и диких племён мира.

Вышли мы на одной из развилок, и пошли едва заметной тропкой по колючей саванне в деревню Хайлоха. Китайцы от нас отделились, у них была своя деревня Ведиро. В какой-то момент я предложила всем вместе пойти в одном направлении. Китайцы дружно согласились, у меня от души отлегло. Дорога в их деревню была широкой, нахоженной. Навстречу шли люди, здоровались с нашими ребятами, останавливались и с интересом нас рассматривали. Мне казалось зазорным на них смотреть, чувствовала неловкость. Ну, хоть бы свои интимные места прикрыли! Даже папуасы на Новой Гвинее используют для этого сухую тыковку – котеку.

Шли примерно километр. Снова свернули и увидели деревню среди колючек. Это были несколько домиков - мазанок с травяными крышами. Люди, завидя нас, выходили из своих жилищ. Тут уж совсем было не разобрать. Один чуднее другого. У меня просто глаза в разбежку! Украшения свои достала, так даже глазом моргнуть не успела, как всё повыхватывали из рук. Женщины поспешно натягивали свои потрескавшиеся губы на глиняные диски, что бы заполучить деньги за фото. Одно фото – пять быр, группа – каждому по пять быр, ребёнок – три быр. По другому – никак. Мурси бесплатно не фотографируются и следят за каждым вашим движением и щелчком фотоаппарата. Только общий фон издалека не оплачивается.

 

Мой Догу заявил, что деревенский гид покинул деревню и деньги надо отдать ему. Так мы и без гида обойдёмся! Что тут рассказывать? Не музей же? Смотри себе и смотри. А вот те деньги, которые были адресованы деревне, Догу людям не отдал, хотя все мы перед входом отдали их ему на нужды людей. Ко мне приставали подростки с не колоритной внешностью и просили денег, ведь их фотографировать никто не хотел. Я всех посылала к Догу, а тот иногда бросал самым настойчивым под ноги пятибырровые бумажки, что бы отстали.

Мурси в деревне были разного возраста. Девочки, будучи не замужем, дыру в губе не имели, но что бы завладеть нашим вниманием, цепляли за коренные зубы толстую нить и натягивали её на диск, получалось естественно и красиво, вроде как у взрослых. Подростки с нормальными губами казались довольно привлекательными. Девушка сама решает, когда резать губу, что бы подготовить себя к замужеству. Дыра в губе растягивается так же, как и уши, при помощи вставляемых инородных предметов. Когда она достигнет приличных размеров, то вставляется диск липплэт. 

Те, кто получил мои украшения, позволяли бесплатную фотосессию, а те, кому не хватило, брали деньгами. Их тела и головы имели бугристые рисунки, довольно симметричные и однородные. Бытует мнение, что сделав надрез, люди засовывают под кожу насекомых, они там множатся, потом погибают, в результате образуются бугорки на коже. Сейчас всё по другому. Кожу надрезают и заживляют ранки особым способом, в результате чего образуются швы – желваки и остаются надолго. С возрастом эти «рисунки» сглаживаются и исчезают. Поэтому по бугристости подобных татуировок можно примерно будет определять возраст. Кстати меня поразили эти бугорки, они были одинакового размера и высоты, сделаны довольно аккуратно и совершенно мягкие. А у старых женщин рисунки из бугорков не аккуратные и более выпуклые, видимо это и есть личинки насекомых.

Но не только тарелками и татуировками себя украшали мурси. Странными были их причуды на голове. Всем известно, что все женщины бриты нАлысо, но лысую голову тоже иногда хочется украсить, вот и придумывают они всякие хитрые «причёски» с применением имеющегося под рукой хлама и даже мусора. Одна старая вдова вышла нам навстречу в кожаном подобии шляпы с отделкой из огромных металлических колец по краю. Они свисали ей на глаза и на уши, отвислая губа болталась и кровоточила, потрескавшись от сухости, при этом она держала наперевес автомат и грозно смотрела на нас.

Автоматов здесь, как грязи, сомалийцы оружие приносят через границу. Соседка автоматчицы надела на голову яркий жёлтый венок из сухих яблок и веток, а во внутрь положила красную пачку из под сигарет, получилось что-то вроде банта в пышных волосах.

 

Их подружка испугала нас коровьими рогами, которые развесила над ушами перекинув через голову, а на них нацепила всякие кольца и колокольчики. Две товарки сидели у входа в своё жилище с початками сухой кукурузы на голове, вызывая невольную улыбку. Ещё одна дама вышла с огромным гнездом ткачиков вместо волос, в него была вставлена детская цветная погремушка. При всём при том лица у многих мурси были разукрашены в белое и жёлтое, диски в губе, полуголое тело, весь их вид приводил нас в замешательство, но Догу контролировал ситуацию, не давая «мурсикам» преступить грань приличия по отношению к нам.

[Tamarita]

Все женщины деревни рассматривали мои бусы и браслеты, ну просто не оторвать! Они выпрашивали их у меня, обещая много фото, но как я могла отдать свои браслеты, если дорожила памятью масаи. А вдруг снова к ним попаду, а браслетов нет. Что я им скажу? Мурси наглаживали мои руки, присев, рассматривали браслеты на ногах, тащили их с шеи. Ну просто, тоска! Честное слово, если бы они снимались, то их бы сняли. 

Они тоже умеют плести бисерные пояса для своих деток. Один малыш был настолько умильно красив, что вроде он и не мурси совсем. Поясок на нём с колокольчиком, что б знать, где гуляет, а гениталии защищены кожаным жёстким футляром. Его мамаша с рваной губой наглядеться не могла на детёныша. Видно было, что первенец, чистенький и толстенький, мухами совсем не засиженный, хотя мух тут у них было не много. 

Мужчинам доставалось внимания меньше и они без обиды стояли в стороне, постукивая палками о землю. Собаки бродили рядом, принюхиваясь к нам и присматриваясь. На вбитых в землю кольях, развешен был всякий деревенский скарб, а среди всего прочего, знакомые мне пластиковые бутылки на верёвочках. Они были пусты, хотя мужчины во всей деревне, оказались совершенно трезвыми. Кстати, стариков совсем не было, в то время как пожилых женщин было предостаточно. Это объяснялось одной из традиций, о которой узнала потом. 

На деревьях мостились хранилища для круп. Как на севере страны, так и на юге они сооружались из сухой травы на подобие больших птичьих гнёзд с маленьким лазом внутрь. Все хижины имели низкий вход, через него просто так не пройти, надо сильно согнуться, что бы пролезть в узкое отверстие. Внутри одной из них белел потухший очаг, над ним высокие полати из веток. На земляной пол была брошена заскорузлая шкура и пара маленьких круглых табуреток, наподобие обычной катушки для ниток, только в разы больше. На этих табуретках не только сидят, а ещё и спят, положив катушку на бок под самую шею. Впоследствии, когда принимала участие в разных базарах, много «катушек» повидала, разных, резных, расписных, с ручками для переноса, и не только мурси ими пользовались и носили повсюду за собой, но и другие народы обожали «катушки», на их языке бркута. Я опробовала это «великое изобретение человечества» на себе и знаете, оно оказалась очень удобным, не смотря на свою деревянную жёсткость. 

С этими катушками связана легенда о том, что жрица смерти Срек смазывает её снадобьем для приятных сновидений, а жёны укладывают на них своих мужей. Напоив супруга галлюциногенными травами, и слизнув вместе с диска порошок из перетёртых трав, женщины разводят очаг, бросают туда дурман, а мужчина со своей катушкой взбирается на те высокие полати, что построены в хижинах. Жрица по хижинам разносит яд и даёт каждому мужчине, а потом раздаёт противоядие. Всегда находился тот, кто умирал. Вдове почёт и уважение за исполнение воли Бога Смерти, а мужу, как хранителю духа смерти, «кранты». 

Догу на это только улыбнулся, заявив, что всё давно уже минуло за давностью лет, бабушки мурси этим занимались, поэтому дедушек тут встретить – редкая удача. Молодёжь забывает обычаи предков, порядки в племенах рушатся с катастрофической скоростью, а полати устроены высоко над очагом для тепла и от надоедливых насекомых, вроде муравьёв и москитов. Дым от очага гонит комаров из хижины, кстати, малярия в долине реки Омо лютует, но у её жителей сильнейший иммунитет на все эти местные болезни и укусы насекомых. К счастью мухи це-це здесь нет. Я поинтересовалась у моего маленького проводника, возможно ли пожить в деревне пару недель? Он подозвал молодого, красивого мурси, переговорил с ним на местном диалекте и тот дал добро. Оликоси, так звали молодого человека, был расписан в три цвета, жёлтый, белый, синий и имел приличную полосатую накидку. К тому же показал мне свой личный документ, где были указаны сведения о нём, что-то вроде паспорта. 

Он привёл меня с Догу в свой дом и представил маму, которая просеивала тэф у входа в жилище. Той было всё равно, кто будет жить в их хижине и спать на их шкурах, ей нужны были бусы с моей шеи, их явно не хватало к тем проводам, которые мятым комом лежали на голове усыпанные жёлтыми фильтрами от сигарет. Провода были прикреплены к ушам, в которых красовались всякие «рожки да ножки». Пришлось пообещать, что привезу ей бусы в следующий раз, лишь бы потом их моим жиром не намазали, а спать буду, если что, в своей палатке. Отдала маме провода с наушниками от телефона, она сразу их в уши вставила и на шею повесила. Ну вот, хуже бус, что ли? Кстати, ожерелий из фаланг пальцев не было ни у кого, человечьим жиром тут явно не пользовались.

Пока на проживание у мурсиков не решилась, но обдумываю. Главная дорога рядом, за продуктами ездить не далеко, да и семья вроде приличная, не смотря на их чудачества с причёсками, губами и всякими раскрасками. Оликоси был трезв и без автомата, чем вызвал полное доверие. Пообещал безопасность, а что бы я его узнала в следующий мой визит, предложил сделать несколько совместных и совсем бесплатных кадров на память. Отличные были кадры! 

Питаются мурси точно так же, как и масаи. Каша их зёрен тэфа, угали из кукурузной муки, молоко, редко мясо. Имеют свои не большие стада коров и коз. Воду пьют из реки, которая протекала не далеко от деревни по каменистому руслу, а по базарным дням употребляют арак. Фрукты покупают в Джинке, ведь в их сухих саванах нет ни бананов, ни манго. Некоторые деревни имеют свои кукурузные поля, которые обрабатывают все вместе.
Когда прощались, то каждому пожала руку. Удовольствие от встречи получили все, а мурси ещё и деньгами разжились. Я не знаю, чем занимались китайцы в деревне, пока мы с Догу увлеклись общением, но явно остались довольны. Мурси хватило на всех!

Мы вышли на дорогу, жара была в своём апогее. Присев в тени, ждали проходящий автобус, что бы вернуться в Джинку. К нам подходили мальчики подростки в оранжевой, и синей «одежде», но за один только день мы их столько видели, что интереса они уже не вызывали и обиженно удалялись. Когда вдалеке показался автобус, все несказанно обрадовались возможности вернуться в Джинку, искупаться и просто оказаться в человеческих условиях подальше от мурси и их диких привычек. 

Но возвращение предстояло не совсем спокойное, и на выезде из национального парка с каждого из нас потребовали оплату в 200 быр за посещение племён. Наши проводники данью не облагались. Китайцы отказались платить, их гида забрала полиция. Я отдала 100 быр и нас с Догу оставили в покое, а наши попутчики вышли из автобуса на помощь своему товарищу. Автобус отправился без них. Проблему они уладили, через пару дней встретила их рано утром на автостанции, они все трое отправились в Кению по земле, и я пожелала им удачи. 

А в тот день Догу привёл меня прямо в мой отель и запросил деньги за гида, которого не было, да и не могло быть, потом за полицейских на въезде, которым я вроде не додала, а про оплату билетов за него в оба конца даже и не вспомнил. Я ему всё посчитала и отдала ровно ту сумму, на которую сговаривались в самом начале (30 дол.). Он не довольно что-то пробурчал и оставил меня в покое, но потом ещё много раз мы встречались в Джинке, он всякий раз охотно мне помогал советом. Кстати, Догу составил мне список базарных дней в окрестных деревнях и я успешно им пользовалась. Вот он:

Понедельник - Турми
Вторник - Джинка
Среда - нет
Четверг - Кейафар
Пятница - Джинка, Демека
Суббота - Джинка, Демека
Воскресенье - нет

 - "микс" народов

 - деревня над озером

[Tamarita]

В двух километрах от Джинки есть маленькое поселение Аркиша, там проходят базары в те же дни, что и в Джинке. Пошла туда пешком не за помидорами, а на народ посмотреть. Огромное просторное поле было во власти предстоящего торжища. Каждому товару – своя поляна. Интересным стало местечко на вроде уличного кафе, куда свозились большие пластмассовые бочки с местным пивом кинето, и расставлялись стулья под развесистым деревом. Отбою от покупателей не было, тут же рядом предлагали свежие обрезанные тыквы с белым содержимым внутри. Оказалась закваска для столь любимого всеми напитка. 

Рядом с этим пивным заведением канистры с араком были выставлены вдоль тропы, пластмассовые бутылки разной ёмкости наполнялись тут же из канистры. Здесь я в первый раз увидела, что люди продают кофейную шелуху! Зачем? Что с ней делать? Оказалось, что её заваривают вместо кофе и даже, говорят, не плохо получается. 



Обошла вокруг площадь неоднократно, представителей племён не оказалось, всё те же хилые овощи и фрукты, та же мука и крупы, щекочущие нос специи. Присела под одним наспех сколоченным навесом чай попить и подумать, что дальше делать.
И вот тут случилось невероятное!

Послышался гул. Он быстро нарастал, напоминая вой урагана. Я видела из чайной палатки, как люди по полю забегали, укрывая свой товар тентами и прижимая его к земле камнями. Суета была не простой. Вместе с чашкой чая выбежала на улицу. То, что я увидела, повергло меня в ужас! Едва успела вбежать в проём между каменными зданиями, как по той палатке, где только что сидела, пронёсся ураганный смерч, свернув всё напрочь и подняв в воздух сорванный брезент. Смерч кружил волчком, уходя в небо. В его эпицентре летали разные предметы вместе с мусором, палками, пластиком. Он то зависал на месте, то начинал своё разрушительное движение. Качающаяся спираль, словно чёрная дыра, поглощала всё на своём пути. Торнадо, иначе не назовёшь, тащил на самой верхушке свинцовую тучу. 

Было ясно, что сейчас случится не поправимое. Смерч влетел на территорию поля. Я, уткнувшись в свои ладони, в страхе замерла. Всё, что там было поднялось в воздух. Все крупы, овощи, фрукты, тазы, вёдра, сено, циновки смешались с мусором и песком, они кружили цветной спиралью, цепляясь за разноцветные футболки и штаны. Люди держались за деревья и вбитые в землю колья, с женщин срывало платки и уносило ввысь. Многие бежали за вихрем, пытаясь выхватить из него хоть что-нибудь. Там, где стихия уже прошла, народ просто окаменел, наблюдая за игрой урагана. 

Пролетев через поле, торнадо ударилось о деревню, вздрогнуло и рассыпалось мусорной пылью. Высоко в небе всё ещё летели клетчатые накидки и пластиковые тазы. Где-то в саване они упадут с неба, как манна небесная, на голову мурси или хамерам. Запрокинув голову ввысь, дикари подумают: « Ну вот! Бог послал!». А тут на базарном поле, плакали женщины, мужчины ходили по окрестностям, собирая то, что уцелело, люди в одно мгновение лишились того, что досталось не простым трудом, тут в Эфиопии агрикультура вещь сложная, трудоёмкая, требующая огромных сил и старания. 

Я выйдя из убежища, отнесла свою чашку туда, где лежала куча кольев, деревянные скамьи, разбросанная посуда. Женщины были в полной растерянности, они понять не могли, за что им такая беда. Мне всех было ужасно жалко, они и так бедны, а теперь ещё беднее. Свинцовая туча стала накрапывать крупными каплями, а потом пошёл ливень. Всё, что оставалось на пыльной земле, смешалось в грязь. Перескакивая через мутные лужи, проваливаясь в мгновенно промокшую землю и укрывшись зонтом, я выбралась на широкую дорогу, которая уводила в Джинку. Совсем мокрая пришла к себе в номер. Ничего не оставалось, как заняться помывкой обуви и стиркой вещей. Рынок в тот день не удался, зато удался ураган.

***
Но не только базары и пыль олицетворяли Джинку, есть там каменистая и чистая речка с одноимённым названием. Если пойти на неё пораньше и взобраться на холм, то много чего можно увидеть. Больше всего мне нравилось наблюдать за стадами животных, которых гонят туда на водопой. Красные коровы с длинными, как пики рогами, заполняли все берега, что даже ступить было негде. Они заходили в мелкую воду и стояли подолгу, размахивая хвостами. Женщины с жёлтыми канистрами, наполненными водой из отдельных резервуаров, поднимались в гору, неся их на голове. Высокие берега были изрезаны ложбинами по красной эрозийной земле. 

От реки шла дорога через всю Джинку до высокой, покрытой зеленью горы. Подниматься на неё было тяжело, но указатели «Музей Южного Омо», заставляли меня двигаться за ними. Жара стекала с меня потом до пяток. Среди зелёных зарослей зной стоял плотно, ни единого ветерка, ни одного шевеления листвы. Замечательное место для встреч белой туристки с местным грабителем! Наконец-то показались хижины в стиле местных племён, кофейная церемония на высокой террасе, а за нею кирпичное здание музея. 

Для начала кофе попила, время-то обеденное, а потом пошла ко входу. Там было закрыто. С чёрного хода открыл молодой ари и заявил, что надо ждать час. 

- Ничего себе! А сколько стоит? 100 быр?! С ума сойти! У меня только 50!

Сотрудник впустил в помещение за 50 быр. Этнографический музей представлял быт всех шестнадцати племён Джинки. Тут хранилась их одежда, орудия труда и охоты, кухонная утварь, сосуды обожжённой глины. Огромное количество женских украшений было развешено под стеклом, а на стендах висели бусы и пояса для продажи. Открытки, сувениры, книги о местных народах тут же стояли на полочках. Сотрудник музея всё рассказал, а потом дал бутылку минералки из музейных закромов, и мы вместе пошли в Джинку. Расстались у моего ресторана почти друзьями. В ресторане заняла свой наблюдательный пункт на террасе. Джинковцы жевали кат и играли в игру с семенами на доске под названием гебета. Я смаковала инжеру с мясом, пила холодные напитки и радовалась жизни. 

Дня не проходило, что бы кто-нибудь из местных не попросил угощение, не важно какое. Совсем не понятно, как вести себя в такой ситуации. Если ты не угостил, то ты плохой турист, если угостил, то мало дал, если много дал, то сам заплакал. Поэтому с собой почти всегда носила манго и авокадо, которые в Джинке стоили по быру за штуку и являлись для меня оправдательным откупом. 

После наступления темноты всякий раз спешила в свой отель. Там выносила стул с ресепшен на улицу и усаживалась у самого входа. Рядом со мной пристраивались сотрудники отеля, закончившие свои дневные дела и получившие право на отдых. Присоединялись охранники банка, которые менялись каждую ночь и начинались посиделки.



Много вопросов у них было ко мне. Кто я, почему живу в Джинке, что я тут делаю, зачем требую каждый день квитанции об оплате, да ещё с международной датой. Последнее меня озадачило. 

- Так я же с календарём вашим, эфиопским, просто голову сломала! Ни дней, ни чисел посчитать не могу. Вы в 2007 г. живёте, а я в 2015-ом, у вас май, а у меня январь. Вот и переживаю я за своё летоисчисление!

Даже не думала, что мои квитанции страху на всех нагонят. Пока я их собирала для развития ума, персонал решил, что к ним заселился агент 007!

***
Как-то в один из вечеров осмелилась приблизиться к увеселительному заведению, что рядом с моим отелем. Музыка в нём громыхала каждую ночь до четырёх утра. Думала, что народу там – не пробиться! А оказалась только я одна! Хотя не совсем одна. Несколько молодых девушек грустно танцевали друг с другом, они здесь работали. Их вызывающие одежды были явно с чужого плеча, нижнее бельё намеренно выставлено напоказ, что бы все знали, что оно есть. Только я могла их оценить в тот вечер, поэтому не стеснялась в раздаче комплиментов. Их причёски южанок совершенно отличались от причёсок северянок. На севере они нарядные, с выдумкой, а у девушек юга обычные африканские косички по всей голове. Самым приятным стало то, что девушки оказались просты в общении, но им явно не хватало парней. За два часа моего там пребывания ни один молодой человек не вошёл в ресторан, да и мне уже было пора.

[Tamarita]

В Эфиопии проживает 85 национальностей, 56 из них обжили юг страны. Здесь можно увидеть разные народы, совсем не утруждая себя арендованной машиной и дорогостоящими гидами. Для этого достаточно просто ездить по разным деревням на рейсовом транспорте, но если по ним ездить ещё и в базарные дни, то зрелище станет на столько ярким и не поддельно интересным, что можно подумать, что это вообще инопланетные миры. 

В Кайафар собиралась в базарный день. Посёлок находится в часе езды от Джинки. Именно в «маркет дэй» туда идут микроавтобусы за 20 быр. Удивил водитель, заявив, что меня знает, видел на групповом фото у гида в столице, а теперь вдруг видит меня в своём автобусе. Бывает же! Узнают! Насколько тесен мир! 

Уже после выезда из Джинки поняла, что попала в земли «инопланетян» под названием цимаи (бенна), арборе и хамеры. Люди, разодетые в цветные бусы, пояса, сандалии, браслеты, гнали стада по дороге. Подростки и дети увешивали обнажённые тела всевозможными украшениями, имея только набедренную повязку в виде короткой ярко-полосатой юбочки. Представителей разных племён было так много, что просто в толк не могла взять, откуда они взялись? Даже и не думала, что увижу все эти народы в их естественной среде обитания. 

 

Женщины хамер, одетые в грубые шкуры, несли за спиной узлы и поклажу на голове. Их причёски красно-коричневого отлива блестели жиром, свисая аккуратными жгутами, при этом имели форму женской стрижки «каре», или же понятнее сказать – «под котелок». Народ двигался в обе стороны, суетился, тащил груз, гнал коров и просто стоял на обочине. Нашему водителю приходилось здороваться со всеми цимаями. Они протягивали ему свою руку прямо в водительское окно. Среди молодых парней в моде яркие, полосатые футболки, женские разноцветные заколки на голове, солнечные очки в оправе кислотных тонов, и совсем не важно женские они или детские, но что бы были. Это признак высокой моды.

В Кейафаре пропасть не дадут, целых два пансиона имеются, один Nasa pencion, второй Duerse Setora, поэтому тут можно остановиться на время, что бы пожить среди цимаи и хамер. Когда я пришла на рынок, то просто застыла в неверии. Столь колоритное зрелище не часто увидишь даже по телевизору. Всё пестрело перед глазами. Кого тут только не было! Женщины племени арборе сидели своей группой, их шеи едва выдерживали груз из толстых связок бус. Носить на себе 3-5 килограмм украшений, это всё равно, что иметь на шее кандальную цепь. Красота и жертвы, понятия совместимые!



Женщины хамер тоже сгруппировались. Они сидели прямо на земле, в одинаковых кожаных одеждах и с одинаковыми причёсками, как будто клонированные! Их наряды по краю были оттянуты воланом, украшены металлическими кольцами и ракушками. На фотоаппарат реагировали бурно, сразу отворачивались, даже за деньги не хотели сниматься. Но были здесь и такие аборигены, которые ходили специально для заработка. Фотографий за плату не избегали. Расценки у них те же, что и у мурси. Но я фотографировала при помощи зума издалека, что намного облегчало процедуру съёмки. 

 

Мужское население племён хаотично передвигалось, предлагая всякие сувениры в виде катушек под голову с выжженным орнаментом, деревянные маски, статуэтки, украшения. Купила тут себе пару бус из семян неизвестных мне растений, а оказавшись впоследствии на Коморских островах, полезла купаться в море, так те семена расползлись прямо на груди и пассажиры в маршрутке всю дорогу отряхивали меня от мусора. Не повезло, но тогда я этого не знала и очень радовалась удачной покупке, решив, что надену эту красоту по случаю.

Рынок оказался столь разнообразен, что ходить по нему можно было целый день, при этом не замечая ни времени, ни усталости. Понятное дело, что украшениям и сувенирам можно не удивляться, но рассматривать их приятно, брать в руки, примерять на себя. А удивилась я посуде из тыквы, расписной, с вырезанным орнаментом. Металлические кованые ножи всяких форм и размеров красиво выкладывались по земле, словно в музее кузнечного ремесла. Рядом с ними были разложены наконечники толи для стрел, толи для копий. На мой немой вопрос:

- Что это? Что надо делать? – мужчины жестом показывали, что эти штуковины для метания.

Браслеты для рук из цветных металлов стоили дорого и пользовались большим спросом даже среди своих. А как блестели на солнце начищенные подносы для инжеры! Ими была заставлена большая площадь, как гигантскими тарелками. Повсюду продавалась одежда, шкуры для хамер, бисер для бенна, мотки бус для арборе. Всё казалось совершенно не обычным, деревянные статуэтки в стиле местных народов разрисовывались, наряжались в бусы и выставлялись длинными витринами. 

Тут же у кофейной церемонии встретилась с эстонским туристом, пока смаковали кофе, успели немного поговорить. Он ждал свою группу женщин, которые разбрелись по рынку и просто закопались во всей этой красоте, созданной в самобытных племенах. Эстонец рассказал не приятные новости с родины, погоревали, посетовали вместе, но что делать? В тот день совсем не хотелось покидать удивительное место, навевавшее праздничную атмосферу, даже с лёгким сожалением вернулась в Джинку. Состоялся ужин, среди хорошо знакомых мне посетителей, фото на память, а завтра к нам сюда придут мурси. Они продадут кому-либо свои глиняные диски, крупу или маис, а к вечеру купят арак в пластиковые бутылки, потом напьются, вываляются в пыли и так далее по схеме. Нет, на рынок в Джинке завтра не останусь, а поеду я в д. Демека.

[Tamarita]

***
Снова утром по темноте, да под молитву священника, привычно отправилась на автостанцию. Вот уже десять дней, как я жила в Джинке. Ходила пешком и ездила по окрестным деревням без спешки. Удивительный мир африканских племён для себя открыла. Не всегда всё получалось, например в Турми пыталась съездить дважды, но всякий раз водители автобусов не хотели ехать за 160 км. Ведь здесь постоянный транспорт ходит не по всем направлениям. Многие деревни можно увидеть только по базарным дням, когда водитель посчитает для себя поездку коммерчески выгодной. Теперь в Димеку собралась на базар. 

Рассвет ещё не наступил, а автобус почти полный набился. По своему обыкновению сразу стала спрашивать об интересующих меня вещах. Один человек с заднего сиденья меня понимал и отвечал на вопросы, а я по глупости возьми и похвали: «Настоящий гид!». Этим подписала себе приговор. Человек вошёл в роль. Когда поехали, он уже не отставал, рассказывая мне, что именно я вижу за окном. Я, конечно знала и без него, что я вижу, всячески старалась дать понять, что гид мне ни к чему, но человек был не умолим.

Снова красочная картина на дороге, которая никак не надоедала, снова стада животных и цимаи с посохами. Впереди на шоссе стояла группа людей. Когда приблизились, увидела странную сцену. Длинный китаец в шляпе тащил огромную деревянную повозку на двух колёсах. Она была грубо сработана, как будто наспех. Большой сколоченный ящик зиждился на колёсах с резиновыми шинами. Квадратная деревянная ручка, как упряжь была накинута китайцу на грудь. Цимаи в цветном шли рядом, они толпились вокруг странного человека. Наверное, даже для них подобное зрелище было редким. В телеге лежал весь его скарб. Палатка, бутылки с водой, узлы с вещами, пакеты с фруктами. Мы даже приостановились поглазеть на не обычную процессию. Я решила, что китаец нанял аборигенов для охраны на дороге и движется до следующей деревни. Жара была уже настоящей, ведь тут на юге Эфиопии очень жарко. Посмеялись мы всем автобусом и помчались себе по трассе.

Когда уже в Демеке пассажиров высадили на повороте к базару, то я пошла вместе со всеми, а тот человек, что возомнил себя гидом, пошёл за мной. Вокруг росли Розовые деревья с Сокотры, облагораживая окрестности. «Гид» сказал, что недалеко от деревни состоится праздник посвящения мальчиков в мужчины и церемония с прыжками через быков будет интересной, но туда надо ехать на арендованном транспорте и обязательно вместе с ним. Организацию он берёт на себя. Я не знала, что должна была сделать, что б человек от меня отстал. Он называл заоблачные суммы, которые даже не запоминала за ненадобностью. Старалась с ним не говорить, а он зверел на глазах, понимая, что иметь его в качестве гида, я совсем не предрасположена. Чувствовала, как падало моё настроение, бывшее с утра просто чудесным.

Рынок продажи животных оказался первым, попавшимся на пути. Живописные розовые деревья, цветные коровы и люди, это многообразие красок меня просто сводило с ума от восторга. А тут этот «чёрный риэлтор» под ногами кружится, змеёй шипит. От него и сбежать то некуда! Кругом прозрачная саванна. Заявил мне, что на базар хамер без него не пройду, не пустят и вообще, обратного автобуса сегодня не будет, если сейчас не уеду, то здесь и заночевать негде. Подленький такой человечек, ведь утром говорил, что транспорт «ноу проблем», а водитель вторил ему всю дорогу, значит, договорились. А, будь, что будет!

Вместе с людьми по тропинке среди колючек пошла на другой рынок, что в самой деревне. Примерно километр шли, а когда вышли на деревенскую улицу, тут я незаметно сбежала от «чёрного гида», заскочив в шинок. А там всякие племена собрались, пиво пили, говорили, решила, что здесь пережду время и тоже пиво заказала. Сама народ рассматривала, один чуднее другого. Рядом со мной двое мужчин хамер сидели, один из них сразу на мои браслеты уставился, а потом руку протянул, что бы потрогать. Я сказала одно слово: «Масаи». Это был толчок к действию. Они позвали официанта в качестве переводчика и представились. Одного звали Гайто Гоити, а другого Бито Мама! С ума сойти! Кто им такие имена дал?

Сами были не местные, с хутора Имбуле. Предложили заночевать в их деревне. Вот это да! А «чёрный гид» сказал, что ночевать негде! Да тут в любую деревню примут! Соглашаться не спешила, попросив дать рассмотреть их причёски. У них на затылке красовались глиняные черепки, они были приклеены к волосам, а под ними бусы пришпиливались, всегда можно было вытащить шпильку и почесать голову под черепком, что они и демонстрировали. В своей деревне имели семьи, и спать мне предстояло вместе с их жёнами и детьми прямо на полу. Многожёнство у них приветствуется. Перспектива не из лучших, я пока молчала. Да, у масаи имела своё, отдельное жильё, значит и жила я там более достойно. А тут жёны, дети, я, да ещё Гайто Гоити и Бито Мама, все в одном бунгало. 

По базару мы пошли вместе. Мои «товарищи» жестом звали за собой и были довольно внимательны, обходительны, даже предусмотрительны. Везде сплошь сидели женщины хамер, как близнецы похожи меж собой, даже казалось, что и лица у них одинаковые.

 

Кстати, о лицах. Тонкие черты лица, довольно красивая внешность и достойное, горделивое поведение. Они теснились очень плотно, при первом взгляде в глаза бросались именно их головы в красно-коричневых причёсках, а на них красовались калабасы в виде огромных пиал для питья воды. Здесь так принято, надевать на головы калабасы и иметь их при себе, а ещё носить пластиковые бутылки на верёвочках, катушки - табуретки с ручками. На шее женщины имели металлические обручи и украшения из ракушек. У многих голые плечи и спины исполосованы жуткими шрамами, о происхождении которых я знала.

Попутчики пробивали мне дорогу грудью, ведь плотность тут была, как в автобусе в час пик. Плату с меня не спросили, да и некому было спрашивать, базар не шапито, хотя похоже. Я протискивалась между женщинами в шкурах, цепляя за себя их кольца и ракушки, между мужчинами в набедренных юбках, наступая им на ноги и извиняясь по - английски. Когда мы вышли из этой толчеи, то Бито Мама и Гайто Папа, сразу направились в магазин, вовлекая за собой и меня. Там они каким-то чудесным образом раздобыли двухлитровую ёмкость вроде канистры и купили в неё арак. Надо было бежать.

Я сказала Бито Маме, что их деревню увижу в другой раз, а на сегодня ему и другу большое «байро эме», что на языке хамер означает "спасибо," он расстроился, но ответил мне «кинка эме», без перевода. Дала им по 50 быр на леденцы детям и пошла на центральную дорогу, что бы уехать в Джинку. Но приключения в тот день ещё не кончились.

[Tamarita]

Выйдя на шоссе, пристроилась под навесом и стала ждать, кто меня в Джинку отвезёт. Транспорта не было вообще. Люди подсказали, что ждать надо на повороте, и пошла на тот поворот за деревней, где меня высадила днём маршрутка. Там снова укрытие нашла под деревом вместе с местной девушкой, торговавшей фруктами и овощами со своего огорода. Слово за слово и познакомились. Девушка из семьи хамер, жила через дорогу в плетёном и обмазанном глиной доме. Нас заметили оттуда, постепенно компания увеличилась до пяти человек, а транспорта всё не было. Члены одной семьи, братья и сёстры той самой девушки пригласили меня к себе в дом.

Там снова под деревом все уселись, воду мне принесли в общей калабасе из соседней реки, В тот день я их выпила несколько, надеясь всё-таки выжить, ведь жажда – страшная штука, я её не терплю. За главного тут был старший брат Вилли, студент университета, говоривший по-английски, благодаря ему все члены семьи могли изъясняться со мной. Вилли рассказывал про «джамп», обряд инициации, который он уже прошёл. 

Это серьёзное испытание не является обязательным для мужчин хамер. Устраивается такой всеобщий праздник, как правило, для сына состоятельной семьи, которая желает подтвердить своё превосходство не только в материальном плане, но и в плане первенства среди людей племени. Будущий мужчина должен семь раз пробежать по спинам быков, выстроенных в ряд и не упасть. А женщины считают за честь быть избитыми в этот день прутьями от руки мужчин. Отсюда и шрамы на спинах. 

Спросила, почему они не в национальной одежде, сказали, что только не замужние девушки в их семье носят традиционные украшения и наряды. В этот момент действительно пришли две девочки лет пятнадцати, одеты они были по всем правилам хамер в сложные костюмы. Всё казалось замечательно, но транспорт не появлялся. Я была серьёзно озадачена, место на шкуре в семье хамер мне опять пообещали, но снова рядом с мальчиками и девочками. А я домой хочу! В свой номер!

Тогда Вилли, у которого на тот момент была остаточная малярия, попросил младшего брата отвезти меня на мотоцикле в Кейафар, что бы оттуда я уехала в Джинку. Если кто-то подумает, что это рядом, то я разочарую, 60 км. надо было проехать на мотоцикле без шлема, шляпы и по пыльной обочине, так как ямы на трассе мотоцикл отлично чувствовал. Договорились, что я заправлю бак бензином, простилась со всеми, взяла адрес почты у Вилли и поехали. Благо солнце уже светило в спину, собираясь закатиться за горизонт, но жара не унималась. У редких колодцев при дороге стояли очереди за водой. У всех женщин были жёлтые канистры, а у детей пластиковые бутылки. Иногда уже наполненные канистры выставлялись длинными жёлтыми рядами в обмен на такие же пустые. Порою люди шли к местам питьевой воды многие километры в одну сторону и с грузом на голове в обратную. При этом брали с собой детей в помощники.

 - примерно так

Синие птицы летали над колючими кустами, бабочки порхали, красная эрозийная почва причудливых очертаний тянулась по обе стороны, иногда появлялись мазаные круглые домики с перевёрнутым кувшином на маковке. Горы вокруг писаные, рисунчатые, а Розовые деревья тут цветут всегда. Дети на трассе кувыркались, показывали разные акробатические трюки на ходулях, в надежде на один быр. 



И вдруг!
Мать моя! Китаец! Он тащил свою телегу, как вол арбу. Аборигены его оставили, был совсем один. Вся эта история с телегой походила на самоистязание, на экзекуцию, которую человек принял по своей воле. Возможно, это был эксперимент над собой, а может ему так нравилось. Но как бы там ни было, я крикнула ему:

- Привет, чайна! - и помахала рукой. 

Китаец ответил взмахом руки, не поднимая голову. Мы проскочили мимо, и я подумала, наверное в Кению пошёл. А мне слабо, на мотоцикле еду. Оказавшись в Кейафар, быстренько нашла транспорт и отправилась в Джинку, совсем не забыв дать своему мотоциклисту ещё 100 быр. Снова люди в браслетах и ожерельях передвигались от деревни к деревне, неизменно держа в руках длинный посох. Мне хотелось навсегда запечатлеть эти мгновения в памяти, мне хотелось их остановить и бесконечно долго наслаждаться загадочным и многоликим миром, дикие племена которого выбрали себе жизнь без цивилизации.
***
Последний вечер в Джинке был отмечен в привычном мне ресторанчике. Всех сотрудников, которые были добры ко мне на протяжении моего тут пребывания, угостила пивом. Это благодаря их терпимому отношению, могла наблюдать за представителями племён незаметно, могла сидеть целый день на террасе, занимаясь описанием и редактируя фото. Это благодаря им приобрела новых друзей в Эфиопии и сохранила мечту в душе снова сюда вернуться. Прощаясь с ребятами, жали друг другу руку, обнимались, смеялись и давали обещание ещё раз встретиться. Грустно расставаться с теми, к кому успел привыкнуть, унося с собой смутную надежду на возвращение.

Джинку я покинула ранним утром. Мне оставалось несколько эфиопских дней, которые я хотела провести в г. Авасса. Но для начала предстояло доехать до г. Консо (60 быр), заночевать там, добраться до Арба-Минч (37 быр), затем в Содо (50 быр), а потом уже отправиться в Авассу (59 быр).

По дороге в Консо всё так же тянулись стада по проезжей части, всё так же люди в цветном, с колышущимися на макушках перьями, их сопровождали. Через день это красочное представление в реальной жизни закончится, и будет жаль не возвратного времени. Я снова стала свидетелем соединения эпох, культур, если хотите, разных миров в одном месте и в одно время. Как этим народам удалось сохранить свой быт на уровне первобытного? Как цивилизация прошла мимо, едва задев своим краем дикие племена Эфиопии? Как, вообще, такое может быть? Но самое удивительное, как я смогла это увидеть?

Повесть о первой любви, или страсти по Никарагуа

[Tamarita]

АВАССА

Дорога в Консо шла по горам. Красота открывалась сверху и я снова не могла остаться равнодушной. Остановки у дороги предлагали чат, тростник, фрукты, жареные семена. На всё на это я уже не смотрела и когда мне в окно просовывали блюдо с крупными и красными манго за 5 быр, то оставалась совершенно равнодушной, привычно мотая головой. На подъезде к городу, хорошо уже знакомые цимаи и хамер, сменились шествующими по дороге людьми племени консо. Широкие, полосатые и очень яркие юбки на женщинах напоминали красивые, старинные абажуры. Сам городок был обычным по-африкански, в сравнении с Джинкой не столь интересен в этнографическом плане, хотя его окрестности, красные земли и сбегающие вниз по горам террасы невероятно хороши. 

Здесь в окрестностях Консо находится необыкновенной красоты эрозийный каньон Нью-Йорк. Как только приехала, пошла в туристический офис узнать о возможности его посещения. Насчитали мне 550 быр, но сегодня было уже поздно, а завтра поздно будет мне, ведь утром постараюсь уехать в Арба Минч. Когда сделала расчёт для индивидуального посещения, всё-таки надеясь туда попасть ещё сегодня до вечера, то оказалось дороже, чем предложили в агентстве. Так и осталась программа по посещению Нью-Йорка не выполненной. Но есть возможность попасть туда в базарный день, ведь базары в Консо проходят на краю каньона, и целый день там курсирует транспорт в обе стороны.

Заселилась в лодж у автовокзала за 130 быр со скидкой и сразу для себя отметила, что далеко ему до отеля в Джинке. А когда ужинала, то приятно удивилась. Мало того, что здесь пекли хлеб, так ещё и суп варили! Ужин был настолько вкусным, что я глаза от наслаждения закрыла и надолго его запомнила. А весь следующий день у меня ушёл на дорогу.
Сначала был Арба Минч, где я почти убила сумасшедшего, потом Содо с быстрой пересадкой, где всегда ждут автобус из Консо, а после Содо долгожданная Авасса. Таким образом из Джинки до Авассы добралась за два дня с ночёвкой в Консо.

На протяжении всего пути народ по дорогам хворост тащил на закорках, мешки с углём тут в продаже редки, люди сами добывали дрова. Сухие кукурузные стебли большими снопами возлагались на спину, и согнувшись в три погибели женщины едва несли свой груз. Сухая листва использовалась для постройки лабазов, где хранились продукты первой необходимости, как подстилка для животных, как мягкая кровать для семьи. Лабазы устраивались на деревьях, почти всегда являясь точной копией собственной хижины. Как-то редко мне приходилось видеть работающих мужчин, даже, кажется, совсем не приходилось. Островерхие крыши жилищ были увенчаны колокольцами и рожками, это вместе с тем перевёрнутым кувшином на макушке. Таким методом украшались домики на хуторах. Каждый регион имел свои отличия.

Интересным показалось, что две степных лисицы валялись по трассе, сбитые машинами. Значит их тут предостаточно. А один крестьянин тащил домой даже козлёнка с дороги. В плоские телеги впрягали осликов и нагружали их с верхом. В одном месте телега неосторожно съехала с дороги и опрокинулась. Мало того, что все мешки оказались на земле, так ещё и ишак завалился на бок. 

Павианы стаями паслись меж деревьев, глаз радовали, собирая только им известные плоды и семена. Порой они подходили к самым окраинам поселений, не обращая внимания на людей. Подростки отжимались на асфальте, только в самый последний момент отскакивали в сторону. Чего не сделаешь ради заработка? Манго и бананы здесь в переизбытке, под самой Авассой целые плантации фруктовых деревьев и банановых пальм укрывали горизонт. Интересно было примечать жизнь у дороги!

 

Дорожная полиция в Эфиопии строгая. Ведётся постоянный контроль над транспортом. Запрещено стоять в проходах, все пассажиры должны сидеть. С транспортом полный порядок, ходит он по всем важным направлениям регулярно. Проезд дёшев и недостатка в билетах нет. Люди отзывчивые, только смеются не по делу над странно говорящими юю. Совсем им не понятно, зачем мы едем из своих благополучных стран к ним, в бедную Эфиопию. Так ещё и жить остаёмся. Встретила тут двух шведок. Одна в Аддисе живёт, а вторая к ней в гости приехала и тоже осталась. Вот и пойми нас!

Мне было грустно, через два дня я улечу в Кению. Как мало одного месяца для Эфиопии! Ну, хотя бы два. А пока что приехала в Авассу и сразу при выходе с автовокзала, просто влюбилась в этот город. Он был настоящий, большой, чистый и красивый. Зелёный бульвар хранил прохладу. По булыжной мостовой застучали колёсики моего чемодана, который уже был похож на инвалида. Досталось ему не мало в «завоевании» Эфиопии. Поспрашивала у полицейских про пансион, они указали место, где я устроилась на три ночи (120 быр). Вечер уже наступал, на озеро пойду только завтра, поэтому оставшиеся несколько часов посвятила прогулке. Приятно была удивлена, что люди здесь тоже красивы, как и сам город. Девушки гуляли по проспекту в совершенно стильных нарядах, чувствовалось наличие вкуса. Парни им не уступали. Теперь могу с уверенностью сказать, что это был самый лучший город, что я увидела в стране.

Авасса подарила мне праздник. Всё началось следующим днём с поиска Fish market, который находился на берегу озера. Пока я этим занималась, столько марабу насмотрелась, что полностью удовлетворила своё любопытство к этим птицам. Улица, протянувшаяся вдоль берега озера, которого с неё совсем не видно, сплошь была засажена деревьями – великанами. В их кронах жили те самые марабу! Они кружили стаями над деревьями, где у них были свиты огромные гнёзда и галдели птенцы. Гнёзда лепились прямо рядом и были столь тяжелы, что ветви под ними просто прогибались. Аисты гуляли по тротуарам, выискивая что-либо для себя.

 

Поразил эпизод, когда взрослая птица терпеливо ждала проезжавший транспорт на краю дороги. Так и хотелось крикнуть:

- Уступи дорогу марабу!

Потом перешла её вместе с людьми и потопала по тротуару. Точь-в-точь, как наши уличные собаки!

Когда я вышла к озеру, то просто ахнула! Зона отдыха протянулась по набережной, красивые люди, бесчисленные марабу гуляли вместе со всеми.
Ну, просто Галапагоссы, где животные тоже ходят по городу, невзирая на прохожих.

 

А само озеро было устлано нежной травой и голубыми лилиями. На его берегах было столько разных птиц, что даже не запомнить. 

 

Они бегали по воде, перескакивая по листьям, взлетали и снова возвращались. Это были райские птицы, яркие, нарядные, цветные. В деревьях жили верветки, они спрыгивали на землю, что бы выпросить банан или манго.
Аисты заглядывали на столики кафешек и хитро следили за моим объективом.

 

Их заклятыми врагами были кошки, с ними приходилось делить рыбные отходы, которые оставляли им рыбаки. Ведь рыба здесь подвозилась к берегу и сразу чистилась, а потом в рестораны на берегу и к нам на стол. Так вот, марабу и кошки даже устраивали между собой разборки, ни одна из сторон не уступала. Иногда, устав воевать, они просто пожирали отходы из одной кучи.

Само озеро совершенно. Именно такие места заслуживают самых прекрасных эпитетов, даже видавший виды турист восхитится, и даже удивится столь огромному количеству чудесных птиц. Плавсредства, с которых народ рыбачил удочкой, абсолютно неподражаемы. Мастерят их тут с выдумкой, собирают камыш в сноп, связывают крепко и, стоя на нём, поплыли. Тут главное, что б весло приличное было. Пока сноп набухнет водой, уже и рыбы наловили, с хорошим веслом не пропадёшь, быстро до берега доберёшься. Ну, это такое средство передвижения, одноразового использования, а ещё одно из деревянной решётки с прикрученными к ней, всеми любимыми, жёлтыми канистрами, посолиднее будет. Им можно пользоваться долго, набросав на решётку травы, что б рыба не проваливалась. Такие лодки от берега далеко не уплывают, рыбаки на них столбиком стоят, присесть там некуда.

Народ тут решает свои проблемы, как может. Купается, раздевшись догола, чистит обувь, стирает, рыбачит. Многие просто спят в тени деревьев, но отдых на траве совсем не безопасен. Змеи здесь не редкость. Если кому-то удавалось поймать аспида, то его убивали и вешали на дерево в уровне глаз прохожих, что бы каждый был осторожен. Я видела эти предупреждающие знаки в разных местах, пока гуляла по аллее на берегу, которая тянется на многие километры в обе стороны от зоны отдыха. 

По берегу много террас для «присесть-попить», народ мостился на них семьями. Редко кто заказывал себе сытный обед, всё больше поп - корн обожали с бутылкой минералки, но всем было здесь хорошо и это чувствовалось. Вокруг марабу отирались, цапли, замерев, стояли. Озеро в обрамлении гор блестело водной гладью. Пеликаны рыбу выхватывали из воды, при этом жёлтые мешки под клювом распускали, а у марабу красный зоб на груди наполнялся пищей и отвисал почти до земли. Аистам нравилось сидеть на крышах заведений и смотреть на нас свысока. А на закате, солнце садилось в воду, разбросав свои красные лучи во все стороны. Какой-то детской радостью наполнилась душа, не думалось ни о чём. Всё, что будет завтра и потом, решится в своё время. Только наслаждалась я в тот день. Да и на следующий, снова пришла сюда.

 

Жестокую сцену застала. Пеликаны и марабу бились за рыбьи головы и хвосты. Их огромные крылья поднимали фонтан брызг, там не понять было, кто кого одолел. Марабу у пеликана из клюва хотел добычу выхватить, но хитрый пеликан быстро её в мешок забросил. Все зеваки на берегу следили за битвой. Противостояние закончилось в ничью. Снова по берегу ходила и птицами любовалась. В одном месте маленького крокодила сфотографировала, а народ сказал, что это водяная собака и бояться её не стоит. Может это и собака, а по мне так точно, крокодил. 

После всех этих удовольствий за столиком присела, рыбу заказала. Быстрые птицы на ножках-спичках по листьям лилий бегом бегали, насекомых ловили, уточки-нырки парами плавали, озёрная гладь затихла. Воспоминания навеяло, наверное, из прошлой жизни. Тут рыбу, пиво принесли. Вкусно! За соседним столиком мужская компания заседала. Постепенно ко мне в доверие вошли, представившись преподавателями колледжа. Поверила, столы сдвинули, амхарик изучали, пиво пили, жениться хотели. Всего не расскажешь! La tenachen! (За здоровье!).

 

Провожали меня втроём. По городу пошли, на собор Сан Джорджа любовались, поистине прекрасный город. Не зря его считают жемчужиной края. Здесь слились воедино история и современность, культура и наука. Здесь люди красивые, бывало, что от женского лица просто глаз не оторвать. Так бы и гуляла всю ночь, но утром предстояло ехать в Аддису. Простилась со своими новыми знакомыми. И что бы я без мужчин делала? Они мне помогали повсюду, в транспорте, на улице, в отелях, и я всегда была уверена, что могу надеяться на их помощь.

[Tamarita]

Утром разбудил меня охранник по моей просьбе, даже за ворота помог чемодан донести, а там на произвол судьбы оставил. Но в городе было светло, это не какая - нибудь, Джинка! Я успела! Оставалось последнее место в первый, самый ранний автобус. До Аддисы ехать пять часов, но при въезде в столицу случился затор. Ну, просто намертво! А я ещё в Музей Люси собиралась успеть до отлёта в Найроби. Нервничала, конечно, но видно не судьба. Наш автобус едва дотянул до ост. Мегеранья и тут почти все пассажиры засобирались выходить. Я за ними, мне чемодан с крыши сбросили, он чуть не рассыпался. Денег за это запросили, как обычно. А если бы рассыпался, мне бы заплатили? Хотела проигнорировать не аккуратного помощника, а он чемодан не отдаёт, сунула ему в руки три быра, что бы отвязаться. 

Тут маршрутка городская подошла, люди сесть помогли, до ст. Аши доехала и снова с помощью прохожего пересела на транспорт до аэропорта Боле. Тот прохожий вёл меня путаной дорогой прежде, чем в аэропорт отправить. Снова чемодан на крышу положили, а когда подъехали к нужной остановке, помощник жёстко дёрнул мой саквояж и выломал боковую ручку, которая попала меж металлических прутьев. Ну, просто хоть плач! Какая-то вопиющая неаккуратность в обращении с чужими вещами, это, как порок нации.

За чемодан мне никто не заплатил, в Музей Люси не попала, хоть на самолёт не опоздала. (Аэропорт-Мегеранья-Аракило-Пьяса, тут находится музей). При регистрации на рейс предупредили, что в Найроби могут оштрафовать на 50 дол. за невыход из транзитной зоны в день моего к ним прилёта, то есть месяц назад. Только имея единый билет, зону можно не покидать, а в случае отдельного билета, как было у меня, необходима транзитная виза. Что-то девица мне там напутала, ведь в тот день, прилетев в Кению, никто не говорил мне этого, хотя проходила регистрацию в Аддис - Абебу уже в самой транзитной зоне. Вы что-нибудь поняли? Я тоже. В общем, жалко мне было 50 дол., но лететь пришлось.

Снова за стеклом иллюминатора горы и вулканы, сухие русла рек, впадающие в пустыни. Снова красные земли внизу и белые пятна солончаков. Страна запала мне в душу, тронула её струны. Здесь открыла для себя ещё один удивительный мир, не познанную планету. Север Эфиопии и её юг, совершенно разные между собой, но одинаково интересны. Чаша весов тут в полном равновесии. А что касается пейзажей, то только сказочными можно их назвать.

Казалось, что я выхолощена Эфиопией, лишена эмоций, опустошена надолго, но я ошибалась. То, что происходило со мной в последующие два месяца путешествий, кроме как провиденьем судьбы, не назовёшь. Эмоций было через край.

[Tamarita]

ПЕРЕЛЁТ В КЕНИЮ

Эфиопские авиалинии заслуживают похвалы. Уже не раз мне приходилось ими пользоваться. Даже на внутренних перелётах присутствовала полная дисциплина и комфорт в салоне, а уж на международных и подавно. Время в пути из Аддис-Абебы в Найроби всего ничего, а они и напоили, и накормили. Всё быстро, вежливо. Хочу напомнить, что, если вы прибыли в Эфиопию с Ethiopian Airlines, все внутренние перелёты станут дешевле для вас почти в два раза.

В аэропорту Найроби прошли тест на температуру тела. Эбола, хоть и взята в кольцо, но кенийцы продолжают тщательно отслеживать пассажиров. Анкеты для заполнения раздали ещё в самолёте, что бы время при посадке не терять. А по выходу из самолёта все в очередь с ними встали к доктору в белом скафандре. Он мерил каждому температуру, поднося белый прибор ко лбу и записывая результат на анкете. Над нашими головами был подвешен монитор, где каждый из нас отражался в радужном цвете, все органы имели свой цвет. Например, я шевелилась, и все мои внутренние части тела шевелились, вернее их цвета. Странно и жутко было на это смотреть. Но ещё более странным заключением оказалось то, что именно доктор написал на моей анкете. Я даже вскрикнула. А написал он 35,4 градуса! Я затормозила ход, уставившись ему в маску, хотела оспорить и перемерить, а он только поднял вверх большой палец правой руки и махнул мне, «Проваливай!».

После этого в каждом аэропорту при проверке тщательно следила за своим низким градусом, и везде он был одним и тем же. Только сейчас, почти прожив жизнь, узнала об этом "феномене". Да и не мудрено, ведь все мы пользуемся термометром, когда заболеем, а в нормальном состоянии кто её будет мерить, эту температуру? А я всё думаю, ну почему же меня тянет в жаркие страны? Видимо, градус повышать!

Потом был паспортный контроль, где о штрафе никто не заикнулся, лишь только за визу взяли положенные 50 дол. Мне предстояло пробыть в Кении три дня, а потом улететь на Коморские острова, просила транзитную, двадцатидолларовую визу, не дали, заявив, что только по нахождении в стране в течение 24 ч., она выдаётся. Да знаю я, но думала, что пойдут навстречу. Хотя, забегая вперёд, скажу, что по прошествии времени возвращаясь с Комор, должна была пробыть в Кении двое суток. Так пограничник дал мне транзитную визу, только спросил, когда из страны вылетаю в Москву, даже билет не смотрел.