Сообщений в теме: 32

[Tamarita]

Прежде, чем начать рассказ о пятом путешествии по Африке, хочу поблагодарить Галину и Владимира Корнеевых за предоставление фотографий в путешествии по Эфиопии. Случилась беда, моя фотокамера каким-то образом зацепила вирус, так сказал мастер, и я одним нажатием кнопки уничтожила всю Эфиопию. Кнопку нажимала правильно, а камера не послушалась. Пыталась восстановить пропавшие фото при помощи какой-то сверхумной программы, которую используют в органах, но тщетно. Уцелели видео и около сотни фото на втором фотоаппарате, но они не лучшего качества, хотя теперь и они дороги.
В общем, спасибо Галине и Владимиру!

Эфиопия: (Аддис-Абеба, Mekelle, Danakil, Aksum, Gonder, Arba Minch, Dorze, Djinka, Mago park, Key Afar, Demeka, Konso, Awasa) - 

Я тоскую по Африке. Я тоскую по ней всегда. Даже когда я там, я тоскую по ней. 

 Чем труднее путешествие, тем оно желанней. Так и здесь. Было страшно и жутко порой. Были слёзы и боль, безудержный восторг и умиротворение, постоянное ожидание удивительных встреч. Никогда не знаешь, какой будет очередная поездка в Африку.

Первое путешествие случилось пять лет назад. Звонкой пощёчиной тогда показалось, обидной и незаслуженной. "Ломилась" по континенту я настойчиво, не дав к себе привыкнуть. Но с каждым моим визитом Африка становилась более податливой и уступчивой, придавая нашим встречам разнообразные оттенки и вкус.  Всякий раз принимала меня по-разному. Порой капризно и сонно, а то вдруг игриво и весело, но я знаю, что она меня всегда ждёт. 

***
Каждое африканское путешествие планирую на зимнее время, что бы бронхитов избежать, вирусов гриппозных, которые каждую зиму одолевают население нашей страны. Но ситуация на этот раз была тревожной. Чёрный континент охватила зараза похлеще наших мутировавших штаммов. Эбола смертельной косой выкашивала население Западной Африки. Успокаивало то, что запланировала себе три страны Восточной Африки и очень надеялась, что эта жуткая зараза меня там не найдёт.

Эфиопия должна была показать чудеса в Данакильской низменности, открыть передо мной чрево кипящего вулкана, пригласить на праздник Крещения, под названием Тимкат, который должен состояться 19 января и продлиться три дня. Ведь Эфиопия единственная африканская страна православной христианской веры, а поэтому, не смотря на разницу в календарях, наши религиозные праздники совпадают с эфиопскими. Но самым интересным казался юг страны, где дикие племена местных народов удивляют редкого белого человека, в первую очередь, своим внешним видом, ну а если повезёт, то и на жизнь в деревне можно посмотреть, а то и заночевать.

В Кении планировала пройти по берегу Индийского океана в сторону сомалийской границы, остановиться для отдыха на острове Ламу, а затем отправиться в регион масаи вблизи Танзании, что бы сравнить для себя жизнь кенийских масаи и танзанийских, у которых ранее прожила два месяца, наблюдая каждый день за их жизнью.

Признаюсь честно, что я настороженно отношусь к Кении ещё с первого её посещения, так как именно эта страна наряду с Мозамбиком огорчает мои отношения с Африкой. Туриста здесь не уважают. Это хорошо, если к вам тут не отнесутся никак, если вы останетесь не замеченными, минуя все невзгоды. Мне на это рассчитывать было нельзя. Ведь мои самостоятельные вторжения на континент предполагали тесный контакт с народом, а народ там разный. Поэтому к кенийским пакостям была готова изначально.

Третьей страной к ознакомлению должны были стать Коморские острова. Чёткого представления об этой стране, можно сказать, не было, но, как я люблю говорить в таких ситуациях, война план покажет. Коморы не удобны для самостоятельного посещения, ведь перелёт на острова, откровенно говоря, слишком дорог, а длится он всего полтора часа. Вот и обходят все стороной эту маленькую страну, лишая себя возможности созерцать её красоты. Но не только красотой она блистает, ещё удивляет своей непохожестью ни с одной из стран, разве что только с Мадагаскаром.

Я бы тоже на Коморы не полетела, но подвернулся билет по доступной цене у авиакомпании SAX (Сафари аирлайн экспресс) и приобрела его буквально за пару дней до выхода из дома. Все билеты были собраны, страховка, паспорт, вещи сложены в чемодан, готовые вот-вот отправиться в путь.

Только что отгремел салютом Новый Год. Мой город пребывал в ленивой неге рождественских каникул. Я шла почти безлюдными улицами. Оставались последние приготовления. У городских ёлок редкие прохожие задерживались, поддаваясь натиску собственных чадо и уступая их просьбам. Иногда из супермаркетов выкатывались тележки гружёные водкой, пивом, соком. Многодневное застолье продолжалось. Слегка шатающиеся личности с туманным взором время от времени шли навстречу. 

Зачем это всё! Нет, надо в Африку ехать! Надо на её пик взобраться! По острию её пройти! Ворожба! А как ещё назвать эту сумасшедшую тягу к приключениям, как объяснить это не проходящее чувство тоски по Чёрному континенту? Трудно поверить, но в мире ещё есть места, которых практически не коснулась цивилизация. Задворки нашего мира в их естественном свете можно увидеть, преодолев тернии дорог, риски в пути, которые, возможно, не снились самому Индиане Джонсу. Ну это я так, для красного словца. Куда уж нам до него?

 

[Highwayman]

На камеру линукс поставьте - не будет вирусов)

[Tamarita]

Спасибо, надо с этим разобраться.

[Йож]

Что за камера? Впервые слышу о вирусах

[Вроде Незнающий]

Йож, ну насколько я понимаю своим дилетантским умом, любой современный девайс, который подключается к компьютеру, способен заразиться вирусом или чем там ещё. А поскольку цифровые фотоаппараты могут подключаться к компу, то и подхватить могут... Наверно, фотокамера от вирусов чистится примерно также, как и любой диск на компе - с помощью антивирусовых программ или чего там ещё напридумывали. Предполагаю, что для этого надо подключить камеру к компу. Или как-то ещё можно почистить?

[Tamarita]

Интересно. Повод поразмыслить. Я в этом слаба. Я-то думала, что вирус на флешке, я её в разные фотики пихала, решила, что с неё перепрыгнул на фотоаппарат, флешку вытащил и проблемы нет. Значит надо чистить, говорите. Мастер толком ничего не объяснил, я ему денег за не восстановленные снимки не дала, наверное он за это обиделся и осталась я без комментариев. Надо торопиться, скоро в дорогу. А фотоаппарат Никон, как у всех.

[Tamarita]

Какая она, Эфиопия?

В Найроби прилетела Кенийскими авиалиниями и Аэрофлотом, которые объединились для совместных полётов совсем недавно и осуществляют их в зимний период, то есть с октября по конец марта. Было раннее утро. Уверенно проследовала в транзитную зону, что бы оттуда перелететь в Аддис-Абебу дневным рейсом. Выходить в Найроби на несколько часов желания не было. Знаем! Видали! Да и запланирована Кения у меня на более поздний период.

Не задолго до посадки в самолёт к эфиопам случилось поговорить с единственной белокожей пассажиркой, которая оказалась американкой - миссионеркой. Жила она в г. Джинка на юге Эфиопии, привнося католическую веру в племена. Маленькая, хрупкая, светловолосая женщина оказалась крепким орешком, именно она стала для меня первым реальным свидетелем жизни диких народов, о встрече с которыми я мечтала. 

Первое, что она спросила, это говорю ли я на языке амхарик. Меня застали врасплох, как-то совсем про это не думала, да и про такой язык не слышала, но предположила для себя, что имеется в виду амхарский язык, на котором говорит 80% населения страны. Она удивилась моему дилетантству и ветрености, с которой я выдвинулась в столь рискованное путешествие, но поделилась несколькими названиями важных мест в Аддис-Абебе. При этом рассказала, что самым необучаемым народом являются люди мурси, которые только картинки в библии рассматривают, да и то в пьяном виде. Мне стало ужасно плохо, я же к ним собиралась! Знала, что пьют, знала, что хулиганят, а тут ещё какой-то странный язык амхарик. Как я буду? Хотя по мне что амхарик, что амхарский, одно другого не легче. 

Эфиопские авиалинии оказались на высоте, чего никак не ожидала, представляя себе старые скрипучие кресла салона в лохмотьях, вывернутые подлокотники, трясущийся до стука в зубах самолёт. А уж обслуживающий персонал виделся длинным, худым, со впалыми щеками и голодным взглядом. Все эти жуткие видения исчезли сразу, едва мы поднялись в воздух. Я уставилась в экран своего иллюминатора и меня уже было не оторвать.
Как-то быстро внизу показалась пустыня изрезанная сухими руслами рек, которые наполняются только во время дождя, да и то не надолго. Все овраги, промоины и каньоны сверху напоминали кровеносную систему живого организма на мёртвой иссохшей земле, где не было видно ни единой дороги. Этот замысловатый графический рисунок сходился в разбросанных вулканических кратерах, иногда дымящихся, или же наоборот исходил из них, теряясь в песках. Как-то незаметно пустыня поднялась, превратившись в высокогорное плато. Она виделась совсем рядом, даже мысль мелькнула, что мы садимся. Соляные плато белыми пятнами укрывали пустыню. Розовые, красные, бордовые пески волнообразно сменяли друг друга. Столь потрясающие виды представляла из себя земля, враждебная человеку, не приносящая ему никакой пользы. Огромные территории Эфиопии были абсолютно не пригодны для жизни.

Постепенно к оттенкам красного примешались жёлтый и чёрный цвета, раскрасив землю подо мной. И вдруг появился зелёный! Зелёные пятна хаотично просматривались по склонам и долинам. Скудные леса оживили пейзаж. Местами над ними тянулся дымок от костров, там, внизу, появились признаки жизни, там люди занимались своими каждодневными делами. Едва заметные жилища сверкали цинковыми крышами, пуская солнечных зайчиков прямо мне в глаза. Последовательные, прямоугольные пятна обработанной почвы напоминали паркет, которым выложили землю. Виднелись короткие ленты дорог и от души отлегло, значит там на чём-то ездят, что для меня было очень важно. Ведь ни арендованного джипа, не личного гида у меня не будет, а добираться повсюду предстоит только самостоятельно и в одиночку.

Оплатив в аэропорту прилёта 50-тидолларовую визу, я стала обладательницей красивой наклейки во всю страницу паспорта и поспешила на выход, не забыв наменять денег на житьё - бытьё. По совету американки отыскала голубое такси класса «эконом» и за 200 быр (10$), то есть местных денег, покатила по улицам, видимо, города. Аддиса, как сокращённо тут называют столицу, встретила меня жутким пейзажем. 
- Это город? Его что, бомбили?
Водитель недоумевал:
- Конечно город. Это Аддис - Абеба! Столица Эфиопии! Видишь, эстакады возводят, здания строят, народу много!
Мне казалось, что он хотел покрутить пальцем у виска, но клиент всегда прав. Это международное правило в Эфиопии знают, поэтому таксист крутил баранку и помалкивал, отыскивая для меня отель с приличным сервисом и приятнонизкой ценой.

 (фото из интернета)

Я даже сомневалась, что еду по городу. Недостроенные здания, брошенные полуразвалившиеся мосты, груды строительного мусора, по которым двигался транспорт, сточные канавы совсем не радовали глаз, а только угнетали. Эта чумазая Аддиса напоминала пригород Найроби, где несколько лет назад я испытала настоящий шок от увиденного. И вот снова, шокирующая Африка! Неужели дальше ещё хуже?

Оказавшись в районе автовокзала Autobis tera, поспешила купить билет на завтра в г. Мекеле (285 б.), что бы не задерживаться в этой, самой жуткой столице мира. «Помогайлы» всех мастей терзали меня своими приставаниями и обещаниями отвести в отель за 10$. Ни я, ни мой водитель не могли от них оторваться. Мне это стоило хитрости, зайдя в дорогой отель, переждала кульминационный момент среди помощников, когда они бутузили друг друга, а потом спокойно нашла себе место для ночёвки (120 б). В дальнейшем, приезжая в Аддису, останавливалась тут всегда и здесь же оставляла лишние вещи, которые не могли пригодиться на данном этапе. 

Было тепло и сухо, ни каких претензий на жару. Перевела часы на африканское время, то есть на 6 ч. вперёд и отправилась на пыльные улицы. Кушать инжеру, национальное эфиопское блюдо, в тот день не рискнула, лишь только наблюдала, как это делали другие, уплетая за обе щёки тонкий серый блин с кислинкой. Этот блин выкладывали на большой круглый поднос, а сверху на него тарелочка с мясным сырым фаршем, или же жареным мясом на косточке, а то и просто со свежими овощами. Всё это сдабривалось перчёным соусом оранжевого цвета. Если едоки пришли поесть инжеру в компании, то заказывали несколько порций в один поднос. Они ловко отрывали куски от серого блина и с виртуозной ловкостью прихватывали кусочек мяса или щепотку фарша, быстро отправляя всё это дело в рот. Ложек и вилок инжера не предусматривает. Я пристрастилась к этому блюду позже, так как «экспресс-кафе» ничего другого не предлагали. А что было делать? Месяц в Эфиопии без инжеры не пережить. Хотя что это я говорю о ней, как не пригодной к употреблению пище? Инжера прелесть, инжера смак! По первой-то я её вилкой ела, даже и не заметила, в какой момент стала виртуозом в поедании инжеры голыми руками. Мука зёрен тефа идёт на её приготовление. Теф и сорго в Эфиопии культивируют повсюду. Эти злаки выносливы к засухам и обожают высокие горные склоны. 

При первом взгляде на страну, в глаза бросается внешность эфиопов. Не то, во что они одеты, в грязное или чистое, это в Африке не принципиально, а то, что лица у них благородные, красивые и даже одухотворённые. Тонкие черты лица притягивали взгляд, прекрасные глаза, глубокие и блестящие, вызывали восторг. Резкое отличие от остальных народов Африки налицо. Нет в их облике «широконосости» и «пучеглазости», скорее присущ европейский тип лица. К вечернему выходу в церковь многие надевали свои традиционные одежды светлых тонов атласа с поясами расшитыми бисером. Женские платья украшают вышивкой. Высокие барабаны кебаро, вещь в церкви необходимая, их приносят с собой верующие, бьют в них перед началом службы и в её конце. А после мероприятия снова забирают свои барабаны домой. Поэтому странная процессия из церкви мне была не понятна, я только с любопытством её рассматривала. Позже уяснила для себя тонкости обычаев эфиопов.

[Tamarita]

Христианский север страны, это высокогорье, необыкновенной красоты природа и конечно храмы, удивительные, древние и даже странные. Автобус на север уходил ранним утром. По свежей прохладе, в темноте, спотыкаясь и оглядываясь, торопилась к рейсу. Ещё с вечера, при покупке билета, попросила сотрудника автокомпании встретить меня у входа в терминал. Ведь закоулки и переулки Аддис - Абебы не лучшие места для белых одиночек.

Грабежи тут часты, поэтому хождения по темноте сопряжены с большим риском. Кассир действительно меня ждал, стоя под единственным фонарём, размахивал во всю руками. Я его узнала. Быстро взял мой чемодан и потащил на посадку. Я поспедовала за ним, лишив всех сомнительных уличных работников и не работников поиметь денег с «глупой фаранджи». Именно так тут нас называют. Почему «глупой», а потому, что каждый эфиоп, который старался меня «развести», считал себя умным. 

Бедность и нищета казалась вопиющей, а потому народ и день и ночь толпился у вокзалов и базаров, где есть хоть какая-то вероятность заработать, или украсть, а значит выжить. За своим колёсным чемоданом тщательно следила и оберегала, ведь ему всего несколько дней и он ещё пахнет новизной. Видела, как на него повесили бирку с моим именем и быстро отправили на крышу автобуса, тщательно привязав к металлическим поручням вместе с уже имевшимися там мешками и корзинами. Только после этого вошла в автобус, громко поздоровавшись с пассажирами по-английски. Поняли все и ответили на приветствие, как умели. У каждого был свой «амхарик», но нашлись личности, которые лепетали по-английски, как и я, а может лучше.

ТУТ Я БУДУ УДИВЛЯТЬСЯ!

В г. Мекеле отбыли без задержек по расписанию. Здесь его называют Макале, и что бы меня понимали, произносила все названия на местных диалектах. Едва выехав за город, наступил рассвет, и обозначились горные пейзажи. Ну, а коль горы, значит террасное земледелие по склонам, требующее огромных сил и старания. Но всё такое высохшее и жёлтое, что совершенно не понятно, что тут может вырасти. Да, читала, что сорго выращивают, значит так и буду считать, но увидеть этот злак на корню, если это злак, так и не удалось. Хотя не очень то хотелось, без него было на что смотреть. 

Но горы-то что? Они красивы всегда, хоть жёлтые, хоть зелёные, хоть ни какие! У меня просто дух захватывало! Пространства меж гор обширные и открытые в редкой поросли рощ, которые перемежались странными деревьями с фиолетовой листвой. Цвели деревья – суккуленты розовыми цветами, бордовая агава приросла к отвесным скалам. Меня охватила безудержная радость, чётко поняла, что Эфиопия не просто бедная африканская страна, это страна особая. Тут я буду удивляться!

 ( фото из интернета)

Если горы, значит дорога – серпантин. Он был жесток и безжалостен. Народ пакетами шуршал в полуобморочном состоянии, укачивало так, что сопровождающий раздавал пакеты пачками, они висели у входных дверей и над головами пассажиров. Такое коллективное укачивание наблюдала только на занзибарском пароме в Танзании, хотя много серпантинов изъездила и морских путей исходила. Поэтому сделала для себя вывод, что у эфиопов слабый вестибулярный аппарат, а впоследствии оказалось, что он вообще слабый у африканцев. 

Ну, а я вся в ОКее! Только слегка «горняшка» давила, напомнив о себе отдалённой головной болью, придав ощущение невесомости и облегчив моё тело на несколько кило. Хотя чувствовала её ещё в столице, списав то своё покачивание на длительный перелёт и усталость. По своему состоянию определила примерную высоту. Где-то около 2500 м., именно с этой высоты начинаю чувствовать горную болезнь. После того, как организм привыкает, он перестаёт «сигналить» и прекрасно переносит более высокие подъёмы. А свой предел я знаю, 4200 м. в Атакаме! Но в Эфиопии таких высот не планировала, а потому не очень-то думала о «горняшке» и прекрасно обходилась без аспирина. Хотя листья коки, используемые в Америке более действенны, чем таблетки, они разжижают кровь и облегчают состояние. Там их жуют все. 

Тут же, во время остановок автобуса на перекур, повсюду предлагали пучки, веники и даже снопы чата. Это такой кустарник, который едят здесь многие мужчины, если не все. Именно едят и глотают. Считается лёгким наркотическим растением и не запрещён законом. Внешне очень похож на американскую коку, может её разновидность. Но я не ботаник, только стараюсь! Этот чат трясли, шлёпали им друг друга, распушали вроде букета цветов, производили разные манипуляции, только не подметали улицы. Каждый продавец показывал, что его чат самый свежий и его обязательно надо купить.

Ещё один важный продукт скупали оптом, это сахарный тростник. Он был ровненько порублен на одинаковые поленца и связан по четыре штуки вместе. Эти связки красиво выкладывали высокими этажерками у дороги. Пассажиры из автобусов раскупали эти красивые этажерки до основания. Все мои соседи с каким-то остервенением грызли тростник на ходу, казалось, что тростник наилучшее лакомство, которое они когда-либо ели. 

Я тоже сделала покупку. Целую банку жареных семян за одну монетку. Ещё не разбиралась в деньгах и ценах, но знала, что монета – это не деньги. Конечно, те семена оказались жареным сорго! Они были похожи на кукурузу, или на орешки и первую горсть съела с удовольствием. Всё остальное раздала в автобусе своим соседям. Больше это «блюдо» не покупала. Зато покупала всякие красивые на вид пирожки, забывая, что начинка обязательно будет из жареных зёрен сорго. Даже сами пирожки из муки сорго, имели сорговую начинку. Во как, извращаются! Но это не от того, что сорго прекрасно на вкус, а от того, что продуктом первой необходимости оно является и доступным по цене для бедных эфиопов. Хотя как знать? Может для них и сорго и тростник вкуснее наших деликатесов.

По дорогам гнали коз, ишаков, верблюдов. Козы были счастливы от того, что от них только молоко и требовалось, а ослы с верблюдами тащили поклажу на спине, да седоков везли. Иногда тощие погонщики шли рядом со своими измождёнными животными. Процессии двигались прямо по проезжей части, никто не спешил уступать дорогу, они были бесконечны, похоже, что дороги в Эфиопии проложены для них. Животные были загружены хворостом, тростником, металлическими трубами, кукурузными снопами настолько, что даже их головы не были видны. Иногда казалось, что снопы сами двигались по дорогам на четырёх ногах. У одних ноги длинные, у других короткие. 

Обычные жители деревень по-африкански передвигались от деревни к деревне, замотанные в белые одежды, или одетые в рваньё. 

 

У одной из обочин толпа народу среди зарослей собралась. Труп мужчины с перерезанным горлом нашли. Шёл человек привычной дорогой, а в зарослях его с ножом ждали, что бы последними сандалиями завладеть. Подобную сцену я наблюдала в Бурунди несколько лет назад, и вот снова похожая ситуация. А уж перевёрнутые фуры в кюветах, так это вообще обычный пейзаж Африки.

Как-то незаметно в автобусе пирушка началась. Сначала хлеб куском раздали, думала с сыром, оказался просто хлеб. Белый, мягкий, вкусный! Половину соседу отдала, сказав, что много мне будет, иначе бы не взял. Он свой кусок так быстро съел, что мне поделиться захотелось. Потом меня стали угощать мандаринами, зелёным стручковым горохом, чем-то сыпучим бело - розовым на подобие сухих хлебных крошек и конечно семенами. Тут я свой бутерброд достала, который припасла на случай сильнейшего голода. Колбаской с галетами поделилась. В общем пир горой! Те, кто с пакетами, на пол попадали, кто-то уснул, болтаясь на серпантине, впереди пассажир кашлял без остановки, укрывшись своей курткой. Все кричали ему:

- Эбола! Эбола! – и бросали в него водительской фуфайкой.

Потом автобус сломался и встал у крошечной деревни. Все разбрелись по округе. Я ресторан в зарослях обнаружила и, прихватив свои галеты, устроилась там на удобном камне пивка холодного попить. Снова свои подтянулись, два часа просидели, а когда стало ясно, что автобус так просто не отремонтировать, то решили заночевать в одном интересном месте, а утром снова выдвинуться в путь до Макале. Больше всех радовалась я, меня совсем не устраивала перспектива оказаться в Макале в три часа ночи и искать ночлег. Кровать в гестхаузе была мягкая, чистая с тёплым одеялом. Я ждала тараканов. Хотела знать о их присутствии наверняка, но в сон клонило нестерпимо. А чего их бояться? Надо было выспаться. Утром хозяин собрал у всех ключи и по три доллара за ночлег, пожелав счастливого пути.

Снова горы с серпантином. Пейзаж сменился, появились круглые домики с конусовидными крышами, круглые копны соломы, смётанные вокруг шестов, чистые, аккуратные дворики чудом мостились над обрывами. Восход солнца позолотил вершины и осветил долины. Это было столь необычно и приятно глазу, что вызывало сплошные восклицания. Вся красота исчезла при въезде в город. Нет, этот город был не сравним со столицей, это был настоящий африканский городок с отелями, газонами, бульваром, аккуратным рынком и автовокзалом. Просто, мне природу подавай, без ограничений!

[Tamarita]

Отель Helekom замаячил своей вывеской издалека, как раз напротив встали, я туда, а там вода горячая и чистота всего-то за 6,5 дол. (130 б.) В этот же день всё сложилось. При помощи молодого человека в турагентство пришла и на завтра в Данакильскую низменность собралась за 500 дол., на четыре дня и три ночи. Туда самостоятельно нельзя, только с группой. Мне так хотелось увидеть эти места, что совсем не была оригинальна и решила ехать туда, куда едет всякий добропорядочный турист. Сразу скажу, что мне везде помогал народ, сама я ничего не смогла бы сделать. Нужные люди всегда появлялись в нужный момент. 

Уличная детвора, да и не только, обзывали меня фаранджи, а я уж так к мзунгу привыкла, что фаранджи совсем не воспринимала. Лишь спустя дней десять, стала тихо ненавидеть это слово, означавшее «белый человек». Вроде не обидно, но оно так произносилось, как будто детская дразнилка, при этом дети бежали вслед и не давали покоя. Взрослые часто их разгоняли, но сами называли меня так же. Благо толпой не бежали вслед, и на том спасибо. 

Сам городок Макале (регион Тиграй) ничего из себя не представлял, хотя в его окрестностях сохранились христианские монастыри, вырубленные в камне и являют на сегодня музей под открытым небом. Эфиопия исповедует в своём большинстве, православную веру, на английском языке – ортодоксальную. Но я обратила внимание на то, что многие женщины имели татуировки креста на лбу и ниже подбородка в области горла. Такие приметы свойственны христианам – коптам. Встречала их повсюду, но объяснить разницу между теми и другими, кроме, как татуированными крестиками, не могу. Весь север страны – это старинные храмы с хранящимися там манускриптами, реликвиями, даже считается, что Ковчег Завета хранится в Аксуме, но его никому не показывают, потомки волхвов тщательно скрывают величайшую святыню от людских глаз. 

Я не планировала для себя «кольцо православия», то есть Макале, Аксум, Гондер, Бахир Дар, Лалибела, мне хотелось только в Данакиль и на праздник Тимкат в Гондере. Но переезжая поэтапно из города в город, всё-таки посещала интересные места, что бы остановки не были пустыми, что бы переезды себя оправдывали.

Данакильская низменность с зоной вулканов в Эфиопии пожалуй одно из не многих мест на нашей планете, которое надо смотреть осторожно, будучи предварительно подготовленным к такого рода потрясениям. Именно потрясением могу назвать я то, что там увидела. В турагентстве дали наставления по поводу завтрашнего похода. Необходимы были кроссовки, шляпа, фонарик, что-то вроде лёгкого пледа, минимум личных вещей. Вот, пожалуй, и всё. Но я бы ещё прихватила маску, если б не забыла. 

Возможно, кто-то скажет: «Ну вот, опять Данакиль!»
Да, Данакиль. И всё не так просто, как описывают туристы, побывавшие там. В их рассказах многое упрощено, но не потому, что они бравируют, или им легко достались эти вулканы, пустыни, горы, а потому, что труднодоступность этих мест и все муки, которые выпадали на их головы просто сложно описать. Экстремальность этого мероприятия определяется ещё тем, что не только в кратер можно улететь, или не успеть увернуться от выплеснувшейся лавы, но и отдалённостью от центральных обжитых районов Эфиопии, полным отсутствием на местах власти и полиции. Ведь граница Эритреи совсем рядом и до неё можно пешком дойти, что и делают время от времени эритрейцы, грабя туристов и лишая их жизни. Конфликт между этими странами до сих пор не исчерпан, а потому повсюду в Данакиле туристов сопровождает охрана, вооружённая автоматами. Хотя я мало верю в их действия по нашему спасению. Судя по последнему случаю в январе 2012 г., ни один охранник не дёрнулся, когда эритрейцы убивали на вулкане Эрт Але туристов. Там ты на свой страх и риск, там ты сам себя бережёшь. Кстати, всего около 1000 человек ежегодно посещают это, крайне суровое и необычное место.

Поэтому, буду рассказывать про Данакильскую низменность, которая меня взорвала эмоциями и покорила мощью своей стихии. Подобное состояние в последний раз испытала в чилийской Атакаме. Тогда считала себя героиней, очень собой гордилась и долго не могла забыть чудеса Альтиплано, точно, как и сейчас. Я была там, куда попадают единицы, я видела то, что суждено не каждому.
***
Утром за мной заехали. Пока собирали людей в Данакиль, я ждала в центральном туристическом офисе. Ведь все турагентства в Мекеле свозят своих клиентов в одно место, что бы единым караваном в несколько машин выехать в земли афаров, народа Эфиопии исповедующего ислам. Именно через их регион лежал наш путь, где 80% населения мусульмане, в то время, как в округе Тиграй поживают 90% православных христиан и коптов. Как везде в мире разные религии трудно уживаются рядом, вот и здесь они просто терпят друг друга. Всего 12 лет назад правительству Эфиопии удалось наконец-то договориться с афарами на проезд по их территории иностранных туристов «сомнительной веры» в сопровождении эфиопских христиан, которые выступали в роли водителей, гидов, поваров для нас, иноверцев. В одну из самых суровых низменностей нашей планеты пошли джипы с первыми экстремалами.

Моя группа не была первой и состояла из пяти человек. Пара из Москвы, Владимир и Галина, среднего возраста, семейная пара молодых австралийцев и я, обычная астраханка. Москвичи оказались разговорчивыми, интересными людьми, как будто давно мне знакомыми. Выехали на двух машинах. Их четвёрка в одной, а я, как одиночка, во второй, хозяйственной. В заднем отделении везли упаковки с питьевой водой, газовый баллон для походной кухни, спальные мешки в мешке, матрасы. Верхние багажники у обеих машин были заставлены жёлтыми канистрами с бензином и водой, завалены тюками с неизвестным содержимым. Предстояло заехать в одну из деревень, что бы объединиться с другими участниками мероприятия. Но по дороге машина под москвичами сломалась, а оттого произошла задержка, пока они пересаживались ко мне, освободив себе пространство в салоне. В результате в означенной деревне нас уже не ждали и поехали мы в тесноте, да не в обиде дальше, до самой афарской долины, до деревни Берахила. 

 (фото из интернета)

Это далеко, половина пути до пустыни Даллол с одноимённым вулканом. Совершенно обворожительные окрестности, красные горы, зелёные, серые, невиданные мною доселе пустынные растения, вызывали во мне непреодолимое желание задержаться среди раскрашенных холмов и обойти оазисы удивительных колючек.

[Tamarita]

Берахила лежала в долине. Ещё издалека увидела шеренгу белых машин, которые ждали нас, выстроившись у местного рынка. Круто поднимая пыль, мы въехали в поселение. Пыль в Эфиопии знатная, тяжёлая, плотная, трудно уносимая ветром. Она преследовала меня повсюду, от неё нельзя спрятаться или убежать, ею приходилось дышать, её уставала глотать, от неё спасения не было. Клубами, вихрями, смерчами несёт её по пустыне. Эфиопы к пыли привычные, а афары более других. В деревне я встретила их впервые. Хоть и говорят, что они жестокие и своенравные, а мне они показались обычными людьми, только женщины в чёрных балахонах и платках. Ну так мусульмане! 

Их дети, как и везде, кружили вокруг туристов, облепив машины со всех сторон. С самой популярной фразой: «Гив ми пэн», - они обращались к нам. Вторая, по значимости фраза: «Гив ми ван быр», - звучала чуть реже, третье место принадлежало просьбе купить им мяч, или сандалии тут же на их рынке. Присутствие рынка в этой глухомани просто удивило. Скудные товары были выставлены прямо в пыль. Разноцветные навесы хлопали на ветру. Тут нас накормили, кажется, вкусно и, собравшись воедино, все восемь машин отбыли на солёные озёра в пустыню Даллол.

Я снова оказалась в хозяйственной машине, ведь у меня не то, что личной группы, но даже пары не было, поэтому единственно свободное переднее сиденье досталось именно мне – одиночке. Водителя моего звали Ёнас и мы успели подружиться. Дорога пылила до того момента, пока не появилась солёная корка до горизонта.

 ( фото из интернета)

Грязные пласты соли рисовали причудливые рисунки, они дыбились и трескались, как ледяной наст. Соляные отложения местами громоздились пирамидками, даже горками. Растений не было и жары тоже, о которой все говорили. 

Незаметно засверкал горизонт. Озеро Ассоль блестело слоем воды. Оно было тёплым и мелким. Разувшись, все с огромным удовольствием разбрелись по окрестностям, ступая по твёрдому соляному дну. Эти ощущения были приятны, но само озеро меня не тронуло. Я чувствовала лёгкое разочарование, пока не прозвучала команда:
- По машинам! Караван!
Вглядываясь в бесцветную даль, тоже увидела едва заметную ниточку каравана. Машины рванули с места по бездорожью, что бы выйти навстречу ему. Мы успели. Верблюды и ишаки, гружёные солью, растянулись по караванному пути в бесконечность.

 

Погонщики, заложив за плечи длинные шесты, медленно двигались рядом. На наши восторги они реагировали усталой, вымученной улыбкой. Одинаковые соляные брикеты были равномерно привязаны к покачивающимся, костлявым спинам животных. Мама моя! В наше-то время! Просто без слёз не взглянешь. 

Каждый блок весит 4-5 кг., большой верблюд берёт на спину до 50-ти штук. В г. Макале процессия идёт семь дней в одну сторону и семь дней в другую, что бы сдать соль на фабрику подороже, точнее 50 быр за блок. До д. Берахила идти три дня, там соль сдают на склады перекупщикам, которые платят в два раза меньше, то есть доллар за блок. С учётом того, что на соледобыче работают одни люди, а водят караван другие, то заработок делится на всех. К тому же погонщики, возвращаясь на соляные копи, везут продукты первой необходимости тем, кто остался под палящим солнцем рубить соль, где нет ни единого навеса, что бы уйти от зноя хоть на короткое время, где вдосталь не попить воды и не полежать на мягком. Я не знаю, какой чистый заработок остаётся людям, но животным не остаётся ничего, кроме как на голодный желудок понуро плестись с поклажей на спине по этим, изнуряющим жарой, просторам Данакиля. 

Караван меня задел за живое и сильно расстроил, безысходность положения была написана на лицах людей. Но что я могла изменить? Картинка не шла из головы, а на следующий день расстроилась ещё больше. 

А пока мы с Ёнасом отвезли охранников с автоматами в часть. Они сопровождали нас по солончаку и были приписаны к нашей машине, а потом мы прибыли на место ночлега. Пока наши повара и водители готовили ужин при фонарях, народ располагался, как мог. Первую ночь провели на топчанах в местечке Хамед Але, прямо под открытым небом. Весь день дул сильнейший ветер, каждый хотел затащить свою постель в тихое место, но к счастью ночью ветра тут затихают, и наступает штиль. Ужин был походный, на выставленных тканевых табуретах, но вполне съедобный. Каждый держал на коленях тарелку, пытаясь рассмотреть содержимое при фонаре. Потом все быстро угомонились. Лежаки были удобными, а температура комфортной. Крепко спалось под звёздным, высоким небом. (Спальники здесь не нужны.) 
Утром умылись той водой, что имели, потом лёгкий завтрак и выехали на вулкан Даллол.

ДАЛЛОЛ
Солёные поля простирались повсюду, куда ни глянь. Я снова в машине с охраной в самом хвосте колонны. Унылый пейзаж поражал безмолвием. Ни травинки, ни кустика, лишь потрескавшиеся от жары плато, напоминавшие гигантскую паутину, брошенную на сухую землю. Дорога была не долгой и вскоре машины встали на наезженной ровной площадке. Дальше предстояло идти пешком вверх по соляным вывертам. Идти не сложно и интересно. А когда поднялись к кратеру вулкана, то открылся совершенно необычный пейзаж.

 

Огромное пространство кратера играло красками, повсюду причудливые нагромождения соли напоминали фантастические скульптуры. Жёлто – зелёные наплывы застыли волнами. Красно-оранжевые поляны окаменевших мёртвых цветов напоминали поляны майских одуванчиков.

 (фото из интернета)

Образования, в виде гигантских грибов, или круглых табуретов, казались сооружёнными специально.

 

Все сразу по ним расселись, а охрана заняла свои места по периметру кратера. Запах серы был удушающим. Не знаю, на сколько полезной могла бы быть маска, но я пожалела, что совсем забыла о ней. Пары, исходившие из недр вулкана, абсолютно вредны для человека. Страдают бронхи, лёгкие, слизистая носоглотки и глаз. Ни одно животное сюда не заходит. Лишь только перелётные птицы случайно попадают в эти смертельно опасные земли. Тут они погибают, заплатив за ошибку. Мёртвые птицы в кристаллах соли встречались повсюду, всякий раз напоминая, что это поля смерти, и ни как не жизни.

Большой удачей оказалось то, что в тот день было прохладно. Мой водитель Ёнас такого не помнил вообще. Небо было серым, а оттого краски казались насыщенными. Я с каким то неистовым восторгом смотрела вокруг. Кратер местами кипел, издавая булькающие звуки и выталкивая на поверхность свежую жёлтую серу. Кислота стекала в зелёные лужицы, придавая пейзажу яркую пятнистость.

 (фото из интернета)

Совершенно обворожительные в своей жестокой красоте места, действительно можно назвать чудом природы. Ходить здесь надо аккуратно, что бы не провалиться в свежие фумаролы. Зрелище оправдывало все затраты и физические тоже. Подобное я видела впервые. Мне хотелось обойти всё вокруг. Я карабкалась по соляным жёлтым уступам вверх, потом спускалась вниз, прыгала по необычным, совершенно круглым дискам из окаменевшей соли. Я боялась, что меня окликнут, прервав созерцание столь чудного места. Действительно окликнули, что бы перейти к горячим источникам. А там ещё красивее! Там всё по другому! В тот день природа подарила нам обворожительную красоту ландшафтов, она открыла нам своё чудо, на создание которого ушли эпохи.

Потом были солёные горы Vacha, в его окрестностях росли диковинные растения густым кустарником с пальмовыми метёлками по верху. Горы красно-бордовые, скалистые, пещеры и гроты уходили в их глубину. Крутые, не высокие склоны рассечены трещинами и прорезями, поэтому взбираться на них надо осторожно, подстраховывая себя охранником, которые с ловкостью альпинистов передвигались по отвесным стенам. С их вершин открывался роскошный горизонт, устланный бордовыми скалами. В одном месте природа собрала свои лучшие шедевры, хоть и не безопасные, что бы показать всё сразу, что бы удивить тех, кто когда либо сюда доберётся.

[Tamarita]

Дополнительные фото и видео:

 - соль и сера

 - Даллол

 - афары в деревне Берахила

 - дети афаров

 - красивые детские лица



 

 

Видео каравана и вулкана Далол не загрузилось. Наверное, не смогла я.

[Tamarita]

В тот же день побывали в местах соледобычи. Ехали караванными путями, других там нет, а сами караваны всё шли и шли нам навстречу. Так всегда. Соль здесь отправляют вечерами, верблюды и ишаки навьючиваются днём, а вечером уходят в многодневный переход через пустыню. Тут своя очередь на отправку соли, одни животные с погонщиками отправляются в путь, а те, что пришли позже, отдыхают и ждут своего часа. Поэтому по всему солончаку лежали верблюды, мерно пожёвывая жвачку. Труд человека здесь невыносим, это труд раба. Люди, с безысходностью в глазах, грустно смотрели на нас. Мне даже стало неловко оттого, что мы их фотографировали. Как будто снимали каторжный труд ради забавы. Не было тут даже элементарного солнечного навеса. 

Для хранения воды здесь использовали бурдюки из шкуры степной лисицы, снятой целиком с тушки. Шкура выворачивается наизнанку, обезжиривается солью, а изнутри смазывается жиром. Бурдюки имели ножки и ушки, завязанные накрепко бечевой, а вовнутрь наливалась вода. Эти, так называемые, сосуды были брошены под солнцем, и напоминали чучела животных. Со слов самих рабочих, вода в них длительное время не нагревалась. 

 - фото из интернета

Люди длинными шестами, как рычагами, поднимали тяжёлые, подрубленные пласты соли и сбрасывали в одно место, где другие рабочие обтёсывали прямоугольные блоки для удобной транспортировки. Соляная пыль летела в лицо. Острые кристаллы ранили ноги и руки, раны совершенно не заживали, разъедаемые солью. Перчатки и носки тут необходимы, именно об этом нас просили рабочие. Мне было жалко их всех. Только двоим рубщикам дала немного денег. Они показали все этапы в работе и рассказали тонкости своего мастерства. Это действительно мастерство. Поднять тяжёлый пласт соли не каждый сможет. Ловко обтесать блоки и удобно привязать на спину животного, задача не из простых. С тяжёлым сердцем покинула эти места. Неловко мне стало за своё благополучие.

Уезжали мы из соляной пустыни, догоняя и обгоняя караваны. Нам предстояло вернуться в ту маленькую деревню афаров, что находилась в ста километрах от Макале, там планировалась ночёвка, что бы завтрашним утром отправиться в другую часть Данакильской низменности, в зону вулканов Эрт Але.

В деревне Берахила остановились, что бы снова сменить машины. Все эти манипуляции с машинами и деревнями напоминали мышиную возню среди организаторов тура, понятную только им. Пока суть, да дело, я наблюдала за прибывшей солью. Верблюды падали на ноги не доходя до складов приёмки, погонщики поднимали силой уставших животных, помогали дотащиться до огромных сараев. Работники склада развязывали поклажу и переносили блоки в помещение, оставив животных в покое. После разгрузки погонщик отводил свой караван на водопой к большому, зацементированному вокруг, колодцу. 

 

Оставшийся путь к месту нашего ночлега пролегал среди гор.

 

Небо опиралось на вершины. Почти в темноте приехали в уютный гестхауз. В этом месте происходят расставания и встречи. Те, кто был вчера на Эрт Але, а сегодня с нами в Даллоле, отправились в Макале, для них закончился Данакиль. А мы завтра объединимся с теми туристами, кто только что прибудет. Вместе будем созерцать пламенный кратер. Потом мы домой, а они ещё с кем-либо отбудут на Даллол. Такова здешняя «кухня». Но такой порядок прослеживается не всегда, иногда туристов просто нет, а значит и работа встаёт.

А пока нашей группе, сократившейся в два раза, была предоставлена часть дома. Мягкими матрасами был устлан пол. По периметру большой комнаты стояли комфортные диваны. В комнате поменьше, огромная мягкая кровать выглядела, как брачное ложе. Её мы отдали единогласно паре из Австралии. Оставшаяся команда, куда входили трое русских, вместе со мной, голландец Тис, итальянец Жеральдо и три девочки из Израиля, дружно разлеглись на матрасах.

Наш повар суетился во дворе с ужином, а две сестры афарки ему помогали. Девушки были общительны, слегка понимали английский язык, услужливо предлагали воду и знакомили нас с местами первой необходимости. Все переживали за туалет. Он находился на улице, это понятно, но волнительным было то, что вместо двери там висела ширма. Её раздувало ветром. Время от времени ширма показывала всем, кто находится за ней. А когда стемнело, то без фонаря в туалет было сложно попасть, ни зги не видно. Самым частым посетителем заведения стал итальянец Жеральдо. Накануне он перенёс «пищеварительный стресс» и теперь было впору устраиваться на ночлег прямо у туалета. Даже от ужина отказался, в то время, как все остальные с удовольствием уплетали спагетти с жареным козлиным мясом на косточке. Ужин сопровождался холодным пивом из соседнего магазина. Австралиец несколько раз уходил с пустыми бутылками, а возвращался с полными. Всеобщая беседа приобрела «вселенские» масштабы. Каждый из нас говорил на нескольких языках и прекрасно понимал друг друга. А мне вообще казалось, что я в какие-то моменты вдруг понимала сразу всех. А может мне это приснилось? Спать хотелось жутко. Я выбрала себе диван у стены и сразу уснула.

В четыре утра встала и опустила ноги на пол. Там спал голландец Тис и мирно храпел. Испуганно поддёрнула ноги и нашла фонарик. Кто-то громко икал, посветила, итальянец. Пробираясь к двери, наступила на смешную соломенную шляпу Тиса, споткнулась о ногу Жеральдо и загремела пустыми бутылками от пива, оставленными у двери с вечера. Я замерла. Тис перестал храпеть, а Жеральдо икать. Я стала исследовать дверь, мне надо было выйти. Ни единой защёлки, задвижки или крючка там не было. Тянула дверь за ручку и толкала от себя. Она не поддавалась, будучи закрытой с другой стороны. Наделав шума, вернулась на своё место, снова наступив на шляпу и споткнувшись о ногу. Через полчаса встал Жеральдо. С фонарём пошёл на штурм двери. Ни крючка ни задоринки! Он искал запоры, тянул на себя дверь, скрёб её по-кошачьи. Потом встал Владимир, думая, что у него всё получится. Они шептались и терзали дверь. К ним присоединился австралиец из второй комнаты. Оставалось сделать только подкоп и выбраться из заточения. Кто-то прошептал, что нас взяли в заложники. Наступила всеобщая паника и что есть мочи народ стал колотить в дверь. Её открыли в шесть утра с обратной стороны. Все повалили во двор. Террористов не было. Только две сестры испуганно смотрели на нас. Успокоившись, мы выстроились в очередь за ширму. 

Потом ни как не могли найти свои мелкие вещи, постиранные с вечера. Носки, бельё и полотенца бесследно исчезли с верёвок. Позже их нашли и сильно обрадовались, выхватывая из общей кучи свои носки, купальники. Ночью шёл дождь, и сёстры сбросили их по - афарски все вместе, а нас закрыли, что бы мы не могли никому открыть дверь, если вдруг в неё станут стучать чужие. Постепенно мы узнавали друг друга из бесед, привыкали и даже почти не стеснялись. С водой оказалось проблематично, но справились. Завтрак был лёгким и быстрым. Собрав чемоданы, выехали к вулкану Эрт Але. Наша компания снова увеличилась вдвое, объединившись с новичками. Снова караван из джипов был экипирован полностью всеми необходимыми продуктами, водой и вещами. На этот раз составили мне компанию француз и англичанин. Англичанин работал озеленителем в своей стране, а француз был дальнобойщиком. Оба заядлые путешественники – одиночки. К тому же англичанин оператор – любитель.
Предстояла долгая дорога.

[Tamarita]

Бескрайние лавовые поля простирались по обе стороны. Безжизненные плато навевали грусть.
Маленькая деревня афаров показалась миражом в чёрной пустыне. Там местный полицейский патруль выдавал разрешение на проезд. Разрешения в Данакильской низменности приходилось брать часто и в разных местах, при этом всякий раз к нам подсаживалась охрана с автоматами и сопровождала до следующей плановой остановки. Видимо наши организаторы платили афарам за навязанные услуги, но с нас денег никто не брал.

Вот и в этот раз встали всеми машинами на наезженной площадке. Пока выписывались всякие разрешения, нас успели накормить. Время - то, обеденное! В оставшееся время мы с итальянцем Жеральдо по деревне пошли. Местное население смотрело настороженно, не приветливо. Дети снова требовали ручки и шли за нами толпой. Вокруг царила угнетающая атмосфера. Было совершенно не уютно под пристальным взглядом афаров. Купили две упаковки ручек и торжественно раздали детям, запретив им драться между собой. Хватило всем. Как правило, если подарок от фаранджи достаётся одному, или двум подросткам, то остальные налетают на них всей толпой, избивают и отбирают презент. Это - чистая правда, а потом избивают того, кто отобрал и так до крови. При этом драка сопровождается воплями и диким плачем. Поэтому, если хотите что-то дать эфиопским детям, то надо раздать всем, а лучше совсем не давать, на всех в любом случае не хватит. Детей здесь много и совершенно не понятно, откуда они выныривали и в какой момент. Они просто никогда не заканчивались. Интересных персонажей в деревне было только два. Это девочки – подростки в красивых нарядных костюмах и украшениями на голове, но сфотографировать себя не дали. Да и вообще ни один афар не согласился позировать. Зря ручки раздавали!

Тем не менее прогулка оказалась любопытной. Только мы с Жеральдо воспользовались этим моментом, все остальные члены нашей команды от джипов не отходили, ожидая конца переговоров. Наконец-то расселись по местам. За деревней асфальтовая дорога кончилась. Начался большак из лавы. 



Впереди идущие машины заваливались с боку на бок, показывая нам фокусы каскадёров. То правые колёса, то левые поочерёдно зависали в воздухе. Мы напряжённо следили за ними, время от времени вскрикивая разом. Наш джип в точности повторял все трюки и я, вытаращив глаза, с ужасом и мольбой смотрела то на англичанина, то в зеркало водителя. Корявые куски лавы иногда перемежались с шелковистой жёлтой травой. Та трава напоминала салют или распустившийся фонтан красивых струй, равномерно изливавшихся из единой точки в самой середине. Казалось, что наилучшим дополнением к черной пустыне могли быть только такие жёлтые оазисы, только они гармонировали в цвете, как будто специально расцвечивая чёрные дали.

 
В этой афарской пустыне был найден остаток скелета нашего предка, которому более трёх миллионов лет. Люси, как её назвали, была женщиной и пластиковая её копия выставлена в музее Аддис-Абебы. Более древние антропологические находки скелетов существуют, и тоже найдены здесь, поэтому принято считать Эфиопию колыбелью человечества.

Лава повсюду дыбилась и горбатилась тысячелетними пластами, подбрасывая нашу машину вверх, кренила влево и вправо, пыталась завалить на бок. Нас по салону разметало, говорить было не возможно, что б не прикусить язык. Но даже в такой ситуации я рекламировала свой город попутчикам. Они сначала смеялись, а потом приехать собрались. Ехали долго и очень трудно. Постепенно к лаве примешались рыхлые пески, совсем буксовать приходилось. Единой дороги не было, каждый выбирал себе путь сам, лавируя между пустынным колючим кустарником, всполохами жёлтой травы и острыми краями застывшей магмы, рвущей колёса вдрызг. Только к вечеру приехали на пограничный полицейский пункт. Целый день пути по нетореным дорогам остался позади. Я искренне была рада тому месту, где предстояло поужинать и отправиться в ночь к вулкану Эрт Але. Хотелось бы отправиться раньше, пока светло, но запланированный ужин отменить было нельзя. Я ведь не одна, около 25-ти человек составляли весь отряд.

Деревню пограничников маленькой не назовёшь. Красивые травяные хижины с искусно выплетенными крышами давали приют военным. С этой высокой точки велось наблюдение за окрестностями, уходящими в сторону Эритреи. В тени шалашей лежали верблюды, хотя жары совсем не было. После ужина животных навьючили матрасами, решив на двоих из них посадить Тиса в очках с толстыми линзами и Галину, которая тоже очкарик и ночью ничего не видит. А что бы им было комфортно, они уселись прямо на кучу матрасов. Да, очкарикам тут сложно, считай даже не возможно и компромиссных вариантов нет. В этом я убедилась позже. Тис и Галина взгромоздились на самую верхотуру, и смотрели на нас свысока подслеповатым взглядом. Всем остальным раздали воду и спальные мешки тем, у кого их не было. Каждый взял свой фонарик и необходимые вещи. Уже наступали сумерки. Верблюды под общее одобрение ушли первыми. Такое удовольствие стоило отдельных денег.

Мы длинной шеренгой двинулись в путь. Я была третья. Знала, что устану, ведь подъёмы, это моё «слабое место», а потому должна быть возможность для отставания, её я себе подготовила. Спальник закинут за плечо, фотоаппарат висел на шее, вода и лёгкий плед в сумочке, это были все мои вещи. Долгое время легко шли среди высокой шёлковой травы. Сумасшедшей красоты пейзажи простирались повсюду. Темп изначально был взят высокий. 

Плавные, не высокие подъёмы и снова тропа в одном уровне, совсем не утомляли. Впереди шёл местный проводник. За ним поспевал высокий растаман с густыми дредами, затем белая женщина и я. В самом конце шеренги шли несколько охранников с автоматами. Наступила ночь. Шеренга из фонарей растянулась по плато. Но не всегда коту масленица. Путь стал более сложным и тяжёлым. Было больно наступать на острые выступы и ребристые наплывы. Кроссовки цеплялись за выбоины, проваливались в ямы. Далеко позади осталась шёлковая трава и пограничный пункт. 

Впереди идущая пара казалась странной, они не проявляли внимания друг к другу, но держались рядом, а потому решила, что они вместе. Женщина слегка припадала на левую ногу, шла довольно резво, я полностью повторяла её путь. Подъёмы становились всё круче, почувствовала, что устаю, хотя кратер вулкана возвышается всего на 400 метров над плато. Верблюдов мы догнали и ушли вперёд. Вдали над кратером небо заревом полыхало. Иногда мы отдыхали, но последний этап был ужасно тяжёл и я взмолилась:

- Стойте! Подождите! Я больше не могу. Я сейчас умру.

Проводник сказал, что осталось всего пять минут подъёма, но я ему не верила. В этом момент кто-то подхватил меня под локоть, не дав умереть. Итальянец из другой машины забрал у меня вещи и просто потащил вверх, приговаривая:

- Спокойно, ещё немного. Дыши глубже, не торопись.

Как я ему благодарна! Действительно, через короткое время мы остановились на очищенной площадке, где стояли пару хижин и камнем были разгорожены сектора для ночёвки прямо на открытом пространстве. Несколько охранников с автоматами нас ждали. Было жарко от быстрой ходьбы, все разделись и без конца пили воду. Многие залечивали раны на руках и ногах. Ведь люди падали на тропе не раз. Стоянка для отдыха была не долгой, снова двинулись туда, где полыхало зарево.

[Tamarita]

Начался спуск в кальдеру. Он был не легче подъёма. Темнота, крутая скала, не яркий свет фонарей. Острые выступы цеплялись за одежду, вырубленные высокие ступени требовали максимальной осторожности. В голове только одна мысль: «Ну когда же мы дойдём?»

А внизу снова лавовые щиты и наплывы. Тут уж ни какой тропы не было, тут надо было карабкаться и пробираться, как получится. Едкий запах вулкана раздражал слизистую носа, все чихали и кашляли. Усиленная охрана пошла с нами. Только не упасть! Даже лёгкое прикосновение к режущим краям оставляло ссадины. От кратера уже веяло жаром. Свет пламени ложился огненными бликами на наши лица. Удушающий запах становился сильнее. Каждый старался идти навстречу ветру, в сторону от газового облака. Мы вышли к кромке. 

- Бог мой! Мама моя! Что это? Как это? 

Я не религиозная фанатка, но в тот момент стала молиться, как умела. Огненная рана на теле нашей планеты разверзлась в десяти метрах от меня. Её нутро кипело и плескалась жидкой магмой. Красные брызги разбрасывало фонтаном по отвесным стенам вулканического сопла.

Потрясение было всеобщим. В один момент все замолчали, ни каких восклицаний, ни каких слов, только ужас и недоумение в глазах. Такое увидеть никто не ожидал! Огненное содержимое вулкана вскипало с определённой периодичностью. Самые глубинные выбросы были жидкими, имели жёлтый цвет. По мере остывания выбросы приобретали оранжевый, потом красный и бордовый цвета, становясь более вязкими и менее подвижными. В итоге жидкость застывала и покрывалась чёрной коркой.

Под действием глубинных сил наст набухал и трескался, изрезанный пламенными молниями.

 

В эти трещины снова стремилась горячая жёлтая лава, и процесс повторялся сызнова. 

 

Из гипнотического состояния меня вывел чей-то смех. Оглянулась. Два охранника, сидя на корточках, наблюдали за мной и тихо смеялись. А мне было не по себе. Брызги иногда долетали до нас. Мы отбегали от этого демона, дышащего пламенем, и возвращались вновь. Вулкан слегка гудел, издавал булькающие звуки и много других шумов. Иногда он выливается через кромку, поэтому всё вокруг него в наплывах и застывших каменных волнах. Рисунок чёрного поля был совершенно потрясающим. Сам кратер представляла себе более глубоким, поэтому его близкое расположение стало полной неожиданностью. Даже не могла предположить, что такое бывает, когда внутреннее содержимое нашей Земли можно увидеть совсем рядом. Зрелище прекрасное и ужасное. Косые молнии расходились во все стороны, а из них изливались жёлтые волны огненной вязкой жидкости. Кипящий котёл бурлил, его варево распространяло смешанный запах, но запах серы, запах преисподней, я чувствовала. Если бы на кромке сопла стоял Цербер, я бы поверила в ад.

В настоящее время только два вулкана на нашей планете действуют постоянно, это вулкан Эрт Але и вулкан в Конго под названием Ньирагонго. При этом их огненные кратеры постоянно открыты. Но вулкан в Конго очень высок и для посещений не приспособлен. Из приграничной зоны в Руанде видно его зарево. Если отправиться на поиски горилл в горах Вирунга, к тому же остаться там на ночь(!), то зарево обязательно будет видно. Я видела его, оказавшись по глупости в одной из высокогорных деревень Руанды. 

Вулканы в Антарктиде, Гавайях и Гватемале время от времени заглушают свои жерла, оставаясь горячими. Только Эрт Але считается более удобным для осмотра, если, конечно, посчитать все перенесённые трудности за приятные удовольствия.

Выйдя из оцепенения, народ разошёлся по периметру, приступив к фотосъёмке. Тут я вспомнила о Галине и Тисе, которые ушли на верблюдах, но так и не появились. Мы с Владимиром встревожились, хотя он пытался подшучивать над ситуацией. Вулканические газы белым облаком висели над жерлом. Если ветер менял направление и облако несло в нашу сторону, то все задыхались и меняли место наблюдения, осторожно ступая по колким камням. Я прекрасно понимала, что дышим мы вредными веществами и это нам не на пользу. Уже хотела бы вернуться в лагерь на скале, но нас попросили подождать, ведь ещё не пришли верблюды. Они везли матрасы для ночлега и наших седоков. Никто не мог понять, что с ними случилось. Полтора часа мы дышали удушающим газом, хоть и терпимым. Почему надо было ждать их у кратера, я не знаю, видимо для компании.

Пока мы думали и гадали, там на тропе происходили интересные события. Верблюдов было три. Один с горой из навьюченных матрасов, а два других с меньшим количеством матрасов, но зато с седоками. Когда наша шеренга их обогнала на тропе, всё ещё было в порядке. Неприятности начались позже. Под Тисом сдох верблюд. Да и не мудрено. Здоровенный голландец имел рост под два метра, а вес предполагаю 120 кило! Животное просто тяжко вздохнуло и упало замертво. Второй верблюд, который под Галиной, подумал, что это привал и плюхнулся рядом с первым. Третий с матрасами жутко обрадовался и тоже приземлился, придавив Галину своим грузом. Она, конечно, выбралась из-под завала, но с трудом. Тис уже сидел на каменном выступе и массировал ушибленную ногу. Старший погонщик по-английски не говорил, а младший был идиотом, к тому же глухим. Старший пояснил жестами, что пойдёт в лагерь за помощью, а Тис и Галя, с тем идиотом, должны его ждать тут. С трудом поднял за узду верблюда с матрасами, отобрал автомат у глухого, что бы зря не палил, и отправился в темноту.

Двое туристов и недоразвитый инвалид остались на тропе, которая, кстати, была условной, она совсем не определялась на каменистом плато. Два верблюда, дохлый и живой, лежали тут же. Не зная что делать, Галина начала излагать план действий на ночь. Матрасов у них много, их можно расстелить в подходящем месте. Спальники имеются на случай ночного холода. Вода и фонари есть. До утра можно остаться здесь, если помощь не придёт. Только вот бандиты из Эритреи могут их найти и не пощадить! Тис тоскливо смотрел в сторону, куда отправился проводник с верблюдом. Они были его надеждой. Кучу денег он заплатил, что бы добраться до вулкана, да ещё и за верблюда, который только что сдох. Галине хорошо, у неё Владимир снимков наделает и разных там видео, а Тис мечтал сделать их собственноручно. И вот, пожалуйста! 

Глухой проводник сидел ковыряясь в носу, и потихоньку насвистывал. Ему всё равно где спать. Вулкан он видел и не раз, а верблюды дохнут тут всегда. Их же кормить надо, а чем? В удручённом состоянии находился только Тис. Высокое, ярко-звёздное небо не радовало. Кромешная, вязкая ночь ужасала. Галина перешла в наступление. Стихи на французском из Экзюпери читала самозабвенно. Тис чуть не плакал. Он почти не понимал французский и никогда не читал Антуана де Сент-Экзюпери, но что-то слышал. Он хотел только на вулкан, и ни какими калачами его нельзя было отвлечь от грустных мыслей. Два часа ожиданий. Вдруг вдалеке запрыгал огонёк фонарика, все оживились. Старший проводник вернулся с верблюдом, разгрузив поклажу в военном лагере. Тиса водрузили на «свежего» верблюда, а Галину на своего, отдохнувшего. Маленький караван снова тронулся в путь. Позади остался павший верблюд под присмотром глухого погонщика.
***
Встретились мы все у кратера. Галину и Тиса привели военные. Я была очень рада, что они всё-таки увидели чудо природы, вулкан Эрт Але. Даже забыла, что дышала вредоносными вулканическими газами и жутко боялась внезапного извержения. Обратная дорога и подъём на скалу были более щадящими, нежели спуск. Матрасы уже были разложены. Запах вулкана едва ощущался. Военные расселись вокруг площадки, наблюдая за нашей суетой. И вдруг! К раскинувшемуся лагерю поднялся человек, ведя за собой верблюда! Галина их узнала! Животное хитро подмигнуло Тису. То был верблюд – симулянт! Это он прикинулся дохлым на тропе, заставив всех волноваться. Это по его вине я два часа дышала вулканом и боялась извержения. Именно он стал виновником сегодняшних приключений.

[Tamarita]

Забравшись в спальник, я уснула. Ночь показалась мгновенной. В шесть утра всех подняли. Ещё было темно и сонно, хотелось спать. Снова спустились в кратер при фонарях, что бы рассвет застать. Луч моего фонарика упёрся в знакомую спину. Это был Тис. Он беспомощно стоял на искорёженных лавовых пластах, не в состоянии передвигаться самостоятельно. Вся наша команда торопилась, не обращая на него внимания. Ещё вчера он всем надоел своей беспомощностью. Но как он спустился со скалы? Ведь для него в очках с толстыми линзами это почти не возможно. К тому же ноги у него опухли и он еле ими передвигал. Меня поразила его настойчивость, с которой он двигался к цели. Какое надо иметь желание к путешествиям, что бы так стойко переносить тяготы в пути? И я повела его к вулкану. Вернее не вела, а тащила, как санитарка по полю боя, просто тащила на себе громадное и неуклюжее тело Тиса. Два фонаря освещали путь, я предупреждала каждый его шаг, он почти ничего не видел. Мы карабкались на уступы, обходили глубокие провалы, оказавшись в одиночестве. Голландец был такой тяжёлый, что мне хотелось его бросить. Я жаловалась ему и ныла:

- Тис, я сейчас умру! Ты такой тяжёлый, что я больше не могу!

Он просил его бросить. Говорил, что осталось немного и он сам дойдёт. Но как он дойдёт? Он совсем не дойдёт, и не увидит вулкан на рассвете! Доплелись мы всё-таки, да не с той стороны. Газовое облако нас накрыло. Удушающий кашель перехватил дыхание, слёзы из глаз катились и ничего не было видно. Тут я Тиса предала, бросив умирать в газовом облаке. Добежав до нашей группы, первым схватила за руку Жеральдо и потащила спасать Тиса. Всё вокруг было туманно. Лава фонтанировала не переставая, искры летели до самого верха, а там в облаке Тис умирал. Но! Какое счастье! Голландец полз навстречу, осторожно прощупывая тропу. Выжили все!

На рассвете открылись окрестности.

 
Пространство вокруг было покрыто зелёным налётом от сгоревших минералов. Восход солнца излил своё золото на горы и ущелья,

 

даже вулкан уже не казался таким зловещим.
Выходили из кальдеры при свете дня, и Тис справился сам с подъёмом. Уже позже я встречала его в разных городах Эфиопии, всякий раз удивляясь его непоколебимости в достижении своих планов. 

Дождавшись всю группу, выдвинулись в обратный путь на пограничный кордон. Пейзажи невероятно красивы. Темп снова взяли высокий, но идти было легко. Спуск сначала был крутым, а потом почти пологим, совсем легко было выбирать тропу. Говорят, что от вулкана до пограничной заставы 17 км., я не верю, думаю километров семь. Вместе с нами шли автоматчики. Один из них взял у меня сумку с неполной бутылкой воды, вроде как помочь. Повесил её себе на автомат, так и пришёл в поселение пограничников. А потом смотрел на меня долго, думал денег дам. А где ты был вчера? Помощь нужна была вчера. Это вчера мне было трудно. Спасибо итальянцу за помощь. А сегодня всё легко и просто, сумка весит 300 гр., спуск лёгкий, жары нет, да и не просила я тебя о помощи.

Эфиопы любят, когда им деньги дают просто так, просить они не стесняются и делают это всегда. По всякому поводу ждут подачки, даже если перешли с тобой улицу, которую ты и сам перейдёшь, которых в нашей жизни было миллион, то им надо платить. Они без стыда об этом говорят и даже настаивают. Этот недостаток является самым не приятным в стране, к тому же деньги за мелочные услуги просят не малые.

Если будете в Данакиле, не торопитесь, наслаждайтесь удивительным краем и пусть ничто не омрачит вашей радости. Пусть попрошайки и не нужные «помогайки» обходят вас стороной. Пусть ваше сердце заходится от счастья.

***
После завтрака у пограничников, мы выехали в Макале. 
В песчано-зелёных оазисах, которые были редкими среди обширных лавовых полей, гуляли венценосные журавли и паслись страусы эму. Тут же ютились несколько хилых шатров афаров, похожих на цыганские. Они были натянуты кое-как на опоры из жердей. Машины шли, как вздумается, без единой дороги, поднимая песок за собою клубом. Дети, невесть откуда взявшиеся, бежали вслед и просили ручки. Что им эти ручки? Как будто бы в школе учатся!

Пустые бутылки из-под воды, которые собирались в салоне, были очень востребованы. Каждый из них ловил пластик на ходу и просил ещё. Одна девочка бежала за нами целый километр. Её быстрые босые ноги наступали на острые камни и колючий кустарник, а она как будто не чувствовала. Несколько бутылок крепко держала у груди, и ни одну не уронила. За такое мужество отдала ей свою ручку, хотя она просила браслеты с моей руки. Браслеты достались от масаи, и я ими очень дорожу, но вся Эфиопия, и север и юг, беспощадно их выпрашивали. Если б они снимались, то их бы с меня давно сняли. Ни в Кении, ни на Коморских островах такого внимания к украшениям на руках и ногах не наблюдала. Это объясняется тем, что в Эфиопии пока ещё много разных племён, а они себя любят украшать, отсюда и интерес к украшениям.

Приятным сюрпризом стал привал у зелёного водопада. Вернее водопад был обычный, а его скала зелёной и очень обаятельной. Прозрачный бассейн манил искупаться в нём. Кто плавать умел, сразу в воду попрыгали, а я стоя на камнях, плескала на себя мягкой водой. После жаркой и пыльной дороги прохлада водопада доставляла наслаждение. Здесь организаторы поездки развернули походную кухню и накормили нас обедом. Кстати, наши повара и их помощники удивительно быстро стряпали, к тому же довольно вкусно. 

В Мекеле все растерялись, но обменялись адресами заранее, обещая писать. Владимир и Галина пропали из виду. Мои попутчики англичанин и француз пообещали в гости приехать. Водитель Ёнас обещал жениться, не смотря ни на что. Австралийцы пригласили к себе в Австралию. Тис рассыпался благодарностями и дал визитку. Ну и так далее. Пока ещё никто никому не написал, а тем более не женился.

[Tamarita]

АКСУМ

В Мекеле заночевала в знакомом месте с горячей водой, рассчитывая завтра отправиться в Аксум – бывшую столицу Эфиопии. Вставать всегда надо рано, весь основной транспорт на длительные маршруты отправлялся в шесть утра. В пять я вышла из отеля. Редкие бодяджи, это значит мотоцикл с каретой, проскакивали мимо уже с пассажирами. А мне надо ехать в терминал Нью стоп бас за 5 км. Только оттуда идут автобусы в Аксум. Сам Аксум не был моей целью, просто через него проходит маршрут в г. Гондер, который меня интересовал. Наконец-то удалось договориться с одним водителем за 20 быр, хотя знаю, что местные ездят за 10 быр. А ведь изначально просил 40! Для нас, фаранджи, в Эфиопии всегда завышают цену на все виды услуг, но не так злостно, как в Кении. Поэтому о ценах справлялась заранее у местных жителей, что бы держать примерный ориентир. 

Доехала до терминала, не ограбили. С трудом пробилась через толпу не нужных помощников и встала у самых ворот, пока ещё закрытого, автовокзала. Люди плотной массой сгрудились вокруг. Толпа зевак глядела меня, не скрывая своего любопытства. Света не было и темнота была густой, но меня рассмотрели. Охранники с ворот, имевшие за плечом автоматы, предложили войти внутрь. Да, они видели, как я озиралась по сторонам, шарахаясь от каждого оборванца, значит прониклись. Тут вскоре лично ко мне водитель нужного автобуса подошёл, опять же при помощи охраны, услужливо отвёл в салон, где я стала первым пассажиром. А когда пробило шесть часов утра, то гул на улице послышался. Он всё нарастал, пугая и настораживая. Подумала о самом страшном, о бандитской атаке, а оказалось толпа ворвалась через ворота, пытаясь захватить места в автобусах. Тут и в мой автобус народ грубо повалил, захватывая места и занимая полки над головой. 

Снова безумный, горный серпантин под колёсами, снова пакеты на раздаче. Соседка, с маленьким ребёнком на руках, страдала, её укачивало. Взяла у неё спящую девочку, пока та меняла пакет за пакетом. Сама она была вся мокрая, одежда, вещи, сумка. Мне досталось от неё, хоть выжимай! А в это время за окном мелькала жуткая красота. За каждым витком серпантина открывалась иная панорама, лучше прежней. Террасы гигантскими лестницами спускались вниз по склонам, вьющаяся дорога ниспадала серой лентой по горам. Только бы не влюбиться! Только бы не предать свою последнюю любовь! Только бы не изменить Танзании!

Через четыре часа въехали в Аксум. Рядом с автостоянкой удобный отель за 150 быр ($7.5), совершенно чистый, но далековато от центра. Хотя я ходить люблю, даже расстояний не замечала. Тут, говорят, парк гранитных стел Northern Stelae Park раскинулся в центре, древние гигантские монолиты изрезаны старинными надписями и разрисованы орнаментом. Но, самое интересное то, что в городском храме Девы Марии Сионской хранится Ковчег Завета. Вернее, так считается. Многие слышали об этой святыне, но не многие знают, что она из себя представляет, и зачем вообще нужна. Зато каждый знает, что святыням поклоняются, их чтят и оберегают. История Ковчега давняя. Только не думайте, что я про это всё знаю! Не знаю. Ведь о Ковчеге Завета спорят уже тысячелетиями, пытаясь его найти, но никто не пришёл к истине о его местонахождении. Да, по нескольким легендам он предположительно хранится в эфиопском Аксуме, но его никто не видел, а если видел, то уже не расскажет. Грозная реликвия умерщвляет всякого смертного, кто взглянет под крышку мирским взглядом. 

Изначально, по повелению Всевышнего, было поручено Моисею изготовить Ковчег для хранения каменных скрижалей. На них были начертаны Господние заповеди, которые известны каждому христианину. По своей сути Ковчег Завета, это маленький ящик, но какой! Внутри золото, снаружи тоже, хотя сам деревянный. Размеры его полностью соответствовали указаниям Свыше, два с половиной локтя на полтора локтя. Моисей всё сделал по правилам. Внутри ковчега хранятся, конечно, скрижали, кувшин с манной небесной и волшебный жезл Авраама. 

Во время исхода евреев из Египта, а именно им он принадлежал изначально, Ковчег несли на руках. Народ долго кочевал, но Ковчег всегда был с ними. Его постоянно окутывало облако, что бы защитить от случайного взгляда мирян. Таким было повеление. По прошествии времени царь Соломон отстроил Первый Храм в Иерусалиме для хранения этой реликвии в одном месте. Случилась беда, вавилоняне захватили и разграбили Храм. Но за неделю до этого волхвы-жрецы вынесли святыню, она исчезла. Только они могли предугадать события наперёд. Больше Ковчег Завета никто не встречал. Теперь только легенды остались. Все они сходятся в одном городе, в Аксуме. Ковчег творил чудеса. Не зря говорят, что Эфиопия никогда не была чьёй-либо колонией только благодаря древней реликвии. 

Осмотр города начала со стел. Они установлены на обширной площади. Всего их здесь 120 штук, маленьких и огромных, с надписями и просто гладких. Достоверно их предназначение не известно. Одна из самых интересных стел в 1937 г. была вывезена в Италию, а в наши дни возвращена обратно. 

 - фото из интернета

От давности времён монолиты покосились и для них установлены даже подпорки. А один гигант, сделанный из цельного гранитного камня, просто упал на земь и раскололся. Так и лежит там до сих пор. Под стелами существуют ходы и лабиринты, в нишах установлены подобия каменных гробов. 

Тут же почти рядом археологический музей. Купальня царей у подножия горы с крестом на вершине. Теперь в ней купаются все, да ещё и бельё стирают на берегу. Вода в купальне дождевая. Повсюду ведутся археологические раскопки. Монолитная плита в одной из расчищенных ниш была интересной. На трёх языках хранит она информацию о численности населения древнего Аксума, о его религии, о царях - правителях, о погоде, о ремёслах горожан и многие другие сведения. Всё это рассказал человек, специально приставленный к плите, за что дала ему 20 быр. 

Билет на осмотр археологической части города стоил 50 быр, это такая маленькая западня для туристов. Достопримечательности разбросаны по всему городу, их не запрещено осматривать, но самозваные гиды встречают прямо на дороге, тащат всех в кассу, сбитую из трёх досок и похожую на конуру. Там всучивают билет, и я не исключение, а потом идут рядом. Несколько раз просила оставить меня в покое, но самозванец тащился вслед на расстоянии нескольких шагов. Я ничего у него не спрашивала, особого интереса к археологии не испытываю, но он сам мне что-то говорил, подсказывал там, где это не требовалось. В общем, как мог, портил настроение. А когда я собралась вернуться, что бы отправиться в храм Девы Марии, не состоявшийся гид потребовал $15 за работу. Не понятно только, почему он называл работой преследование меня в течение 30-ти минут. 

Разразился скандал. Человек требовал денег и кричал на всю улицу, предполагаю, что гадости в мой адрес. Он не отставал от меня, поймала такси, так он что-то сказал водителю и тот уехал. С таким конфликтом столкнулась впервые. Даже не догадывалась, что конфликты с "гидами" будут у меня везде. Всё-таки он выпросил у меня 30 быр и оставил в покое. Настроение было настолько испорчено, что больше уже никуда идти не хотелось. Но к воротам Храма, где хранился Ковчег Завета, я подошла. Вход стоил $10, тут же навязывали снова гида за ту же сумму. И это только за внешний осмотр храма. Внутрь никого не пускают. Под впечатлением только что случившегося скандала, решила, что за $20 я не один храм увижу, Ковчег мне всё равно не покажут. Я была права, ни грамма сожаления не почувствовала и даже вскоре забыла. К чему это я? А к тому, что услуги и цены на них должны быть сбалансированы. Но эфиопы считают, что наши деньги – для нас не деньги, ценность они приобретают только в их руках. Нам они не очень нужны. Платить мы должны за всё, даже если нам это не нужно. Раздавать деньги мы просто обязаны! За время нахождения в стране тысячи эфиопов просили у меня «пэн», другие тысячи просили «ванн быр», а все остальные просили от пяти быр до ста.

В общем, Аксум мне не понравился своим «поведением», хотя довольно удобен для пребывания в нём. Здесь имелись все необходимые туристические сервисы, рестораны, отели, банки. Тут купила билет на самолёт из Гондера в Аддис - Абебу и из Аддисы в Арба Минч, что в долине реки Омо. Сделала это заранее, что бы не тратить время на передвижения по земле. Как-то очень быстро оно летело, уже даже переживала что на южные племена совсем времени не останется. Приятных моментов в Аксуме было два: во-первых, билеты на внутренние авиарейсы обошлись мне в полцены, так как я прилетела в страну Эфиопскими авиалиниями, а во-вторых, именно здесь я узнала, что в Канаде вышла моя книга повестей и рассказов, к тому же вышла бесплатно для меня. Этим мне запомнился Аксум.

Уезжала из этой бывшей столицы Эфиопии без сожаления. Потом был городок Шере, до которого ехать два часа. Желающих попасть туда было предостаточно, но на всех не хватало не только мест, но и автобусов. Чувствовалось приближение праздника Тимкат, и народ активно стремился в Шере, что бы оттуда отправиться в Гондер. Водитель маршрутки пригласил меня в салон первой. После этого все пассажиры беспорядочно занимали места, толкаясь и отпихивая друг друга, многие остались на улице. Кроме билета в микроавтобус требовалось оплатить ещё и правительственный сбор в шесть быр. Такое условие действует только для иностранцев, видимо оттого мне и дали «зелёный свет» при посадке.

Шере не был интересен, если не считать, что вечером меня пригласила в семью хозяйка отеля. В тот день была пятница, хозяева готовили ужин для гостей, как положено у мусульман. Инжера с жареным мясом была замечательной. Налили мне большой пластиковый стакан самодельного пива, что бы пробу сняла и оценила. Цвет у него был чёрный, вкус отвратительный, но дабы не обидеть хозяев, выпила всё. Ещё до этого приходилось видеть, как мужчины, сидя на улице, пили чёрную жидкость. Думала и гадала, что бы это могло быть? Ну вот, теперь узнала. Ой, совсем забыла! Именно в Шере пила замечательные многослойные фреши из манго, авокадо, шоколада, папайи. Больше нигде они мне не встречались, хоть я их и искала.



Переночевала в той деревне и к шести утра, как обычно, двинулась к автобусу в Гондер. Билет купила ещё вчера при помощи какого-то кассира. Очередь была километровой, я уж совсем думала, что пешком пойду, а тут вдруг дяденька подошёл и повёл меня в кассу без очереди, 129 быр и билет у меня на руках. Поэтому с утра шла уверенно к своему рейсу. Снова меня пустили за закрытые ворота, и опять водитель отвёл к автобусу. А с открытием автовокзала ревущая толпа штурмом брала весь транспорт, отправлявшийся в Гондер. Мой чемодан, недавно ещё совсем новый, уже был истерзан дорогами, держала его рядом, удобно пристроив за сиденьем водителя. Пассажиров было больше, чем мест в автобусе и каждый из них, чей взгляд падал на мой чемодан, хватал его и пытался присесть. Я была наготове, как сторожевая собака, каждый раз выдёргивая свой багаж у очередного эфиопа.

[Tamarita]

После выезда из Шере начались Симиенские горы. Здесь они ещё не самые высокие, примерно 3000 метров, но подъёмы были настолько крутыми, что наш автобус надрывно гудел, карабкаясь вверх по горам. Редкие селения в несколько хижин каким-то чудом держались на склонах. Казалось, что вот-вот они сползут вниз, и полетят в тартарары, срывая камнепад с жутким гулом. Хотя хижинами назвать жилища местных жителей, просто язык не поворачивается, похожи они на домики. Добротные и аккуратные жилища выглядели очень привлекательно. Имели круглую форму и такую же конусовидную крышу, стены – это обычный плетень обмазанный глиной, а сверху покрыты светло-жёлтой соломой тефа. На самый конус надевается перевёрнутое подобие кувшина, что бы дождь не проникал внутрь. Называются такие строения - тукули. Дворики вокруг тукулей были чисто выметены и заставлены не большими копнами той же жёлтой соломы. 

Редкие деревца росли рядом, а на них нагромождения сухой травы. Это хранилища для злаков. Внутри таких травяных навалов имеется ниша, куда складываются продукты. Тут уже ни птица, ни мышь не достанет. Такую хитрость люди подсмотрели у маленьких птичек – ткачиков. Их много видов, и все они вьют свои домики на деревьях. Строения гнёзд отличаются формой, летками, способом закрепления на ветвях. Но есть среди них вид, который устраивает жилища иным способом. Маленькие птахи выстраивают дома – стога. Заныривают в такой стог целыми стаями и чувствуют себя в безопасности. Сколько живут, столько и строят. Само дерево порой даже не видно, оно всё внутри птичьего дома. Иногда такие «общежития» обрушаются, и работа над жильём начинается снова.

 

Тут в Эфиопии этих ткачиков много и деревья – стога можно видеть повсюду, вот и взял человек себе на заметку птичью смекалку. Поэтому порой даже сложно бывало распознать, где дело рук человеческих, а где постарались птахи. 

Поселения среди гор казались маленькими и не настоящими, почти что игрушечными, но там жили люди, вели своё хозяйство, растили детей. Лоно природы дарило им не мыслимо красивые пейзажи. Здесь, в высокогорье, росли баобабы! Привыкла их видеть в жарких низинах, но этот вид был другим, его бутылкообразный, белёсый ствол заметен издалека. Да и не только горные баобабы тут прижились, странных растений было много. 

Необычные пейзажи завладели моим вниманием, я отвлеклась от созерцания дороги, уходящей нам под колёса. Асфальт закончился, даже не заметила, пыльная грунтовка дымила на всю округу. Отвесные скалы и пропасти, а мы всё вверх и вверх, встречный транспорт был редок, и всякий раз пассажиры вздрагивали, едва навстречу выезжала машина из-за очередного виража. В такие моменты приходилось тесниться, прижимаясь к скале, иногда останавливались, что бы разъехаться. Перевал был сложным, все молчали, ожидая конца подъёма, который длился уже несколько часов. Переехали мост через горную речку, там к нам подсел полицейский с автоматом. Этот «человек с ружьём» был единственным нашим пассажиром, а больше никого и не видели. 

Неприятный осадок остался от встречи грузовой машины с прицепом. Она вылетела из-за поворота и чуть не врезалась в наш автобус. Мы сразу в сторону к скале, а водитель машины резко к пропасти. Тут все вскочили с мест, закричали, заохали, водитель грузовика из кабины выскочил, а машина зависла, задев бездну задними левыми колесами. Резко качнулась в сторону падения. Все замерли в ожидании, когда поняли, что она устойчива, то водитель обратно забрался, а я даже смотреть боялась. Наш шофёр вышел на помощь, пока тот выруливал, пассажиры автобуса любопытничали поодаль. 

Водитель грузовика каждую минуту был готов выпрыгнуть, оставив дверь кабины нараспашку, но к счастью всё обошлось. Эфиопский каскадёр заставил нас понервничать, ещё и задержал в дороге, поэтому аплодировать никто не стал. А когда преодолели этот жутко опасный перевал, то сразу встали в населённом пункте, расположившемся в прекрасной зелёной долине. Подумала, расслабившись: «Да, без литра местного самогона этот перевал не пережить». Холмистые дали нежных тонов оказались неожиданностью после крутых суровых подъёмов и бездонно глубоких ущелий. 

Среди всей этой красоты процветала людская нищета. Мне кажется, что более бедного поселения я в стране не встречала, даже афары в пустыне казались более благополучными материально. Хотя, возможно, ситуация походила на жизнь в деревнях Бурунди. Мы все вышли из своего автобуса ноги размять, везде сидели оборванные, голодные люди, а местные дети выстроились за деревянными жердями, которые служили оградой для автостанции, и не отрываясь смотрели на меня. Я была их белой надеждой, я была фаранджи. Их не пускали к автобусам работники транспорта, что бы не попрошайничали, вот они и стояли молча, надеясь на моё благоразумие. 

Что было делать? Жалко, не могу! Пошла, купила жареный сорго целый пакет, и просто горстями раздала на улице детям. Странное дело, но ни один ребёнок не затеял драку, каждый покорно ждал своей участи, дадут – не дадут. Думаю, у них просто не было сил, даже детских разговоров между собой не вели. Они ели по чуть-чуть, не знаю почему, возможно оставляли угощение своим семейным. Ну, это просто кошмар! Освенцим какой-то! Взрослые тоже подходили с протянутой рукой, но им я отказала. Среди детей были инвалиды и еле передвигающиеся «заморыши», потому сразу приходила мысль об анорексии. Мне было так плохо, что хотела скорее уехать, купив только бутылку воды, да другого ничего и не было, только вода, фанта, кола и жареный сорго. А если бы мой сын в их возрасте голодал? Господи, как страшно! 

Тут люди практически жили в земле, накрыв свои норы и ходы целлофановой плёнкой. Говорят, что они время от времени перекрывают автобусам дорогу на перевал, требуя денег на еду, поэтому данный отрезок пути с нами ехал полицейский. Да и в самом поселении от меня не отходил, не подпуская детей, а уж когда их кормить принялась, то успокоился. Хотя, что от него проку? Случись что-либо, так он сам голодный, защищать нас не очень-то станет. Что бы не искушать судьбу и не портить нервы полицейскому, забралась в автобус, ожидая всех остальных пассажиров. 

Когда поехали по удобным, зелёным просторам, то тут уже народ стал встречаться с узлами, жёлтыми канистрами и автоматами Калашникова. Странно было видеть спокойно разгуливающих по дороге автоматчиков. А когда просторы не заметно закончились, то опять горы и пропасти начались, снова лента дороги взбиралась вверх, а на камнях стая павианов следила за редко идущим транспортом. 

 - это гелада, но я её не видела, фото моих знакомых Владимира и Галины.

Перед прибытием в Гондер кондуктор, если можно так назвать помощника водителя, собрал у всех проездные билеты и, изорвав на мелкие клочки, выбросил в окно. Таков порядок среди транспортников, говорят, что есть такие умники, которые умудряются проехать дважды по одному и тому же билету. Но как? Там ведь дата и число. Кстати, я постоянно путалась в этих билетах. Мало того, что время перевела на 6 ч. вперёд и кое-как к этому привыкла, так ещё и календарь в Эфиопии свой, коптский. Этим календарём пользуется вся страна, соответственно даты и время во всех билетах указаны местные, за исключением, конечно, авиабилетов. Это оказалось такой жуткой головоломкой, что всякий раз заглядывала в телефон, или просила указывать международные даты. Так ведь сами эфиопы затруднялись с ответом и долго думали, так и не ответив.

Например, я приехала в Гондер 16.01.2015 г., а по коптскому календарю 08.05.2007г., к тому же месяцев у них 13, последний месяц года укороченный. Интересно то, что их календарь во многом совпадает с нашим церковным, а значит религиозные праздники тоже совпадают. Рождество и Крещение эфиопы отмечают в те же даты, что и мы.
Гондер я застала в предпраздничной суете, которая казалась ещё похлеще столичной.

[Tamarita]

ГОНДЕР
Гондер оказался многолюдным и большим городом. Телеги, запряжённые лошадьми, гремели по булыжным мостовым, отстукивая чёткий ритм. Бодяджи, как здесь называют мотоцикл с пассажирской кабиной, сбивались в пробки, сигналили клаксонами, и просто наступали друг другу «на пятки». Город казался сплошным рынком, где толпились люди в белых палантинах. Продавцы выкрикивали цену наперебой и расхваливали товар, а чистильщики обуви носились со своими табуретами и приставали к прохожим. Кровати и матрасы были выставлены на дорогах, огромные жаровни кучей сложены рядом. Упряжь для лошадей и церковные ритуальные принадлежности перемежались с разбросанными кучами цветных резиновых сандалий. В таких сандалиях ходит не только Эфиопия, но и вся Африка. Калеки с попрошайками просили у торговцев еду, особенно много их было у храмов. А храмов христианских тут видимо - невидимо, куда ни глянь, глаза натыкались на православные кресты.

 

Уже висели растяжки над улицами с праздничными призывами, а цветные флажки трепетали на ветру, издавая лёгкий бумажный шелест. 

Среди городского хаоса всё таки можно найти тихое место и насладиться уединением. Не долго думая, зашла в кофейню. Весь пол помещения был выстлан шёлковой травой, она скользила под ногами и расстилалась зелёным ковром. Кофейное питие в Эфиопии носит церемониальный характер. Кофе здесь не пьют большими стаканами и не заедают бутербродами, здесь его уважают. Продавать сей божественный напиток на углу улицы из большого общего термоса, считается кощунством, если не святотатством. Кофейная церемония требует особого к ней отношения, а потому и место пития должно быть декорировано по-особому. 

На не высокий аккуратный столик была выставлена красивая посуда, которую хозяйка положения использовала для приготовления напитка. Сама она имела национальную причёску, похожую на корону и традиционный костюм. Её движения были не торопливо красивыми. На маленьком примусе кипел кофейник, начищенный до блеска, тут же курились благовония, расстилаясь струйкой дыма. В изящной вазочке стоял букет травы, отдалённо напоминающей веточки можжевельника. Иногда в помещение осторожно заглядывали козы, что бы схватить с полу пучок зелёной травы, но тут же получали по заслугам, как и на рынке, закопавшись в мешке с маисом.

Только я присела на стул, как на мой стол принесли ароматный дымок, что бы ожидание, пока хозяйка готовила кофе, было приятно. Напиток превзошёл все мои представления о нём! Божественно, просто божественно! Маленькая веточка того можжевельника была положена в чашку для аромата, но долго её не держат. Веточку можно вытащить на блюдце, а по желанию снова положить в кофе. Я смаковала каждый глоток, закрыв глаза, вдыхала чудный аромат и совершенно недоумевала, как, привычный нам кофе, может иметь столь волшебный вкус? Руки волшебницы его сотворили, которая сидела на своей маленькой табуретке и довольно улыбалась, глядя на меня. 

 

Кофейная церемония может устраиваться на улице, но порядок и антураж должны всегда сохраняться, та же зелёная трава выстилается вокруг столика с посудой, те же благовония курятся, можжевельник в вазе зеленеет, а кофе всегда превосходно на вкус. Уверяю вас, что вкуснее кофе я не пила, хоть и считала до того момента, что вьетнамский сорт мокка «Лувак» один из лучших его видов. У каждого кофемана есть свой любимый кофе, но эфиопский напиток покорит любого знатока. 

Только после того, как насладилась чашечкой кофе, отправилась искать себе приют. В преддверии праздника все места в отелях были заняты или же забронированы, и я долго ходила по второй линии от рынка, именно там находилась череда отелей и гестхаузов. До Тимката (Богоявление) ещё три дня, то есть до 19 января, и не может быть, что бы во всём городе не было для меня места. Место нашлось, но только на одну ночь, поэтому завтра я должна буду куда-то переселиться. Сильно-то не переживала, завтра ещё далеко, поэтому заплатила 120 быр и заселилась в отель. Потом по городу решила пройтись и присмотреть себе гестхауз на следующие четыре дня. Цены на эти праздничные дни превышали нормальную стоимость в три раза, точно, как во время карнавалов в Латинской Америке. Поэтому меня вполне устроил не большой отель на южной окраине города за доступную цену, только заплатить пришлось за весь период проживания сразу. Ну, а на следующий день уже было много интересных моментов. 

По улицам двигалась процессия, состоящая из высокопоставленных служителей церкви.



Их ослепительно белые одежды отливали атласом, красные церемониальные зонты раскрыты над головами, замотанными в белые тюрбаны. Они двигались медленно по ковровой дорожке, которую выстилали перед ними горожане. Священников сопровождали толпы танцующих людей. Звон колокольчиков, танцы с прихлопами, песнопения, все эти действа происходили в традициях эфиопской церкви.
А в начале процессии бравый духовой оркестр играл церковные гимны.

Людской поток двигался мимо старинных крепостных стен, мимо многочисленных христианских храмов. Неспешное шествие сопровождалось боем барабанов кебаро. Православное христианство пустило здесь глубокие корни, в Эфиопии оно непоколебимо. 

В тот день побывала в нескольких храмах. К своему удивлению обнаружила, что наши церкви и эфиопские, совершенно разные. Общей была только библейская история, история Евангелие и прочая христианская мифология рассказанная во фресках на стенах храмов. Мы тоже расписываем купола и стены своих церквей, создаём иконы, тем самым храним историю христианства. Очень запомнился храм Debra Berhan Selassie. Тут чёрный священник водил меня за руку и рассказывал об изображениях на стенах.

 

А мне можно было не рассказывать, я и сама узнавала сюжеты из Библии, ведь не одну книгу о христианстве прочла, а Евангелие даже для себя изучала.



Поэтому священник был несказанно рад встретить единоверца из России, хотя бы элементарно разбирающегося в истории православия. Оказывается русские христиане не только с «фотиками» по церквям бегают, но и церковные книжки читают.

 

Его глаза светились счастьем, он искренне радовался и улыбался, я делала то же самое.



Потолок был изрисован ликами, взгляд их выразительных глаз наводил оторопь, как будто за мной следили сверху. Глаза, глаза, глаза … . 

 

Так оно и было. Свод символизировал небо, а лики, стало быть, ангелов, которые пристально за нами присматривали. Уходя, получила у батюшки благословение на дальнейший путь, оставила храму немного денег, что бы чернокожий священник проводил меня с улыбкой. Кроме того вход туда стоил 100 быр ($5), думаю средства достаточные, что бы встречать иностранцев с улыбкой и с нею же провожать. Местные христиане за посещение ничего не платят.

Тут уместно сказать, что фотоаппарат в двух церквях давал сбои, и фото не получились. В одной они оказались смазанными, а в последней Selassie просто чёрными. Не знаю, приходилось ли кому-либо иметь такой опыт, но у меня и раньше было два эпизода, когда камера оказывалась бесполезной. Первый раз в перуанской пустыне Наска заблокировало навсегда две карты памяти, второй раз в ливанском храме Сан Джорджа моментально отказала батарейка, полностью разрядившись, и вот, снова проблемы. Прикажете выбросить фотоаппарат? Спасибо, два уже выбросила, а последний, думаю, на века! Видимо существуют какие-то энергетические поля и мешают делать снимки. Можно в это верить, можно нет. К тому же в этот раз перестал работать фотозум, расстроилась, конечно, но у меня был запасной маленький фотоаппарат, хоть и не очень он хорош. Я без конца терроризировала свой Nikon, почти забыв о празднике. Камера заработала позже, и я пообещала ей не фотографировать в церквях. Я не знаю, что это было.

А тогда пошла на площадь, где проходил городской концерт. Вдоль зубчатой крепостной стены были установлены ряды кресел под добротным навесом от солнца. Представители городского управления торжественно восседали в белых одеждах до полу. На сцене зажигательные танцы отплясывала молодёжь. Запомнился гуттаперчевый молодой человек, он двигался каким-то не вообразимым образом, и мне подумалось, что у него резиновый скелет. 

По городу народ активно двигался, ослики тащили вязанки хвороста и сухой кизяк, женщины несли на голове снопы свежей травы, дети жвачки продавали. Куры, связанные пучками за ноги, раскупались к празднику, а дети кричали мне: «Хеллоу, фаранджи!» Нищие сидели у дороги, они теперь все три дня будут здесь жить со своими матрасами и одеялами, пока не закончится фестиваль. Горожане наводили порядок в своём городе, развешивая цветные лампочки и забрасывая землёй ямы на дорогах, что бы достойно принять крестный ход. Закатное солнце ярко светило, освещая склоны вокруг возвышающихся гор.

Я шла себе, поражаясь искренней радости, которая отчётливо проявлялась на каждом лице встречного пешехода, даже сама улыбаться всем стала. Народу в город прибывало. Люди устраивались по окраинам Гондера, как только можно. Недалеко от моего пансиона палатки устанавливали, тенты натягивали и просто матрасы бросали на земь со своим не хитрым скарбом, а кто-то временно проживал у родственников или знакомых. Ведь на Тимкат съезжается каждый год около миллиона человек отовсюду, ясное дело, что мест для проживания на эти дни просто в городе не хватит, вот и приходилось людям жить это время на улицах. По свежим подсчётам в этот Тимкат ожидалось 800 000 паломников и туристов. Конечно, дорогие отели не были переполнены, а в моём целая группа израильтян проживала, вернее эфиопов с израильским гражданством.

Я чувствовала себя участницей предстоящего торжества, и всеобщая радость накатила на меня. В этот счастливый момент ко мне подошёл молодой растаман. Все его дреды были закручены и завязаны в единый хвост на затылке. Одежда была не притязательна, но чистая и не мятая. Он вызвался отвести меня в интернет кафе, о чём я интересовалась у женщины – полицейского, которая регулировала движение транспорта через площадь. Я потеряла бдительность, она всегда была при мне и познакомилась с ещё одним Ёнасом. Подумала, и что это я смотрю на весь мужской пол, как на заклятого врага? Пора бы остепениться! Закоулками и переулками он привёл меня в интернет. Сразу всем письма написала и облегчённо вздохнула. К моей радости Ёнас говорил по-английски и пообещал все три дня праздника оказывать для меня услуги волонтёра на Тимкате. Ура! А ещё больше удивилась, когда он пригласил меня вечером на ужин. И это в Эфиопии! Днём мы даже гуляли в парке у горного озера, а вечером, представляете, пили вино!

Движение в городе не только не утихало, а наоборот активизировалось. Стояла прекрасная погода, тёплая, бархатная ночь сияла звёздами. Музыка доносилась со всех концов города. До моего отеля было далеко, но Ёнас стойко меня проводил. На следующее утро он не пришёл. Не долго, радовались!

[Tamarita]

Я выдвинулась одна на звуки барабана и музыку оркестра, он слышался совсем рядом. Крестный ход двигался по всем улицам сплошным людским потоком. Просто растерялась, увидев немыслимое скопление народа в нарядных, красочных одеждах. В национальные костюмы были одеты даже дети. Люди танцевали и пританцовывали, музыка оркестров была слышна отовсюду, огромные красочные декорации катили вручную по улицам.
Они олицетворяли Крещение Господне многочисленными струями воды, которые изливали ангелы из своих кувшинов. Все ангелы были чернокожими детьми, но очень серьёзными. 

 
Изображения Христа являлись обязательным условием для всех громоздких сооружений, которые по карнавальному двигались друг за другом.  

В этот ответственный момент ко мне подошёл приятный молодой человек и предложил стать моим провожатым. Я была согласна на всё! Мы забрались с Акием на гору, что бы оттуда увидеть шествие самого духовенства. Передо мной открылась такая картина, что просто захватило дух.

 

 
Вот это да! Неисчислимые красочные колонны людей заполнили город. Они медленно стекались к одному широкому проспекту, где священнослужители торжественно шли по зелёной дорожке, выстилаемой прямо у них под ногами быстрыми помощниками из мирян. 

 
Они несли Табот. Под сенью красных, расшитых золотом, зонтиков свершалась древняя церемония, насчитывающая около тысячи лет. Да, в эфиопской церкви существует особый культ Ковчега Завета. Каждый храм имеет копию этой реликвии, называемый Табот, все его размеры и внешний вид соответствуют библейским мифам, в которых Бог давал наставления Моисею по его изготовлению. Не знаю, из какого он материала, кажется должен быть из акации, но поверх накинутого бархата табот украшен золотым венцом и двумя ангелами, как и указано в Библии. 

Табот знаменует Ковчег Завета. Кстати, всякая новая церковь освящается после того, как освящён новый Табот для неё. Литургии совершаются в тех храмах, где есть Табот. Поэтому во время праздника Богоявления, его торжественно выносят из храма, завешивают дорогой тканью, и совершают с ним крестный ход.  

 

Вслед за священниками двигались шеренги танцующих людей, они били в высокие барабаны, звонили в колокольчики - систры, а «ангелы» трубили в рожкИ. Все улицы были усыпаны зелёной травой. Мой новый знакомый Акий хотел показать мне всё, он тащил меня с одного места на другое, где обзор был наилучшим. 

  
Целый день мы шли с крестным ходом. 

Всех верующих окуривали ладаном из серебряных кадильниц, улицы благоухали, белые одежды празднично сияли, а красивые лица эфиопов стали ещё красивее. Процессию без устали снимали с вертолёта. 
К вечеру притомились и решили сократить путь к купели, пока многотысячная процессия обойдёт последние улицы.

 

 

Но не только мы были хитрые, многие горожане и гости заранее двинулись к озеру, что бы успеть занять места на бамбуковых сооружениях.

 - девчонки 

 - Акий

Трибуны оказались многоярусными, из крепко связанных между собой жердей. Ходить по ним надо осторожно, что бы не провалиться в дыры, из которых в общем-то состояли навесы наряду с прочными перехватами. 



Все эти сооружения были установлены по периметру не большого озера, где завтрашним ранним утром будет происходить крещение народа. 



В центре водоёма возвышался не большой храм, куда священники должны внести Табот. Немыслимое количество туристов всех возрастов заполняло все свободные места, 



дети и подростки пели праздничные гимны, а взрослые давали им деньги.



Один мальчик лет десяти, сорвал «джек-пот», целый час он пел молитвы для всех.



Он не хотел уходить. Ему дали денег, а он всё пел, зрители стали смеяться, но снова дали денег, он опять пел. Народ стал искренне хохотать, а ребёнок всё пел до последнего. Деньги у него торчали изо всех карманов. Тут день – год кормит!

Озеро с прилегающей территорией окружено крепостной стеной, через неё были смонтированы переходы, ведь в ворота всем не войти.  

Уже стемнело, мы ждали процессию. Где-то слышался бой барабанов, вокруг озера зажгли огни, и вскоре показалась сама колонна. Я и мой провожатый быстро сошли с трибун и поспешили навстречу шествию. Тысячи свечей горели в руках людей. Каждый оберегал свой огонёк от ветра, прикрыв ладонью. 

 

Когда в ворота вносили Табот, вдруг взорвался салют, окрасив небо праздничной радугой. Люди ликовали, подняв лица в черноту, а салют всё распускал сказочные цветы и рассыпал светящиеся звёзды над их головами.

Хотя тот салют для нас не салют, нам надо, что б из пушек его палили, но для эфиопов даже радужные петарды были в радость. Грандиозное шествие продолжалось. Когда священнослужители вошли в храм и внесли реликвию, то началась служба. Скажу честно, я устала к тому моменту так, что готова была улечься спать прямо в разбитом тут же лагере для верующих. Люди со свечами и в белых одеждах, казалось, не знали усталости.

 

Акию ничего не оставалось, как только отвести меня в отель. Придя в номер, я просто трупом рухнула в постель, не забыв завести будильник на половину четвёртого утра, что бы успеть на крещение водой к той самой купели. Ведь рано утром начнётся священнодействие.

Долго спать не пришлось. В три утра в номер постучал сотрудник и сказал, что меня внизу ждут. Удивилась, что Акий так рано пришёл, но быстро собралась и вышла. Меня ждал Ёнас. Чуть не спросила: «А где Акий? » Совсем меня запутали! На нём была национальная одежда из льна с вышивкой. Я просто обомлела, надо же, как красиво! Ёнас стал за что-то извиняться, а мне было без разницы, по какой причине он отсутствовал днём. Я была согласна на всё! Почти бегом бежали по моей тёмной окраине, везде спали люди, примостившись у стен домов. Мы торопились к озеру.

[Tamarita]

Торжественная служба шла всю ночь. Ещё горели свечи. После того, как священник опустил крест в воду, толпа народу, которая видимо не расходилась, сразу оживилась, задвигалась. Священник щедро окроплял водой всех, люди заходили в воду, плескались и даже случился общественный заплыв.



Ёнас принял в нём активное участие, отдав свои вещи мне на сохранение. Вода была холодной. Вся до нитки мокрая, тряслась, как осиновый лист. Захваченное из отеля полотенце не согревало, сон давно прошёл. Многие плавали прямо в одежде, выскакивали на берег и ёжились от холода, но говорят, что в такой Великий праздник никто не может простудиться и заболеть. 

Было много веселья и смеха. Уже на рассвете вернулась к себе, позволив Ёнасу меня не провожать. Надо было выспаться, ведь предстоящий день потребует много энергии. В отеле сообщили, что за мной приходил Акий, я даже вздрогнула от неожиданности, совсем про него забыла. Что за искушение? Ну, просто два чёрта из табакерки! 

Наверное, я стала красавица. Посмотрела на себя в зеркало. Вроде всё, как было. А что бы это значило? Уже «две очереди» выстроились за моим вниманием. Много позже, когда вернулась домой, рассказала об этом моему доброму знакомому, а он заявил, что я старею и пора платить за мужское внимание, поэтому мужчины встали в очередь за моими деньгами, увидев во мне потенциальную покупательницу. Расстроил меня и всё. Да, я знаю про разных там «бич-бой», про гидов, навязывающих свои услуги, а тут ведь просто на улице знакомились, не было на них печати профессионализма. Да я вообще ничего платить тогда не собиралась! У меня своя программа! Но они же не знали, что не для того я ехала за тридевять земель. 

На всякий случай хочу предупредить одиночек, в основном это касается женщин. Потому, что одиноких мужчин предупреждать не надо. Оказывается, что в Эфиопию едут не только вулканы и пустыни смотреть, а ещё и за любовью, секс-туризм здесь процветает. Это что-то вроде африканского Таиланда. Каждый для себя должен знать, чего ему надо. Ну, а я тогда про это не знала, принимая за чистую монету мужское внимание и выставляя себе "плюсики". 

После купания в озере, отоспалась до обеда, потом вышла в отельный ресторан на, так называемый, завтрак. Пока за мной ухаживал хозяин гестхауза, пришёл Ёнас и пригласил в круг своих друзей. Было интересно, даже если бы и не интересно, всё равно бы пошла. А что было делать? В кафе на центральной площади было много народу, в основном туристов. Мы вошли на террасу, группа итальянских растаманов встретила громкими приветствиями. Нормальная была только я.

У друзей Ёнаса дреды всех мастей, жёлтые, чёрные, серые. Они были замотаны в огромные жуткие причёски. Ужас! Разговоры велись самые обычные, и тут вдруг я увидела Жанет из Австралии, которая была со мной в Данакиле. Мы были рады встрече и уселись за отдельный столик, извинившись перед растаманами. Пока мы говорили, в кафе вошли девчонки из Израиля. Они тоже были с нами на вулкане! Здоровались, обнимались, пока не появился ещё один участник нашего трипа на Эрт Але. Это был Тис. Голландец вошёл в тёртой соломенной шляпе и шейном шарфике. Пока мы хором все не закричали:

- Тис! Хеллоу! – он нас не заметил. 

Шум устроили и даже "кучу-малу", обнимались и смеялись. Тис сообщил, что Владимир и Галина тоже в городе и он их встретил, но нам увидеться с ними не удалось. А ведь после поездки в Данакиль все разъехались по разным городам. Надо же было нам всем тут увидеться и даже в одно кафе войти! 

Мимо нашей весёлой тусовки шли колонны, как и вчера. Мы все фотографировались под бой барабанов и звуки рожков.

 

Снова танцы на площади вокруг памятника Императору.

 

 - странные танцы с палками, напоминали сражение. 

Снова салют в небо и вертолёты над городом. Опять несли тех ангелов, которые лили воду из кувшинов. В национальные одежды вырядился весь город и туристы тоже.

 

А тут ещё одна встреча. Тот самый растаман, который шёл впереди меня на вулкан Эрт Але, выскочил из толпы и бросился к нам с криком:

- Вы меня помните? Вы меня узнали?

А как не узнать? Ещё как узнать. Он радовался не меньше нашего, увидев почти всех в сборе. Ёнас тоже был знаком с ним, и я просто не могла понять, как мы все среди сотен тысяч шествующих паломников, оказались в одном месте и в одно время.

После столь бурной и неожиданной встречи все разошлись, договорившись вечером встретиться в одном из ресторанов. Я, Ёнас и друзья с дредами подались в парк на берегу озера, среди крепостей и храмов. Усевшись за свободный столик, они достали пучки чата, что бы съесть его без остатка. Даже ждать устала, когда они его прикончат. А что было делать?

Вечером встреча в ресторане. Тис и Жанет уже были там. Народу не протолкнуться, музыка громыхала, вытряхивая мозг. Забрались в пустой банкетный зал, где ещё можно было разговаривать, так и просидели там почти до рассвета. Вот так повеселились! А утром все простились, и заказанное маршрутное такси развезло нас по отелям. Тис уезжал в Бахр Дар, Жанет вылетала в Аддису, что бы вернуться в Австралию, растаман с подругой собирались в Харар, Ёнас и друзья оставались в Гондере. Я вылетала в Аддис-Абебу через день. 
***
Приехала в аэропорт раньше положенного времени, имея билет на 16.00, мне хотелось уже покинуть всю эту круговерть Гондера. Предыдущий авиарейс в столицу опаздывал, и свободные места имелись, меня взяли, да и зарегистрировали не него. Оказывается, такое тоже бывает. В результате в половине третьего дня уже была в столице.

Снова такси за 200 быр и в знакомый отель у автовокзала Autobus terra. Горячий душ, чистая постель, любезный персонал, всё соответствовало элементарным нормам, завтра в Арба Мынч отправлюсь, на юг страны, в долину реки Омо. Пора на племена взглянуть.