Процесс возобновился, ура!
Ближайший сеанс - в четверг, 17 августа
Хлеб и шоколад
Италия, 1973, цв., 100 мин.
Режиссер Франко Брузати
В ролях Нино Манфреди, Анна Карина, Джонни Дорелли, Паоло Турко, Тано Чимароза
Он вошел в придорожную пивную на пятой минуте матча — такой же, как все, может, чуть светлее. Взял свою кружку, устроился за столом, влил свой голос в досадливое бурчание прочих, и так же в унисон шумно втягивал воздух, когда возникали напряженные для родной швейцарской сборной моменты игры: в тот сезон чемпионата ее схлестнули с итальяшками. Не обращал на себя внимания, неотличимый от завсегдатаев. И вдруг: «Гол!» — мячик аккуратно вписался в швейцарские ворота. «Г-о-о-ол!!!» — они не могли ошибиться: это был крик радости. «Гол!!! Что уставились на меня? Да, я — итальянец!» Нино Гарофало (Манфреди) снова летел вон, подгоняемый угрозами и тумаками, в который уже раз за те три года, что оставил в Италии жену и детей, пообещав им шоколадную жизнь, как только устроится в Швейцарии. Увы, этот неспособный подрасти и обрести если не вкус, то хотя бы привычку к труду, лоботряс и маменькин сынок умудрялся даже подавать на стол и щипать кур так изуверски неумело, что швейцарские власти были вынуждены отказать ему в виде на жительство. Но и домой он не больно спешит: уже превратившись в нелегала, выкрасил гуталиновые волосы в светлый оттенок, норовит слиться со здешними и ждет у моря погоды за компанию со столь же, хотя и совершенно по-иному, неприкаянной Еленой (Карина).
Эта незаслуженно забытая (как, впрочем, почти все, что мы показываем) комедия в свое время наделала шороху: взяла берлинского «Серебряного медведя», обставив Фассбиндера, Шёмана и Арминьяна, разделила с феллиниевским «Амаркордом» приз «Давид» Донателло» за лучший итальянский фильм-1973 и принесла Нино Манфреди титул актера года. Что до Манфреди, то именно с этого фильма на актера, и прежде небезуспешно подступавшегося к «комедии по-итальянски» («Инспектор инкогнито», «Операция «Святой Януарий») и даже воплотившего мифологический национальный характер папы Карло в канонической экранизации «Приключений Пиноккио» (1972) Коменчини, посыпалась не остановившаяся вплоть до его смерти позапрошлым летом лавина сравнений с Чаплиным. Действительно, неуклюжие попытки увальня Нино приноровиться хоть к какому-нибудь труду сыграны Манфреди в ключе чаплинских усердных, но тем очевиднее обреченных попыток приспособиться к новым технологиям производства в «Новых временах». Ролью в «Хлебе и шоколаде» Манфреди выбил трон из под тогдашнего короля комедии по-итальянски Сорди («Журналист из Рима», «Игры в карты по-научному»), чье раздувшееся эго в 70-е привело его к созданию картин, граничивших с напыщенной социальной проповедью (вроде «Задержанного в ожидании суда» с его критикой системы судопроизводства и условий тюремного заключения или «Торговцев смертью» об аморальности военных промышленников). В погоне за все более глобальными, политически ангажированными сюжетами, Сорди выпустил из рук сочное ядро самого характера итальянца — Манфреди его подобрал, протанцевал с ним через дюжину первосортных горько-потешных (рекламный слоган «Хлеба и шоколада» в Америке был «Вы будете смеяться до разрыва сердца!») фильмов, от «Мы так любили друг друга» до «Гонорара за предательство», и довел до гротескного совершенства в фильме Этторе Сколы «Отвратительные, грязные, злые». Итальянец этот — бездельник, которого мамочка растила для лучшей доли, внушила ему, что он красавец, и ее заветами он живет, полагая, что весь мир обязан ему; умеет заразительно кутить, лукавить, тосковать и рисоваться: но примерить бабочку и тридцатитрехзубую улыбку официанта еще не значит справиться с заданием накормить и напоить посетителей как им того хочется. Изображая трение своего героя об общество, где непременно нужно работать, актер, слава Богу, критикует не своего летуна-лоботряса, но унылые жизненные условия, диктующие ежедневно выполнять одни и те же постылые требования, — эта позиция актера подкупает в нем — и в фильме — бесконечно.
Сюжет же о парне, который пустился в скитания в поисках лучшей доли для своей семьи, проиграл по всем фронтам, оказался отринут новым обществом, но не спешит вернуться домой и находит странное удовольствие в собственной чужеродности и утешение в обществе неприкаянной и также отчужденной от окружающих женщины, занятно прорезонировал с одним из лучших фильмов конкурсной программы последнего Московского фестиваля — немецким «Страхованием жизни». По сути, «Хлеб и шоколад» и «Страхование» — начало и конец того процесса остранения человека, который имел место в последние 40 лет в Европе и Азии: бегства от корневых проблем родного дома и земли к по-своему тягостному статусу чужака, которому негде искать утешения или, хотя бы, занять денег в случае крайней нужды, но который зато не несет ответственности за приютившее его на птичьих правах общество, не разделяет ни его чаяний, ни забот о будущем. Там где в современном «Страховании» — бесцветный финал, дистиллированное отчуждение, обезличенный асфальт автобанов и бессмысленные флюгера односложных указателей, в «Хлебе и шоколаде» — уморительный процесс первой примерки, когда ни цвет, ни размер, ни цена одежды человеку не подходят, но упрямо упершийся купить себе новый костюм — как будто с ним он купит и новую жизнь — он продолжает втискиваться в тугие рукава, натягивать пуговицы на петли и, пересчитывая последнюю мелочь, торговаться до хрипоты с продавцом. А союз неустроенного мужчины и женщины, бегущей от прошлого, здесь еще не ледяной пакт одиноких сердец, как в «Страховании», но — волнующая любовь наперекор всему, противопоставление объятий двух людей обществу — эдакое «You and I against the world», как пелось в классической семидесятнической эстрадной балладе.
В роли Елены, той самой женщины, бегущей прошлого, снялась Анна Карина, датская модель, ставшая в Париже конца 50-х звездой показов Шанель и Кардена, а чуть позже — женой и музой Годара. После разрыва с режиссером она так и осталась в кино тенью того новаторского кино «новой волны», которое они создали вместе. Ее в лучшем случае использовали либо как некий черно-белый, сродни модно-журнальному, пластический образ («Они шли за солдатами» Дзурлини), либо как «знак Годара» («Китайская рулетка» Фассбиндера), либо — как символ французского прокуренного интеллектуального изящества («Жюстина» Кьюкора). Ее собственная попытка уйти в режиссуру («Жить вместе») оказалась поражением тем более очевидным, что фильм оказался не провальным, а попросту никаким. «Хлеб и шоколад» остается в фильмографии 65-летней актрисы единственной картиной, где Анна Карина получила возможность и нашла средства сказать с экрана что-то важное и принципиально новое после Годара.
0
