Сообщений в теме: 23

[стрелец]

Параллельно теме Михалыча feklisov_mihail "Дорогами и зимниками Камчатского полуострова", изложу своё восприятие "Другой Камчатки", где наши с ним дорожки пересекались.

Камчатка. Это слово рисует в сознании большинства из нас далекий полуостров с извергающими раскаленную лаву вулканами, пышущими горячим паром долинами, настоящий край земли. Чаще всего это картинки с одних и тех же раскрученных мест, так сказать, «брендов» Камчатки. Всё это здесь действительно есть. Но, есть и другая, почти неизвестная широкой публике Камчатка, там, где почти нет дорог, куда не возят туристов и сложно забраться самостоятельно.



Мест откровенно депрессивных, с неизвестно как выживающим населением, на Камчатке значительно больше чем красот природы. Одно из таких, - Корякия, которая лишь с недавних пор административно стала частью Камчатского края. Дорога туда, если это можно назвать дорогой, начинается в полутысяче километров от Петропавловска Камчатского, там, где шоссе на поселок Эссо пересекает река Анавгай. Отсюда ведет свой отсчёт зимник, связывающий с миром поселки и села на северо-востоке и Охотском побережье полуострова.
Зимник здесь -это накатанная тяжелыми, везущими грузы машинами снежная колея. Точнее, небольшой, более плотный подиум меж снегов, глубиной по пояс и больше. Водителю достаточно отвлечься на долю секунды, чтобы, потеряв опору, тяжёлая машина, «оступившись», утонула одним боком в снегу, а то и вовсе завалилась на бок.



В марте из поселка Эссо, по этому зимнику, уже более двух десятилетий, стартует гонка на собачьих упряжках – «Берингия». До бывшей столицы Корякии Паланы, гонка большей частью идёт вдоль него.



Протяженность гонки 950 километров. По сути же это трехнедельная череда однодневных гонок, от села до села, в каждой из которых определяется победитель. Снегоходы организаторов, идущие впереди, накатывают для них дорогу, а машины, идущие в обозе гонки, везут корм для их собак, и прочее обеспечение



Перед началом гонки устраивают "праздник".
Центр обычно тихого в это время поселка Эссо расцветает банерами спонсоров гонки, съезжаются зрители. .



После двухдневного празднества, с приветственными речами, запусканием в небо шариков, выступлением национальных коллективов каюры стартуют от приспособленного под прием туристов эвенского стойбища Мэнэдек.



В живую видят это немногие.
Подавляющее большинство жителей Камчатки живет в Петропавловске-Камчатском и поблизости от него, а действо, связанное со стартом гонки происходит в полутысяче с лишним километров от него. Не каждый решится ради этого заплатить за проезд к месту старта гонки и обратно две тысячи рублей, да еще оплатить гостиницу или ночёвку в частном секторе.

Я в тот раз попал на Камчатку и на эту гонку "застопив" МК, договорившись с главредом работать с этой редакцией на моих условиях: "Я еду туда куда мне интересно, а что вам надо я знаю." Аккредитовался как спецкор МК у организаторов гонки, заручился согласием главреда, что издание будет информационным спонсором гонки, оформил командировку, получил денег "на самолет и доширак" и полетел.
"Чудеса" начались с знакомства с главным организатором гонки Александром Печень, у которого аккредитация подразумевала лишь освещение гонки на старте и финише.



Да и то, если самостоятельно добрать до точек старта в Эссо и долететь весьма не бюджетным местным самолётом до финиша гонки в Оссоре. Если же я хочу сопровождать гонку в пути, мне было рекомендовано нанять для этой цели снегоход с водителем.
Ну да, у организатора гонки было весьма странное понимание журналистской аккредитации.
Разумеется, меня это не устроило.
После трудных переговоров, договорились, что они продают мне билет до Эссо, на арендованный организаторами автобус, а там я еду дальше по зимнику до Паланы на машине сопровождающей и обеспечивающей гонку. Ну, хоть так...

Сообщение отредактировал стрелец: 29 ноября 2013 - 13:49

[стрелец]

Картинки с Эссо.







Посреди этого балагана встретил Странницу и Сказочника, примеряли малахай и ещё что-то...
Купить никто не решился, ценник непомерный.



Вечером заходил к ним. Тут же "нашёлся" и Денис, Михалыч отсутствовал.



Корм для собак гонки.



Будущий чемпион.

Сообщение отредактировал стрелец: 29 ноября 2013 - 13:40

[umkin777]

какой отчёт про Камчатку не начни читать, всем Странница там встречается

[стрелец]

какой отчёт про Камчатку не начни читать, всем Странница там встречается

Ага, захочешь плюнуть, а там.. На Чукотке вот не попадалась, пока...

[umkin777]

С днём рождения

[стрелец]

С днём рождения

Угу, спасибо...

[Strannitsa]

Ага, захочешь плюнуть, а там.. На Чукотке вот не попадалась, пока...

хм... я тебе чем-то мешаю?

[стрелец]

хм... я тебе чем-то мешаю?

Нет, чем ты можешь мешать..)

[стрелец]

Эссо- Тигиль.



Завершилось балагано-показушное шоу на якобы стойбище "Мендэк" и
одна за другой упряжки уходят на перевал Срединного хребта.



Это водораздел между Охотским и Тихоокеанскими побережьями Камчатки. В ясную погоду здесь красиво, а сейчас, сразу за перевалом, гонка попадает в пургу и на пару дней зависает на контрольном пункте. Впрочем, пурговать в тундре каюрам не пришлось. Две ночевки в Янпате они провели в теплом доме. Горячей пищей их обеспечивал повар. В отличие от других многодневных гонок, где от старта до финиша участники могут рассчитывать только на себя, здесь каюры обеспечены всем необходимым и с собой в нартах везут лишь минимальный запас корма для своих собак да минимум необходимого для себя. Все необходимое для их жизнеобеспечения плюс небольшую гуманитарную помощь школам в отдаленных, брошенных на произвол судьбы поселках, повезет сопровождение гонки, - вездеход и два загруженных до верха полноприводных грузовика.



Большинство участников гонки-простые люди из тех самых отдаленных районов, для которых собачья упряжка отнюдь не экзотика, а повседневная необходимость. Чтобы ездить в лес за дровами, возить с побережья добытую рыбу и вообще как-то передвигаться.



Всего упряжек семнадцать. В них от девяти до четырнадцати собак. Собаки из разобранных упряжек, заметенные пургой, привычно спят в снегу, воткнуты в снег «ручные тормоза и рули нарт – осталы, каюры и организаторы гонки ждут погоду.
Гонка протяженная, и любая случайность может стать для её участников как трагической, так и удачной.
Когда пурга с нулевой видимостью стихает, гонка продолжается.



Мы же, дождавшись, когда пурга закончится и выглянет солнце, на двух обозных «КамАЗах» два дня ползем по зимнику на Тигиль.



На "стойбище" Мендэк в "Камаз" в котором еду, удаётся вписать до Тигиля Странницу и Сказочника. Михалыч с Денисом в это время неудачно отошли в Янранай.



Перед выездом водители ставят в снег стаканчик с водкой. На нем бутерброд с икрой и немного колбаски. Это традиционная «взятка» зимнику, что бы удачно его пройти.



Тут же импровизированный фуршет на бампере «КамАЗа», или кафе «У Гены». Гена-один из водителей машины, на которой мы едем. Сзади идет «КамАЗ» МЧС, административным ресурсом задействованный в сопровождение гонки. Время от времени нам приходится останавливаться и ждать его.



Иногда наши водители заглядывают в кунг, посмотреть, все ли нормально, и произнести уже ставшую хитом фразу: «Налейте водителю, ему ещё ехать…»



День постепенно сошел на нет. Ночевали на полпути, надеясь, что нас не нагонит пурга, шедшая буквально по пятам.



Две машины с продовольствием для магазинов Тигиля и Паланы, вышедшие на зимник через три часа после нас, попали в нее и пришли в Тигиль лишь двумя сутками позже. Мы проскочили.



Избежали отвернувшую в сторону пургу, не упали на бок, не провалились в наледь, - и на исходе второго дня пути таки вползли в Тигиль.



Это село - административный центр Тигильского района. Снегоходы у подъездов домов здесь такая же обычная штука, как и конец марта с морозами за тридцать и ледяная переправа через одноименную реку грузоподъемностью в пятьдесят тонн.

Сообщение отредактировал стрелец: 03 декабря 2013 - 11:54

[стрелец]

Для общего представления - "карта" местности с маршрутом гонки.

[стрелец]

Переезд в Седанку.

Отмывшись и отдохнув, отправились дальше, встречать гонку в корякское село Седанка.



Село, раньше бывшее оленеводческим, теперь живет неизвестно чем. Своих домашних оленей коряки съели, работы никакой нет, но при этом впечатлило количество встречавших нас здесь детей.



Сам собой возник вопрос:
- Если здесь нет никакой работы, о чем они думают, заводя детей? Ведь их надо хотя бы кормить.
- А они об этом просто не думают… Говорят, что дети как трава, вырастут сами.
Разместились в местном центре занятости населения, в комнатке со сложенными стопкой шаманскими бубнами и аппаратурой для сельской дискотеки.



Одновременно, дом этот был и сельским Домом культуры. А вечером в клубе была дискотека.



Бабушка-работник ДК, была на ней диск-жокеем. Некоторые дамы села не смогли не проявить интереса к принявшим в ней участие водителям, и после окончания дискотеки скрипели снегом, заглядывая и постукивая в замороженное окно, комнаты где мы разместились. Их предложения более близкого знакомства были предельно коротки и конкретны.
- Пойдем ко мне, выпьем водки…
Но, от продолжения вечера в такой компании отказались даже наши водители, брутальные мачо Камчатских зимников, которые ещё день назад "страдали" в отсутствии женской ласки и грозились разгуляться в Тигиле. Секрет оказался удивительно прост...
- Ты бы понюхал, как от них пахнет…», - сказал один из них и отодвинулся подальше от окна.

Сообщение отредактировал стрелец: 08 декабря 2013 - 13:10

[стрелец]

Встреча гонки в Седанке.



Утром из предыдущего по ходу гонки села попутным снегоходом приезжает только назначенный игумен Корякский, отец Аркадий. Гонка для него - удачный случай познакомиться со своей потенциальной паствой в селениях на северо-восточном побережье Камчатки. Я его приметил еще в Эссо, перед жеребьевкой участников гонки, когда Аркадий выходил на связь с кем-то свыше, по полученному в епархии спутниковому телефону.
После полудня встречаем гонку.
Выйдя за село, вижу в кустах, по брюхо в снегу, небольших лошадок.



Они похожи на лошадей якутской породы, и так же, как они, кормятся зимой сами, копытя траву из-под снега. Но мне поясняют, что это Камчатская, сложившаяся именно здесь, на полуострове, порода. В прошлом году здесь едва удалось отбить такую лошадку от накинувшихся на нее двух собак из двух упряжек. Упряжка вообще чем-то напоминает согласованную волчью стаю. Заправляет в ней вожак, или - по-местному -передовик.



Если случаются внутренние или внешние конфликты, в их разрешение с помощью пинков, такой-то матери и кнута, вмешивается каюр. Управление упряжкой осуществляется с помощью команд каюра. «Тах-тах-тах», - поворот налево, - «Кхее», - направо. Еще для управления применяется похожий на пешню, с металлическим когтем - наконечником, «ручной тормоз» - остал. Для закрепления нарт на стоянке и экстренного торможения есть нартовый якорь.



В холмистой тундре, по кустам, снег испещрен следами полярных куропаток и зайцев.Пока ищу хорошую точку для съемки, на моем пути с тревожным клокотанием слетает пара стаек белых птиц. Но вот вдалеке показывается и первая упряжка.



На этом этапе первой приходит упряжка рыбака из села Карага - Андрея Притчина.



Следом подтягиваются и другие участники гонки.



По итогам первых шести этапов гонки лидирует Андрей Скрягин.



В упряжке другого участника гонки, Андрея Семашкина, собаки внешне совсем не похожи на собак, приспособленных к северу, - Аляскинские вислоухие и остроухие.



После сытной кормежки собак красной рыбой каюры осматривают их лапы. Несмотря на специальную собачью обувку – торбасики или чижики, те все равно ранят лапы об лёд. Андрей Скрягин, смазывая лапы своих собак нерпичьим жиром, сетует, что и через двадцать лет существования гонки, организаторы не додумались включить в её сопровождение ветеринара, так, как это делается на Аляске.



Вечером в том же зале, где накануне была дискотека, приветствуют участников гонки. Запомнилось, как к бабушке, исполняющей корякский танец, и её помощницам, экспромтом присоединяется танцующий рядом со сценой малыш, трех-четырех лет от роду. Это действительно здорово. Похоже, пластика народного танца у него в крови.



В танец включатся еще несколько ребят и один из участников гонки.
В то же время в комнатке по соседству отец Аркадий крестит детей села, чьи родители «на всякий случай» решили приобщить их к христианству. На фоне шаманских бубнов и развешанных здесь по стенам других атрибутов языческой культуры смотрится это экзотично.



Следующим утром короткий, в двадцать километров, заезд до административного центра района села Тигиль и ночевка в спортзале местной школы.
В селе есть краеведческий музей с очень приличной коллекцией.

Сообщение отредактировал стрелец: 08 декабря 2013 - 14:57

[стрелец]

Тигиль - Воямполка.

Двадцать третьего марта гонка продолжается на очередном этапе, до села Воямполка. Это путь протяженностью около девяноста километров по открытому ветрам нагорью.



К вечеру участники гонки размещаются в Воямпольской школе, которая на фоне окружающей её разрухи выглядит инородно.



Это канадский блочный проект, подаренный селу одним из занимавшихся здесь своим бизнесом рыбопромышленников. В школе даже есть Интернет. Вот только школьникам он недоступен, потому как подключен лишь к компьютеру директора школы.
А еще здесь есть настоящий водовоз "Афанасий - рубль дай", как зовут его местные. Он набирает воду в бочку из проруби в реке и развозит её на санях, с помощью коня Орлика, по селу.



Несколько собак из упряжек серьезно повредили лапы. Сняв с них упряжь- алык, каюры оставляют их на старте. Когда передовики уводят упряжки в снежную даль, оставшиеся скулят и по-волчьи воют.



Но их не бросят. Теперь до финиша гонки они поедут в обозе.



В пятнадцати километрах от села уже не зимник, а отсыпанная дорога в столицу Корякии Палану. Недалеко от него привлекает внимание одиноко стоящая в тундре на берегу реки буровая вышка.
Говорят, здесь нашли нефть. Что принесет это природе этого края, можно предположить. Перед следующим остановочным пунктом – Кахтана - гонка идет берегом моря, вдоль дороги, по живописнейшему месту меж вдающимися в море мысами Кахтанинским и Пятибратка.

[стрелец]

Палана.



Следующий промежуточный финиш гонки, в Палане.



В бывшей столице Корякии гонку встречают не на центральной площади, а на окраине поселка, у дачного домика одного из бывших участников и победителей гонки Александра Петрова.



В этой небольшой хибарке и размещают всех её участников. Прошлой осенью в этой же низине, откуда по тропинке до центра поселка десять минут пешком, медведь задрал местную жительницу.
Палана - небольшой поселок городского типа, в семи километрах от побережья Охотского моря. Всех жителей чуть больше трех тысяч человек. О времени, когда Корякия была отдельным субъектом России, здесь напоминает многое. Теперь, когда столичные функции утрачены и финансирование стало заметно меньше, все это потихоньку приходит в упадок. Хорошее впечатление осталось от частного музея Хелол Надежды Казеевны, художника местной фабрики художественных промыслов.



Глаза её уже не видят, но это, с поддержкой родственников, не мешает ей вести для детей кружок народного творчества и содержать частный краеведческий музей.



Здесь есть и деревянный календарь,



и даже меховой галстук, формой подсмотренный у заезжих американских торговцев и сшитый кем-то из коряков.



Удивительна и рукописная книга с национальной сказкой.



Огромное уважение вызывают люди, помнящие и сохраняющие свою культуру.
Следующим утром гонка стартует дальше.



На старте гонки встречаю добравшихся и сюда московских автостопщиков.



Через день на том же КАМАЗе, которым они ехали со мной до Тигиля, они поедут обратно, а мне надо дальше, насколько это возможно и целесообразно..
А дальше нет зимника, и вообще нет ничего, похожего на дорогу. До следующего, последнего на Охотском побережье села Лесная, в это время года можно добраться только снегоходом или вездеходом. На организаторов гонки надеяться не приходится, ответ один: "Мест нет."
При настойчивой поддержке товарища из местного МЧС, которое по приказу свыше вынужденно "обеспечивать безопасность переправ через реки", вписываюсь вместе с ним, едущим до Карагинского перевала, в маленький шведский гусеничный вездеход.



Тот самый, который годом ранее сопровождал экспедицию Петропавловского клуба «Квадратное колесо», экстремально проехавшего с Камчатки до Магадана. Теперь у него другой экипаж.



В их руках вездеход постоянно ломается. До куда мы сможем на нем доехать, никому не известно.

Сообщение отредактировал стрелец: 09 декабря 2013 - 16:58

[стрелец]

Палана-Лесная-бышая база оленеводов у Карагинского перевала.



От Палананы до села Лесная чуть меньше сотни километров. В прицепе вездехода, кроме меня, помощник одного из чукотских каюров из Хаилино, Женя.



И ещё один Женя, инспектор ГИМС Паланского МЧС, - проводник гонки и ответственный за безопасность переправ участников через реки.
На гусеничном вездеходе едем этот путь полтора суток. «Дорога» идет большей частью по теснине меж невысоких гор. По пути попадаются брошенные, обвалившиеся охотничьи избушки. Их бывший хозяин пару лет назад утонул на рыбалке.



Идем с остановками на ремонт, по полтора-два часа. Одна из остановок переходит в ночевку. В этот раз перетерся масляный шланг рулевого управления.
Лунной ночью в распадке очень красиво, но путешествовать здесь одному было бы не безопасно. Не зря одна из долин перед селом имеет название Волчий гон.
На следующий день доходим до села Лесная. Гонка уже ушла вперед.



Напротив сельсовета-обшарпанный бюст вождя мирового пролетариата, на крыше угольного сарая рядом-привезенные откуда-то «на продажу» оленьи шкуры. За селом, перед рекой, - юкольники, сарайчики- лабазы и навесы, под которыми в сезон вялят рыбу.



В очередной раз подремонтировав чудо шведского автопрома, переправляемся через реку и идем дальше.



Так же нудно, медленно, с остановками на ремонт. И не радуют уже ни красоты вокруг, ни само путешествие.



Нам опять везет, что пурги пока нет. Путеводной нитью впереди накатанный снегоходный след и следы прошедших здесь упряжек. Гусеничный вездеход взрывает эту дорогу, продираясь через стланик. Местами весьма экстремально переправляемся через реку. Это старинный путь, по которому коряки с тихоокеанского побережья могли попасть на охотское побережье и дальше в центральную часть Камчатки.



Как говорит проводник Евгений Радионов, охотящийся в этих местах: «Уйдем мы, наше поколение, и эту дорогу забудут».
Раньше здесь было развито оленеводство, сейчас пустошь и запустение. Даже промыслом соболя здесь больше никто не занимается. Попадающиеся нам по пути охотничьи избушки уже бесхозные. Это значит, что и они скоро обвалятся под тяжестью зимнего снега, и тем, кто захочет пройти этой дорогой, в случае чрезвычайных обстоятельств или просто непогоды негде будет остановиться, и не на что будет рассчитывать.



Потихоньку, вдоль реки Правая Лесная, доходим до бывшей базы оленеводов. От нее здесь остался капитальный дом с печью, который гонка, перед штурмом Карагинского перевала на Срединном хребте Камчатки, использует как остановочный пункт. В другое время этот дом иногда используют как базу организаторы охоты для богатых клиентов на камчатских снежных баранов. До перевала отсюда восемнадцать километров, и за ним ручьи и реки текут уже в Тихий океан.



Пока мы добирались сюда, гонка уже ушла вперед, на Карагу. На базе, ожидающие вездеход, организатор гонки, один из спонсоров, и игумен Аркадий.



Организатор предлагает мне тем же вездеходом ехать до Оссоры и оттуда самолетом местных авиалиний, за свой счет выбираться на Петропавловск-Камчатский. Меня такой вариант не устраивает. Во-первых, я не уверен, что в таком состоянии и с такими водителями вездеход не заглохнет совсем где-нибудь посреди тундры за перевалом, где газ замерзнет, а дров, чтобы иметь возможность дождаться помощи, просто нет. Во-вторых, если он и дойдет до Оссоры, это будет, в лучшем случае, спустя двое суток после финиша гонки, что мне совсем не интересно. В третьих, в условиях местного монополизма Камчатских авиалиний авиабилет с Оссоры до Петропавловска -Камчатского обойдется мне почти в два раза дороже бюджетного авиабилета на Камчатку из Москвы. Такие расходы рушат мои планы на мое следующее после Камчатки путешествие по весеннему Приморью. Что представляет собой эта гонка, я уже знаю, а «удовольствие» увидеть еще пару убитых разрухой сел камчатской глубинки не кажется мне привлекательным.



При существующем выборе мне гораздо интереснее неспешно и самостоятельно вернуться в Петропавловск-Камчатский тем же путем, которым я добрался сюда, останавливаясь в отмеченных мною интересных местах. С тем и расстаемся.



Вездеход и снегоход организаторов растворяются в снежной дали, и наступает тишина… Я чувствую большое облегчение от того, что теперь уже не связан с гонкой и могу неспешно осмотреться.

[стрелец]

Остатки базы бывшего оленеводческого хозяйства близ Карагинского перевала. Это почти самая дальняя глубинка Камчатки. Залитая солнцем тишина и горы вокруг. Гонка на собачьих упряжках ушла через перевал на Оссору, а нам надо как-то возвращаться назад.
Нас четыре человека. Александр Петров, один из победителей Берингии прежних лет, Радионов Женя из ГИМС Паланы, отец Аркадий, игумен Корякский, и я.



На всех один снегоход с нартами плюс груз. Пока нет пурги, по накатанной сопровождением гонки дорожке ехать можно, но очень медленно и с большим расходом бензина, которого, скорее всего, не хватит на всю дорогу до поселка Лесная. Этот поселок крайний на северо-восточном побережье Камчатки. Потому вероятность встать на полпути к поселку на тридцатиградусном морозе – приключение, без которого лучше обойтись.



Здесь, в верховьях реки Правая Лесная, вполне пригодный для жилья дом с запасом дров. Посовещавшись, решаем переждать пару дней на месте. Если мы не придем в Лесную в расчетное время, навстречу нам, скорее всего, кто-то выедет. Север есть север, люди здесь друг друга пока выручают.
Два дня проходит незаметно. Фотографирую окрестности, общаемся «за жизнь». Отец Аркадий, пользуясь возможностью, практикуется в стрельбе из нарезного карабина.



В одной из двух комнат - дома старые заготовки для снегоступов. На одной паре снизу вставлены зубья из оленьего рога. Это для того, чтобы ходить по склонам.



На случай, если по каким либо причинам подмога не приедет, чтобы не быть обузой, планирую, оставив в рюкзаке лишь необходимое, идти пешком. По накатанной снегоходной дорожке от избушки к избушке до Лесной можно дойти дня за три. Если пурга переметёт след, можно идти, нащупывая накат ногами. Пройтись так мне было бы и интереснее. Неспешно, в своем режиме, впитывая окружающую красоту и сам дух этих мест. Днем ярко светит и уже припекает весеннее солнце.



Медведи, которых здесь немало, пока спят в берлогах. Единственное что напрягает, так это возможность встретиться с волками. В это путешествие я оружие не брал.
Раньше все избушки на этом пути были обжиты охотниками, промышляющими соболя, теперь все они пустые. Кто погиб на охоте или рыбалке, кто по другой причине перестал охотиться. Чуть не каждый второй, о ком заходит разговор, оказывается либо спившимся, либо погибшим по пьяному делу.



В этих удаленных отовсюду местах на горных хребтах еще сохранились стада снежных баранов. Их называют тут камчатскими или корякскими. Но вид один и тот же что и на Колыме или Якутии. Время от времени сюда наезжают трофейные охотники, чтобы разнообразить список своих трофеев выдающимся экземпляром рогов снежного барана. Кое-кто из местных специализируется на организации этой охоты, да еще на медведей, когда те весной выбираются из своих берлог. Хорошие охотники из самых глухих и дальних сел подрабатывают у них проводниками. С исчезновением оленеводческих хозяйств, раньше «пасшие» оленей волки переключились на баранов. Больше им охотится здесь не на что. На всем, почти двухсот километровом пути от Паланы до Карагинского перевала, я не видел ни одного следа копытных. Говорят, в паре мест ближе к срединному хребту еще сохранились лоси. Остальных съели, как и оленей.

[стрелец]

Пешком идти не пришлось. К вечеру второго дня из Лесной приезжает приятель Родионова, - Алексей Вазюков.



Он приглашал нас к себе домой отобедать, по пути сюда. Третью ночь ночуем в избе, а на другой день, собравшись, отправляемся в обратный путь. Примеряю на себя национальный корякский малахай и огромные рукавицы с мехом наружу и внутрь. Поверх своих курток надеваю скроенную на манер малицы одежку из тонкого брезента. Это чтобы на ходу в нартах не продувало.



Деревянные грузовые нарты буквально сшиты капроновым шнуром. Все детали нарт в местах креплений имеют некоторую степень свободы, позволяющую им, что называется, «играть» на неровностях пути, не ломаясь. Для лучшего скольжения полозья зимних нарт подшиты пластиком.



Езда в нартах за снегоходом - это что-то особенное. Если не держаться за борта, то на очередном ухабе легко можно вылететь за борт. Из-под гусениц снегохода в нарты летит снежная пыль, от выхлопной трубы двигателя - вонючая копоть. А еще, чтобы не перевернуться на поворотах, надо все время балансировать, перемещая центр тяжести на нужную сторону. Если коротко, это во всех отношениях потрясающее приключение.
На ходу мы с Евгением внимательно смотрим по сторонам. По пути сюда, на одной из вынужденных остановок, куда-то убежала и потерялась его молодая карело-финская лайка. Если с ней ничего не случилось, она не должна уйти далеко от накатанного пути. От тридцатиградусных морозов могла укрыться под заметенным снегом кедровым стлаником. Но ни к нам, ни в поселок она не выходила.



Местами на крутых подъемах снегоход не вытягивает сходу груженые нарты. Приходится выскакивать и помогать или просто выходить вверх пешком, что бы дать возможность выйти спарке налегке.
В кустарниках и лесу вдоль реки много следов зайцев, лис. Попадаются и следы соболя. Перед снегоходом вспархивают и перелетают в сторону белые куропатки. Они здесь мельче, чем на Кольском полуострове или в Якутии. А вокруг - сверкающие ослепительно белым снегом невысокие горы. Это другая Камчатка, без конусов вулканов. Их нет здесь вдоль всего Охотского побережья. До срединного хребта, от которого мы удаляемся все больше, по прямой отсюда километров сорок.



Пройдя половину пути до Лесной, останавливаемся, чтобы попить чаю из термоса, съесть по бутерброду с мороженым салом, да принять по пятьдесят грамм, как здесь водится, за дорогу. Будь то идущие по зимнику водители грузовиков или путники на снегоходах с нартами, такая остановка у них и ритуальна и обязательна.



Останавливались и звали собаку там, где она потерялась. По следам видно, что она выходила на накат. Будем надеяться, что с ней все в порядке.
В Лесную приезжаем затемно.



На ночлег располагаемся в доме сельской администрации. Здесь большая протопленная печь. Глава администрации поселка Лесная - Вадим Нестеров. В прошлом простой охотник и рыбак, которому местные жители доверяют. Всего в паре мест на побережье Корякии сохранилась охота на морского зверя, ларгу (пятнистого тюленя) или лахтака (морского зайца). Одно из этих мест здесь. Охотятся редко, лишь когда занимающиеся народными промыслами заказывают шкуры морского зверя для своих поделок. Видел у местного человека китайские сапоги «дутыши» с заплатками из нерпы.



За полночь сидим за столом с разговорами. Из камчатской экзотики на столе, кроме любимой и уважаемой здесь всеми селедочки, «колбаса» из нерки. Рецепт прост. В сезон, от свежевыловленной нерки отделяется филе. Солится, перчится и закатывается, максимально возможно плотно, в пищевую пленку. Так чтобы влага из рыбы отжалась по максимуму. В таком виде «колбаса» закладывается в морозилку и к столу подается только через полгода. Нерка - единственная рыба, которую на Камчатке в соленом виде едят не ранее чем через четыре-шесть месяцев после засолки. Слишком высока вероятность отравления обитающими в ней паразитами.
Сейчас её уже есть безопасно. А о том, как вкусна строганина из такой тающей во рту «колбасы», словами не передать. Из многих пробованных мной в путешествиях экзотических деликатесов это один из лучших.



Все уже улеглись спать, а Алексей Вазюков все не отпускает из за стола. Он не похож на регулярно пьющего человека, держит хоть и небольшое, но свое хозяйство. Когда говорю ему об этом, Алексей хитро улыбается и объясняет, что для него, как и для многих в глубинке, живущих оторвано, общение с человеком издалека дорого и интересно.
В путешествиях по удаленным глухим местам с таким встречаюсь нередко. Даже в Палане, поселке, в котором несколько тысяч жителей, как говорил мой знакомый, непросто жить еще и потому, что видишь каждый день одни и те же лица. Отнесясь к его дефициту общения со свежим человеком с пониманием, поддерживаю разговор, пока хватает сил. Будучи совершенно ничем не обязанным, этот человек на своем снегоходе проделал путь по безлюдью в почти в пару сотен километров до Карагинского перевала и обратно. И все это только за тем, чтобы помочь нам выбраться. Это достойно уважения.



Отсюда до Паланы мы тоже поедем с ним. На другой день он собирается туда по делам.
Следующим утром Радионов, взяв снегоход, отправляется на поиски собаки. Я еду с ним за реку, чтобы лучше рассмотреть диковинный лес из одиночных коренастых корявых деревьев, стоящих прямо в тундре, как сказочные великаны.



На обратном пути прохожу мимо юкольников, на которых в сезон сушат юколу - нарезанное пластами прямо на шкуре филе красной рыбы. Лесная - село тихое, умиротворенное, живущее какой-то своей, неспешной жизнью.



Вскоре возвращается Женя вместе с найденной лайкой. Пообедав, отправляемся дальше.

[стрелец]

Лесная - Палана.

От Лесной до Паланы нет не только дороги, но и зимника. Только накатанный снегоходный путь длиной почти в сотню километров. В своем начале он тянется вдоль побережья залива Шелехова , вклинившегося меж Камчаткой и Колымой, а затем, почти до Паланы, идет по распадку меж гор.



В тридцати километрах от Лесной в устье реки Кинкиль - бывшее село, от которого осталось два дома. Там живет несколько человек, промышляющих охотой и рыбалкой. Ближе к полпути нам встречается снегоход с нартами, едущий из Паланы.



В них – семья, возвращающаяся в Лесную. В нартах женщина с маленьким ребенком.



Снегоход в это время здесь единственное средство передвижения. Летом куда-либо добраться можно только на вездеходе.

Не доезжая Паланы, с пару десятков километров, жилое стойбище на реке, где живет семья коряков. И сегодня не все коряки хотят жить в поселках и селах. Некоторые предпочитают такую жизнь на природе, кормясь ее дарами, да что-то продавая или выменивая на нужные им товары. За Паланой, на мысу Пятибратском, тоже живет такая семья. Точнее, старик со старухой, доживающие свой век в ладу с собой и природой.



Добравшись до поселка, еще несколько лет назад бывшего столицей Корякии, прощаюсь с Вазюковым и благодарю его за все. Бог даст – еще встретимся.

Сообщение отредактировал стрелец: 14 декабря 2013 - 19:55

[стрелец]

Палана.



После почти двухсот километров на нартах Палана кажется центром цивилизации. Отсюда на юго-запад, до поселка Тигиль и дальше, уже есть зимник со своим регулярным движением. Здесь есть магазины, горячая вода, медленный интернет и аэропорт, в который летают рейсовые самолеты из Петропавловска-Камчатского.
Вот только билеты на этот самолет стоят вдвое дороже, чем мой авиабилет из Москвы до Камчатки. По словам местных жителей, это результат монополизма Камчатской авиакомпании, не допускающей на рынок внутрикамчатских авиаперевозок конкурентов. Но, даже за такую цену люди неделями дежурят в аэропортах, чтобы вылететь из столицы Камчатки в Палану или обратно.



Напротив Паланы, на высоком левом берегу одноименной реки, по словам местных жителей, много лет бюджетные деньги «закапывались» в земляные работы по строительству новой взлетно-посадочной полосы нового аэропорта. В итоге ни денег, ни нового аэропорта.
Прямо на окраине поселка примыкающей к сопкам, горнолыжный спуск с подъемником. С вершины открывается вид на поселок и окружающую его тундру в обрамлении гор. Между центральной частью поселка, с пятиэтажными домами, памятником Ленину, администрацией, и частными домами, да гаражами, - низина, через которую ходят люди. В ноябре прошлого года в ней медведь-людоед убил женщину. Я видел видеозапись с места этой трагедии. На свалке, расположенной неподалеку от поселка, летом собирается до тридцати этих хищников одновременно. Иногда местные жители возят на машинах туда детей как в зоопарк: «Посмотрите дети, сколько у нас медведей…»
Мимо старенького аэропорта, свалки и пограничной заставы, шести километровая дорога приводит к устью реки Паланы и морю.



В устье рыбаки ловят корюшку, а в море, у кого есть моторные лодки, ходят ловить белокорого палтуса. Сейчас море под ломаным льдом, меж которым местами темнеет вода. Здесь на зимней стоянке несколько небольших суденышек рыболовецких артелей.



Одно из суденышек, на пляже из темно-серого песка, выглядит брошенным.



Рассказывают, что пару лет назад это судно купил какой-то московский банкир. Летом приливы и отливы, которые здесь до шестнадцати метров, скорее всего, утащат его в море.
К этому берегу в сезон открытой воды приходят суда, привозящие товары и грузы для Паланы. Походят к берегу во время прилива, а во время отлива, когда они оказываются на берегу, их разгружают в подходящие прямо к борту автомашины. Тогда цены в поселковых магазинах становятся немного ниже. Зимой, когда все сюда привозят по зимнику, цены здесь в два с половиной раза выше московских.



На обратно пути с берега с посёлок, встречаю на полпути Дениса и Михалыча, решивших прогуляться на пляж. Ну да, кого еще встретить на другой стороне Камчатки на исходе марта.



Другим удивлением для меня было то, что рыба, которая ловится тут же, в здешних реках и море, в магазинах Паланы дороже, чем в Москве. Кроме администрации в Палане есть милиция, рыбнадзор, МЧС, медицинское училище, краеведческие музеи, школа искусств, охотничье-рыболовный магазин и кинотеатр «Палана». Понятно, что когда Корякия была самостоятельным субъектом федерации, а Палана столицей, жилось здесь значительно лучше. Сейчас финансирование уже не то. Теперь Палана даже не районный центр. Те, у кого есть возможность, потихоньку отсюда разъезжаются.



От Паланы в сторону поселка Тигиль, и на встречу от райцентра, уже несколько лет строится насыпная дорога. Весной 2010 года она была отсыпана почти на треть. Ширина её насыпи такова, что два грузовика по ней могут разойтись только чудом. Похоже, что кто-то хорошо «сэкономил» на её строительстве. Скорее всего, по российской традиции дорожного строительства, «экономия» эта частично ушла на откат за выделение подряда на строительство этой дороги, остальное в другой карман или карманы. Водители грузовиков, ездящие по этой «дороге», говорят, что протоптанный ими по тундре зимник безопаснее этой «дороги», слететь с которой под откос, даже при небольшой скорости движения, проще простого.



Через три дня, с помощью знакомых их местного МЧС, удалось вписаться в машину, идущую на юг. На выезде останавливаемся у, уже пару дней ищущих возможность уехать из Паланы моих знакомых, Дениса и Мыхалыча. Водитель отказывается взять их в кунг, мотивируя это тем, что если на суровой болтанке сорвет закрепленную там бочку с горючим, ребята запросто могут превратиться в фарш.



Через несколько километров за поселком асфальт кончается и начинается насыпь. Вокруг безлюдные суровые, занесенные снегом просторы. Навстречу, время от времени выносит снежный заряд, пока еще не сплошной пурги.
Когда въезжаем в эту снежную круговерть, видимость становится почти нулевой. В таких условиях даже небольшой неточности достаточно чтобы колесо грузовика, промахнулось мимо насыпи и машина завалилась в глубокий снег. Но, водители здесь профессионалы.
Через полсотни километров насыпь заканчивается, дальше идем по зимнику. Не писаные правила разъезда с встречными машинами просты и рациональны. Не груженый уступает груженому, спускающийся с подъема, идущему на подъем. Если нужно уступить дорогу, машина сдает с зимника задом в глубокий снег, потихоньку «натаптывая» снег под колесами. Тот, кого пропустили, не уезжает пока уступившему дорогу не удается вновь выбраться на зимник. Ходят по зимнику обычно парами, чтобы в случае необходимости можно было друг другу помочь.



С этой машиной я могу добраться до Тигиля, но в моих планах задержаться на полпути. До села Воямполка доезжаем ближе к полуночи. Убеждаю водителей не рисковать, переезжая реку по опасному здесь льду. Благодарю их, желаю им удачи и, огоньки габаритов тают в снежной круговерти. Честно говоря, и мне переходить ночью реку немного страшновато. На быстром течении подмыть лед может в любом месте. На всякий случай, снимаю с плеча одну лямку рюкзака, что бы иметь возможность быстро скинуть его и шанс выбраться на лед.
Добравшись до школы, стучу в её единственное светящееся окошко и женщина сторож, вспомнив меня, открывает дверь, впуская меня на ночлег.

Сообщение отредактировал стрелец: 14 декабря 2013 - 20:19

[стрелец]

Воямполка – небольшое село, в два десятка домов. Рядом с селом одноимённая с ним река, с одного берега которой сопки, а с другого тундра.



Шестнадцатью километрами ниже она впадает в Охотское море. На корякском побережье устье реки Воямполки славится своей корюховой рыбалкой. В устье приезжают ловить корюшку и с Тигиля, и с Паланы. Ну, а река близ села любимое место рыбалки не моторизованных жителей Воямполки.



Не смотря на то, что село стоит прямо на берегу, рыбачить ходят относительно далеко. Обычно, километров на пять вверх или вниз по реке. На вопрос, почему не ловят напротив села, отвечают, что здесь рыбу распугивают переезжающие по ледовой переправе машины. В среднем, одна за неделю…. В реке много ключей, подмывающих лед, и потому на рыбалку ходят или тундрой, или на лыжах по льду.



Вниз по реке одно из уловистых мест находится напротив сопки Балалайка. Если смотреть на нее из тундры, она и впрямь похожа на перевернутую, положенную наискосок балалайку. Снасти у местных рыболовов немудреные. Леска на деревянном мотовильце, колеблющаяся, обычно самодельная, блесна.



Опускают блесну в лунку, да подергивают, стравливая леску потихоньку по течению, пока не попадет под нос гольцу или кунже. Самое уловистое время с ледостава до нового года, и весной, пока не затопит да не снесет лед. В начале апреля здесь о весне напоминает лишь пригревающее днем солнце. А так, снежные просторы, морозы до минус тридцати и пронизывающий насквозь ветер.
На следующий день солнце светит на славу. Пока добираемся натоптанной в тундре тропинкой до места рыбалки, лайка Петра Лонгинова поднимает неподалеку от тропы зайца. Смешно проваливаясь на прыжках в снег, тот улепетывает в кустарник. Там и тут следы белых куропаток. На реке холодный северный ветер заставляет время от времени подставлять уже вполне весеннему солнцу то один, то другой бок. Точно так же, как продрогнув, греемся мы у костра. Рыболовов на реке не много, - четыре мужчины и две женщины. Те, кто пришел пораньше, успели выловить по паре полу килограммовых гольцов.



В кустарнике на берегу потрескивает костерок, на котором у женщин в небольшом бидончике закипает вода под чай. Тут же на мешковине импровизированного стола, ломтями соленая нерка (по-местному красница), сало, да домашний хлеб.



Оставив на время рыбалку, подтягиваются к чаю и другие рыболовы. Анна Семеновна и Виктория Владимировна сетуют, что пока в устье не поставили рыбозавод, рыбалка на реке была значительно лучше, и гольцы ловились до полуметра длиной. А я, прихлебывая из кружки крепкий чай, думаю, что это еще не беда. Вот если здесь нашли нефть, тогда реке, скорее всего конец. Законсервированная буровая вышка геологоразведки уже несколько лет стоит в нескольких километрах вниз по реке.



Пока греюсь у костра, муж Анны Семеновны – Федя, найдя стоянку гольца почти посредине реки, вылавливает подряд трех штук. Из-за поворота реки, на лыжах, подходит Петр, - небольшой как подросток, в армейском бушлате.



Говорит, что пробовал ловить, спускаясь по реке от деревни. Пойманные Федей гольцы вызывают некоторое оживление. Все берутся за снасти. Обычно ловят на течении, под берегом. Но сегодня там не клюёт. Холодно. Лунки сверлят чуть наискосок, чтобы отпускаемая леска с блесной не прорезала лед.



Подергивают вроде все одинаково, а присмотришься внимательнее, все равно по-разному. Время от времени на лед вынимаются то гольцы, то кунжа, от трехсот грамм до килограмма. Часто, клюнувшая на блесну рыба, сходит, пока выбираешь, десять-двадцать метров отпущенной под лед лески. Несмотря на кажущуюся простоту ловли, мне поймать свою рыбу удается не сразу. Наконец, после двух сходов вытащил на солнышко красавца гольца и я.



Потом приловчился. Незаметно время подошло к пяти вечера. И так-то на пронизывающем ветру было не жарко, а тут и вовсе стало пробирать насквозь. Как-то разом все собрались и потянулись по тундре вдоль реки, к сбиваемым ветром печным дымам виднеющейся в отдалении деревни.