А можно вкратце рассказать, что она там вытворяла?
"Проснулся он от каких-то невнятных голосов, открыл глаза и различил очертания призраков, движущихся по комнате впотьмах. Вдруг вспыхнул свет, и он увидел трех здоровых мужчин, стоявших возле его кровати. Один из них подошел к нему и с силой дал пощечину, потом схватил его за голову и резко повернул ее вправо. Тогда Таха впервые заметил молодого офицера, который строго спросил:— Ты Таха аль-Шазли?Он ничего не ответил, а сотрудник службы безопасности сильно ударил его по голове и по лицу. Офицер повторил вопрос, и Таха еле слышно произнес:— Да…Офицер нагло ухмыльнулся:— Вообразил себя командиром, сукин сын…Это было сигналом, и на Таху опять обрушились побои. Удивительно, но он не сопротивлялся, не кричал, даже не прикрыл лица рукой. Ошеломленный, он подставил свое тело под удары агентов, которые скрутили его и вытащили из комнаты…
Большой грузовик притормозил перед домом Якобяна… Фургон был наглухо закрыт, за исключением нескольких зарешеченных окошек. Пиная и толкая Таху аль-Шазли огромными ботинками, солдаты подтащили его к машине. Перед тем как бросить его в фургон, ему завязали глаза черной повязкой, заломили руки за спину и нацепили наручники. Он почувствовал, как металл сдирает кожу с запястий. Фургон оказался до отказа набит арестованными. На протяжении всего пути они не переставали выкрикивать «Нет бога, кроме Аллаха! Ислама! Ислама!», как будто эти лозунги помогали им преодолеть страх и напряжение. Охрана не трогала кричащих, но машина рванула вперед на предельной скорости, и арестованные попадали друг на друга. Вдруг фургон затормозил, и они услышали скрип старых железных ворот. Грузовик поехал медленнее, потом снова остановился. Задняя дверь открылась, и взвод солдат с криками и бранью, поснимав форменные ремни, принялся избивать ими вываливающихся из машины студентов. Их крики заглушил лай полицейских собак. Таха сразу же попытался бежать, но огромный пес прыгнул на него, повалил на землю и стал рвать ему клыками грудь и шею. Таха перекатился на спину, чтобы защитить лицо от собачьих клыков. Он думал о том, что они не дадут собакам растерзать их до смерти, но если будут погибшие, то они попадут в рай. Юноша держался и повторял про себя аяты Корана, вспоминал отрывки из проповеди шейха Шакира. Он ощутил, что сначала физическая боль достигает предела, когда ее совсем уже невозможно вынести, а потом чувствительность постепенно пропадает… Вдруг как по команде собаки остановились. Несколько минут арестованные продолжали лежать во дворе. Потом солдаты снова принялись жестоко их избивать и уводили одного за другим. Тахе показалось, что его толкают вдоль длинного коридора. Затем открылась дверь, и он вошел в большое помещение с густым от сигаретного дыма воздухом. Он начал различать голоса сидящих офицеров. Они обменивались привычными репликами и смеялись. Затем один из них встал, дал ему пощечину и проорал в лицо:— Имя, твою мать!— Таха Мухаммед аль-Шазли.— Что-о? Не слышу.— Таха Мухаммед аль-Шазли.— Громче, ублюдок.Таха прокричал как можно громче, и офицер дал ему пощечину. Издеваясь, он повторил вопрос еще три раза. Затем на Таху обрушились новые пинки и удары, и он упал на пол. Его подняли, и тут он впервые услышал тихий сиплый голос, говоривший уверенно и спокойно. Никогда больше в жизни Таха не забудет этот голос:— Отставить всем… Хватит битья… Этот мальчик кажется разумным и сообразительным… Давай, сынок, подойди сюда…Его подтолкнули в ту сторону, откуда раздавался голос. Таха убедился в том, что этот человек был главным. Он сидел за столом по центру.— Как тебя зовут, малыш?— Таха Мухаммед аль-Шазли.Ему было трудно говорить, во рту чувствовался обжигающий вкус крови… Начальник продолжал:— Таха, видно, что ты хороший, воспитанный мальчик. Зачем ты, сынок, делаешь такое с собой?! Ты понимаешь, что с тобой происходит?! А дальше? Считай, что пока ты еще ничего не видел! Посмотри на этих военных. Они так и ждут момента отделать тебя как следует. Ночью они пойдут по домам есть и спать, но придут другие, они будут избивать тебя до утра, а утром вернутся из дома прежние и будут бить тебя уже до поздней ночи… Тебе нравится так — давай, но если сдохнешь, мы закопаем тебя прямо там, где стоишь… Нам все равно… Ты не сравнивай себя с нами… Мы правительство… Ты, Таха не стоишь своего правительства… Ты понимаешь, в какую беду ты попал? Послушай, дорогой… Хочешь, освобожу тебя прямо сейчас? Ты хочешь пойти к родным, к отцу, матери? Они сейчас беспокоятся о тебе…Последнюю фразу он произнес так, как будто ему уже надоело откровенничать. Таха почувствовал, как сильная дрожь пробежала по его телу. Он очень старался держаться, но не сумел, из его горла вырвался резкий, похожий на вой звук, и он расплакался жгучими слезами. Офицер подошел к нему, похлопал по плечу:— Нет, Таха… Нет, не плачь, дорогой. Мне, правда, жалко тебя… Послушай, умница… Ты дашь нам сведения о твоей организации, и я обещаю выпустить тебя в тот же миг… Ну, как?— Ни в какой организации я не состою… — прокричал Таха.— А зачем хранишь «Хартию исламского действия»?— Читал…— Это, дорогой, книга организации… Давай, Таха, говори… Бог ведет тебя… За что ты отвечаешь в организации?— Я не знаю никаких организаций.Опять посыпались удары. Таха почувствовал, как боль снова переходит свою критическую точку, чтобы стать лишь мыслью о чем-то далеком. Голос начальника звучал по-прежнему спокойно:— Зачем так, сынок… Почему не расскажешь, что знаешь, и не спасешь себя?— Клянусь великим Аллахом, паша, я ничего не знаю.— Как хочешь, это будет твой грех… Подумай, я здесь — единственный добрый человек… Эти офицеры — безбожники и подонки, они не только бьют… Они творят ужасные вещи… Будешь говорить или нет?— Клянусь великим Аллахом, я ничего не знаю.— Баста… Дело твое.Как только офицер произнес это слово, словно оно было сигналом, на Таху набросились со всех сторон. Его опрокинули на пол, и множество рук приподняло его галабею, сдернуло нижнее белье. Он сопротивлялся, как мог, но на него навалились, пригвоздив тело к полу руками и ногами. Пара огромных ладоней, протянувшихся к нему, взяла его за ягодицы и раздвинула их. Таха почувствовал, как что-то твердое всаживают ему в проход и как рвутся внутренние ткани. Он стал кричать. Кричал изо всех сил. Вопил, пока не почувствовал, что и глотка его разодрана."
Они с десяток раз его изнасиловали, после чего он мог думать только о мести, попал в лагерь подготовки террористов, около года там прожил и погиб на первом же задании. Задание состояло в устранении одного из офицеров полиции, которые вели эти допросы.
Все это происходило не так давно в общем-то. Вряд ли автора можно обвинить в преувеличениях.
И вообще поражает кастовость египетского общества того времени - герой романа, о котором идет речь в этом отрывке, Таха Аль-Шазли, с детства мечтал поступить в полицейскую школу. Он был лучшим в учебе, подал заявление в полицейскую школу, блестяще сдал экзамены, и ему отказали только на основании того, что его отец служил привратником в доме Якобяна, то есть был из низших социальных слоев.
Интересно, насколько сейчас сохраняется эта кастовость.
Пы.Сы. А может это я такая наивная и для любой полиции это норма?
Сообщение отредактировал travel2changeRU: 10 марта 2018 - 09:28