0
я напечатал это в начале осени, кинул в жж и забыл.
сейчас подумал о том, что негоже добру (?) пропадать.
вставлять фотки в текст очень лень, они есть на http://ljplus.ru/ima...ort=t&fid=31190
intro
Рюкзак получился неприлично тяжел несмотря на выкидывание из него множества ненужного.
35 фотопленок это звучит не очень внушительно, 0.7 кг фотопленки гораздо лучше.
Я вовремя отказался от идеи взять с собой PACE-флаг и развешивать его над палаткой в диких местах.
первая часть
Вообще-то этим летом я собирался в Париж, но когда моя любовь расхотела ехать туда, я расхотел вслед за ней и начал обдумывать перевернувшийся с ног на голову отпуск. Обдумывал недолго - вскоре нашлась Оля, собиравшая попутчиков для поездки в Монголию. Я тут же решил, что чем дальше пункт назначения - тем лучше, а 6000 километров по России и столько же обратно будут стоить прошедшего лета, даже если в самой Монголии будет совершенно нечего делать.
Нас собралось четверо - я, Максим и две Оли. Я начал было звать одну из них Олей, а другую - Ольгой, но через полтора дня запутался и оставил эти бесплодные попытки.
У всех нас оказались разные планы и продолжительности отпусков - у Максима было две недели в неопределенном будущем и не было загранпаспорта, мы с Олей собирались вот-вот уволиться и гулять до осени, а Ольга собиралась уехать на практику в Читинскую облась, через месяц вернуться оттуда в Бурятию, встретить нас в Улан-Уде и вместе поехать в Монголию.
Неделя перед нашим с Олей стартом была прекрасна и суматошна, а в последние сутки в Москве (куда я уже не собирался возвращаться в ближайшие год или два) втиснулись переезд со съемной комнаты, последний день на работе, собранный рюкзак и два часа сна. Рюкзак получился неприлично тяжел несмотря на выкидывание из него множества ненужного, а когда я взвесил всю взятую с собой фотопленку, ее оказалось чуть меньше килограмма (35 роликов).
Этим летом я в первый раз не смог объяснить себе, зачем мне нужна трасса. Два года назад мы отправились в Крым, полтора - в Абхазию - тогда мне было интересно, что же такое автостоп;
год назад - поехали в Италию - в Европе поначалу просто хотелось сэкономить на билетах (тогда я ее не знал о Ryanair;) А на этот раз у меня остались только ощущение того, что можно никуда не спешить, и смутная нелюбовь к поездам дальнего следования.
Мы пролетели 1000 км от Москвы до Самары меньше чем за сутки, ранним утром обнаружили, что находимся совсем рядом с местом проведения Грушинского фестиваля и решили, что пора спать. К вечеру мы собрались обратно на трассу, к ночи миновали окраину леса, заросшую коноплей высотой в человеческий рост (я, дурак, думал что конопля, выросшая до размеров дерева -это шутка такая) и вышли на дорогу. Дорога вела из ниоткуда в никуда и по ней никто не ездил. Мы дошли до трассы и заночевали, поставив палатку в 20 метрах от асфальта. В пять часов следующего утра рядом был какой-то треск - я даже не проснулся. Следющим утром в придорожной канаве сразу за нами мы увидели перевернутую "тойоту", рядом с которой лежало два тела. Следующий час был заполнен легким шоком, звонками в скорую помощь (местную, самарскую и - с моей дури - московскую), попытками найти кого-нибудь вокруг и обещанием себе научиться делать первую помощь сразу по возвращении.
Наконец нашлись милиция и скорая, а мне было некому молиться за то, чтобы не загнулся парень, выживший в аварии.
Сразу за Самарой мы зависаем на два часа, решаем, что надо разделяться и ехать до Уфы поодиночке. Наша удача только этого и хотела - мы уезжаем с интервалом в 10 минут.
Как только начинается Башкирия, местность вокруг становутся чистой, ухоженной и плотно уставленной нефтяными скважинами.
Я догнал Олю незадолго до Уфы, мы приехали туда (между прочим, на цистерне, полной патоки) в 3 часа ночи, время сдвинулось еще на час вперед, мы шли через ночной город и гадали, насколько Саша - хозяин нашей вписки - будет рад видеть нас в 5 утра.
Уфа очень яркая и местами разноцветная. Сразу видно, что столица ;)
вторая часть
После Уфы мы пересекаем Урал и под вечер въезжаем в Челябинск. Пейзажи низких населенных гор, похоже, везде одинаково красивы, но все скалистые склоны, примыкающие вплотную к трассе, исписаны чьими-то автографами.
В Челябинске есть новый глянцевый ЖД вокзал, перед ним - памятник с буквой "У" (сынам Урала). Еще в Челябинске есть огромный памятник Курчатову на фоне ращепленного атома, перед которым разбито очень заброшенное футбольное поле. Но самое главное - в Челябинске нет ни одного места, где ночью наливают кофе - за два часа поисков мы нашли только летнее кафе около вокзала, в котором было растворимое 3 в 1.
Екатеринбург не запомнился ничем, кроме своей мегаполисности и объяснений о том, как пройти к памятнику Ленину ( "Пойдите прямо, обогните здание, поверните направо и идите, пока не упретесь в правую подмышку Ленина").
Тюмень запомнилась только потрясающей мозаикой на фасаде Дома Печати и вращающимся гранитным шаром во дворе Маши.
О способах проехать из Тюмени в Омск было 1001 мнение, в результате мы сделали крюк в 200км и улетели от Кургана до места с не запоминающимся названием Макушино с казахом чуть старше нас, который своими рассказами навел меня на мысли о том, что надо съездить в Казахстан. Сразу после поворота начинается 100 км трассы, проходящей через множество озер, выглядящих как нарисованные и тянущих зависнуть где-нибудь рядом до следующего дня.
Мы отдыхаем час с небольшим, а потом стоим на трассе босиком - я сушу кроссовки от вчерашнего ливня. На близлежащую заправку подъезжает фура с ЕС-овскими номерами, мне становится интересно - кого это занесло в середину Сибири, а Оля идет проситься в нее. Она возвращается в эйфорическом расположении духа от ее водителя, который оказывается чехом, замечательно говорящим по-русски и согласным подобрать одного. Мы опять разделяемся и опять улетаем поодиночке с интервалом в 10 минут.
Как только уезжает Оля, рядом со мной тормозит 2108 с алтайскими номерами и бандитского вида парой за рулем. Они долго размышляют, взять ли меня, берут, на скорости 160 догоняют чеха, предлагают перехватит у него Олю, Оля не хочет, едем дальше и пару раз обгоняем друг друга. Дальше был неимоверный закат с еще одной провожающей его стаей ворон. На этот раз вороны сидят на низких опорах ЛЭП, видны крупным планом, красивы и похожи на большеглазых птиц из мультика студии PIXAR. Я во второй раз за путешествие хочу по возвращению сдать на права. Старший из бандитского вида пары долго рассматривает два наших атласа, за 10 минут до Омска решает ехать в Новосибирск, я не успеваю позвонить Оле и выхожу на въезде в Омск в 4 утра местного времени.
Через три часа были омское утро, омская телебашня и не ходящие омские трамваи. Я прихожу к Рустаму-Снейку и нахожу там Женю из Орла, с которой познакомился в Москве двумя неделями раньше. Мы договариваемся вместе ехать до Новосибирска, спим 2 часа, собираемся еще полдня и едем в офис Рустама за обещанной Жене оранжевой футболкой. Рустам занимается оптовой торговлей инструментами, его офис находится через стену от похоронной конторы. Я не заснял это соседство и жалею об этом до сих пор. Как только мы приходим в офис, Рустаму звонит всеобщий знакомый Гена и предлагает подхватить кого-нибудь в Новосибирск через два часа. Мы с Женей отправляемся гулять по Омску, она обещает мне много впечатлений от знакомства с Геной.
Гена обещает подвезти на 50км и остаться спать. В результате мы проезжаем 550, а ночь становится самой веселой из проведенных в дороге. Гена - дядька габаритов 2х2 метра, отец трех дочерей, новый русский малого пошиба, занимается производством комплектующих для БелАЗ-ов. Он показывает дорожный знак, пробитый пулями в трех местах и мы вычисляем место, откуда в него стреляли. Половину дороги Гена и Женя в агрессивных тонах обсуждают любовную историю, отправившую ее обратно в Красноярск. Это выглядит очень забавно, но за 50км до Новосибирска они вдруг разругались всерьез, Женя собралась ехать дальше одна, и следующий час я пил с ней зеленый чай и слушал полную версию лав-стори.
Новосибирским утром я иду к Антону искать Олю. Антон небрит, закутан в халат, опирается на полутораметровый посох, сделанный из коряги, и похож на наследного князя из позапрошлого века. Через полчаса он начинает разрабатывать сломанную ногу на очень древнем советском велотренажере конструкции "три ролика и велосипед". Я прошу у него попробовать прокатиться и через 15 минут уже ухитряюсь не падать с этого очень скользкого тренажера. Еще у Антона находится пачка виниловых пластинок Битлз и несколько этикеток от молдавского вина 19-летней выдержки.
Сибирь сразу запоминается и оседает в голове. Она начинает ощущаться только после Новосибирска и Кемерово, до этого - в Тюмени, Омске и самом Новосибирске - слово "Сибирь" написано везде, но ты не чувствуешь ее отличий от Урала или европейской России. На полпути между Кемерово и Красноярском нормальный стоп прекращается. Ты или висишь по несколько часов, или вдруг улетаешь с человеком, гостеприимство (а иногда и суммарная чудесность) которого превышают все разумные пределы, ничего среднего не бывает.
Мы прощаемся с Антоном, обещаем заходить на следующую ночь, если не уедем, и долго выбираемся к выезду в сторону Кемерова. Нас забирает до следующего поста ГАИ предзакатный КамАЗ. На нем водитель просит знакомого ему гаишники застопить нам кого-нибудь дальше, и через полчаса мы уезжаем на следующем КамАЗ-е до следующего поста. Следующий пост чист и ухожен, мы обсуждаем со стоящим на нем лейтенантом дурные нравы москвичей, и лейтенант соглашается отправить нас дальше...
Третий пост находится на въезде в Кемерово, на нем мы встречаем рассвет. После рассвета я начинаю засыпать на ходу каждые полчаса, а дядька на Daewoo-Nexia увозит нас в центр Кемерова, рассказывая о том, насколько красива природа вокруг Норильска. Оля хочет идти гулять по утреннему Кемерову. Я ругаюсь про себя, но иду с ней. Весь город заполнен биллбордами с рекламой дня шахтера, но ни на одном из них не указано, какой это день. В автобусе до выезда из Кемерова дед - бывший дальнобойщик - заранее сочувствует нам, предсказывая отсутствие траффика после Красноярска.
[skip]
Нас подбирает УАЗ с тремя лесниками, которые высматриваю по обочинам браконьеров, продающих березовые веники. Самый бородатый из них рассказывает, что конфискованные веники потом продают по 2р. за штуку и предлагает Оле ехать с ними на поиски заброшенной женской колонии. Пустынные заправки становятся все красивее, а машин на трассе становится все меньше. Лесники довозят нас до кафе, у которого не останавливается почти никто, кроме автобусов до Мариинска.
Через час ожидания перед нами возникает пожилой дядька, который начинает греть свое пузо на солнце и голосовать. Мы опасаемся того, что дядька распугает всех желающих остановиться, но он хочет уехать за деньги, что и делает еще через час. Мы начинаем думать, что останемся в этом месте навсегда, но к раннему вечеру Оля находит кемеровского парня чуть старше (или чуть младше?) нас, едущего в Красноярск. Его зовут Максимом, он рассказывает нам, что до дня шахтера осталось 29 дней, но никто не знает его точную дату. Через 100км его находит шеф на разбитом белом мерседесе, куда-то перенаправляет, и вместо Красноярска мы едем до поворота к ближайшей деревне, где и расстаемся, записав контакты Максима.
Следующий КамАЗ легко делает 100км/ч и привозит нас на заправку, от крыши которой остался только каркас. На ней находится еще одна пара голосующих - они доехали до Новосибирска поездом и теперь стопят оттуда к Байкалу. Мы ждем, когда же они уедут, я греюсь на закатном солнце и фотографирую заправку, а Оля начинает не любить окружающий мир с удвоенной силой.
Солнце садится, пара уходит ночевать, мы встаем на ее место. и тут же останавливается автобус, в котором, кроме хозяев, мы находим Кирилла. Кирилл возвращается из Омска в Иркутск, поначалу грузит полезной и бесполезной информацией, а после мы доезжаем с ним до Ачинска, остаемся ночевать в березовой роще, наполовину вырубленной на веники, и он оказывается вполне адекватным и интересным парнем.
После Красноярска начинается самое интересное. Мы приезжаем на большую стоянку, с которой никто не едет на восток, и проезжаем город на нескольких местных жителях. Идем по трассе, никого не трогаем, слева от нас останавливается грузовичок Nissan-Diesel c краном в кузове (они заменяют здесь 'бычков' и 'газели'), водитель говорит по мобилке и жестами предлагает нам садиться. Сан Саныч, капитан милиции в отставке, изысканно-вежлив, сокрушается о том, что мы не нашли его утром, когда его друг ехал в Иркутск, рассказывает о Камчатке, зовет в гости на обратном пути и довозит до заполненной кафе стоянки, где пьет с нами пиво и кормит местных беспризорников.
За следующие сутки мы с большим трудом проезжаем 250км и оказываемся на пустой дороге между двумя заброшенными кафе. Там за 4 часа мимо нас проходят и проезжают двое местных девушек, говорящих матом, двое англоязычных велосипедистов, пара хипповского вида и такого же хипповского вида семество с 5-летним сыном. После захода солнца проезжает желтая "газель", мы даже не голосуем ей, она останавливается у стоящего за нами семейства, возвращается и забирает всех нас на 120км до Тайшета. Дед с двумя внуками везут на микроавтобусе зерно в мешках. На следующем ЖД переезде мы видим нашу пару и Кирилла, подбираем их... 8 АВТОСТОПЩИКОВ в одной машине, кто больше? По пути дед изобретает слова 'столповарение' и 'толпосварение' и показывает нам деревенскую водонапорную башню с неимоверно вкусной водой.
По пути к месту ночевки мы рассматриваем красные, белые и розовые зарницы, заполонившие полнеба, и обсуждаем вопрос о том, почему зарницы бесшумны, в отличие от молний. В Тайшете трасса расходится на две - старую и недостроенную новую. Мы ночуем ввосьмером, пятилетний сын Олеси и Олега Зарислав продвинут, спокоен и весел минимум лет на десять.
Утром мы один за другим выходим на новую трассу. По ней идет одна машина в полчаса, мы идем пешком и смотрим на красоты вокруг нас. Через два часа нас догоняет лесовоз Mitsubishi, в его кабине двое, с нами становится четверо. Лесовоз доводит нас до пересечения со старой дорогой, там кончается асфальт и начинается траффик. На старой трассе мы встречаем свою «аллилуйю» - "газель" с Екатеринбургскими номерами до Иркутска. Мы едем всю ночь сквозь грозу, равной которой Я никогда прежде не видел. Молнии чередуются с зарницами, вертикальные молнии - с горизонтальными - разряд идет издалека на тебя, а ты видишь, как он распространяется, потом выскакиваем из под грозы, пьем чай и смотрим на сверкающее небо позади.
В Иркутске были проливной утренний дождь, грибной дневной дождь и вечерняя жара.
третья часть
Шестой день мы мотаемся между Улан-Удэ и разными точками на Байкале - сначала вдвоем, а теперь втроем - и ждем, пока Ольге сделают монгольскую визу. В Улан-Удэ страшная жара, но стоит отъехать от него на 50 км в сторону Байкала, как она меняется на в-самый-раз-прохладу. На главной площади стоит голова Ленина монстроидальных размеров, а бурят здесь удивительно мало - около половины.
Фуры с тягачами-иномарками здесь исчезают совсем, вместо них остаются КамАЗ-ы, возящие лес из-за Байкала. Денис на одном из таких КамАЗ-ов подбирает сначала двух Оль, а потом, проехав последних (как ему казалось) ГАИ-шников - и меня. После он поит нас холодным пивом и чаем с молоком (это оказывается хорошим сочетанием), потом у него собирается треснуть покрышка, он заезжает к своему дяде, где после смены покрышки нас зовут купаться в Байкале, кормят мороженым омулем и опять поят пивом и чаем с молоком (комбинация с теплым пивом оказывается не хуже).
Через день мы возвращаемся в Улан-Удэ (для этого ухитряемся застопить настоящего монгола на "Оке") и отправляемся к границе. В первой же машине на выезде из Улан-Удэ оказывается бывший опер из Гусиноозерска Алексей. Мы сильно притесняем двух его девушек, он передает нас стоящим на выезде из города ГАИ-шникам, нас опять начинают передавать от одного поста до другого, и в середине следующего дня мы оказываемся в Кяхте.
Оли не хотят переходить границу, вместо этого они хотят в музей, всем этим немало удивляя меня. В Кяхте, кроме погранперехода, есть два полуразрушенных заброшенных собора, военная база размером в полгорода и центральная площадь. На центральной площади есть две замечательных стены - одна покрыта барельефами на тему построения социализма, а вторая покрыта ночными бабочками гуще, чем что-либо виденное мной прежде.
Граница оказывается первым местом в России, которое нам не удается проехать стопом. Монгольская тетушка объясняет нам : "Эта смена - плохая смена". На выезде из Сухэ-Батора мы пешком догоняем грузовичок, который подвозит нас следующие 10 км в кузове. Я радуюсь жизни, закату и ощущениям от поездки по ровной дороге с ветром в лицо.
На следующее утро мы быстренько стопим парня, живущего в Англии и приехавшего домой в отпуск. В Дархане мы пытаемся найти душ, не можем объяснить двум девушкам, что нам не нужна сауна, покупаем полбутылки молока у старика с бочонком, тут же жалеем, что не купили полную бутылку, и идем к увиденной двумя километрами раньше на холме статую Будды. Рядом с ней живет в вагончике и промышляет фотографией странное симпатичное дружелюбное семейство - двое парней, девчонка 5 лет и девушка неопределенного возраста.
На полпути к Улан-Батору Оли хотят выйти и пойти покорять ближайший холм, возвышающийся в степи. Я отдаю им палатку и еду в Улан-Батор.
Улан-Батор на окраине - это российский областной центр, наполовину разбавленный юртами. Улан-Батор в центре - это небольшой европейский город, в которой чувствуется неощутимая-неописуемая примесь азиатского, наверное, менталитета.
Маршрутки в Улан-Баторе это что-то очень забавное. В минивэн SsangYoung Istana размером в 2/3 "Газели" садится 16 человек плюс кондуктор - компактная девушка или мальчик. Кондуктор на ходу высовывается из открытой двери и выкрикивает пункт назначения, нигде не написанный на маршрутке.
Сначала я собираюсь выбраться из Улан-Батора в сторону аэропорта, как советует Lonely Planet, потом наступает темнота, в которой Улан-Батор становится совсем мегаполисом, потом я с помощью самовызвавшегося помочь англоговорящего парня нахожу добрую русскоговорящую тетушку, которая сажает меня на маршрутку в нужном направлении. Я выхожу из маршрутки в нужном направлении, как только вокруг исчезают огни домов и юрт. Я иду в сторону от дороги, меня преследует запах навоза. Я забираюсь на вершину холма с видом на Улан-Батор, реку и окрестности. Располагаюсь, делаю чай и понимаю, что остановился в 15 метрах от проходящей по холму дороги, по которой раз в полчаса кто-нибудь обязательно проезжает
Наутро мой спальник промокает от росы, а рассвет дюже прекрасен, создает длинные тени и красивые картинки.
Я голосую в направлении Зуумонда, мимо идут сплошным потоком ЗИЛ-ы с углем, ни один из них не останавливается. Через полчаса я сажусь на автобус, уезжаю совсем не туда - в пригород недалеко от аэропорта. В пригороде есть разливное молоко и еще более красивые картинки. Ухожу оттуда, меня догоняет УАЗ-ик с логотипом UNICEF и предлагает подвезти в центр Улан-Батора. Захожу за нужный поворот, меня немедленно подбирают до Зуумонда. За 5 км до него мои водители заезжают попить айрага-кумыса. Айраг оказывается неимоверно кислым, и я преждевременно разочаровываюсь в нем.
Полдня брожу по Зуумонду (там есть главная площадь, сквер и безымянный памятник советскому воину) и ухожу от него с намерением зайти в стоящие рядом останки монастыря-хийда и вернуться в Улан-Батор пешком через гору, поросшую лесом. Я иду через зеленый луг, по лугу протекает ручеек, все местное население стирает в нем одежду. Меня догоняет пара девушек, старшая практикует на мне свой русский и английский фразами, как будто взятыми из учебника. На полпути к хийду я догоняю местного парня на велосипеде. Он показывает мне все, что осталось от хийда и мы забираемся на нависающие над ним скалы. Следующие два часа общаемся, показывая друг другу фразы из разговорника, а к вечеру я ухожу через лес в сторону Улан-Батора. Совершенно удивительный лес, наполовину усеян каменными глыбами, а вершина горы заполнена полянами, состоящими только из таких глыб. Между булыжниками растут кусты смородины. Две вещи, которые я меньше всего ожидал увидеть в Монголии - это черная смородина и платные дороги. Но - дороги неимоверно дешевы - 5-10р. за 100км, а смородина, хоть и черная, по вкусу похожа на чуть менее кислую красную. На следующее утро, пройдя 200 м, я встречаю в этом - типа безлюдном - лесу двух местных браконьеров, собирающих кедровые шишки. Мы съедаем с ними по шишке, я иду дальше, прохожу вершину, спускаюсь с горы, встречаю компанию, собирающую смородину, и к трем часам дня под мелким дождиком выхожу к пригороду Улан-Батора.
Тем же вечером я сижу на центральной площади Улан-Батора, под памятником Сухэ-Батору (второму после Чингисхана национальному герою). Через пять минут ко мне подходит мужик потрепанного вида, спрашивает, откуда я, и предлагает купить за 100 р. монету старинного вида. Получив отказ, он недолго расстраивается, вместо этого идет к стоящим рядом кореянка, пытается продать им те же монеты, после чего просит их написать по-корейски "я тебя люблю". Кореянки пишут, уходят, а дядька просит о том же самом по-русски меня. Я пишу ему это (а также "я хочу поцеловать тебя" и что-то в этом духе) и остаюсь в непонятках о том, на какие сувенирыон собирался пустить наши загадочные иноземные письмена.
четвертая часть
На каждом углу Улан-Батора продают мороженое, русское (?р?с зайрмаг) и местное (хаан зайрмаг). Местное мороженое сделано из кумыса и стоит ~2.5 р. Я съедаю несметное количество оного, а через полтора дня находятся мои компаньоны, пробуют его, воротят нос и спрагивают у меня - "Как ты можешь есть эту гадость, пахнущую прокисшей простоквашей ?". Я сначала задумываюсь о том, зачем нюхать мороженое, а после мы уезжаем из Улан-Батора и мороженое мне больше не встречается.
На улицах Улан-Батора нет телефонов-автоматов. Вместо них по городу ходят дети и пенсионеры с мобильниками-терминалами, сделанными в виде проводного телефона, и предларают окружающим позвонить за 100 тургиков.
Еще на улицах Улан-Батора, под открытым небом, стоят бильярдные столы, вокруг которых вечером кипит жизнь, делающая город похожим на Европу.
Полпути из Улан-Батора в Хархорин - бывшую столицу Монголии - мы едем в открытом кузове маленького грузовичка. На следующий день я простужаюсь и весь день лежу с температурой под стенами самого старого монастыря во всей Монголии, а к вечеру догадываюсь попросить у Оли аспирина. К следующему утру Я выздоравливаю и мы отправляемся на север - к озеру Хубсгулу, через которое надеемся вернуться в Россию. Оля продолжает считать, что Монголию можно проехать стопом быстрее, чем за вечность.
Мы едем впятером в кабине ЗИЛа-бензовоза с плохо работающими тормозами; мы не останавливаемся к красивейшем аймачном (областном) центре Цецелреге; мы едем на том же ЗИЛе втроем, сначала на гору (с открытым для охлаждения капотом), а потом с горки, тормозя одновременно двигателем, ручником и остатками тормозов. Мы доезжаем до озера Цагаан-Нуур-Терклин вместе с четырьмя парнями разной степени опьянения, один из которых оказывается Улан-Баторским полицейским; по пути, на обрыве несусветной красоты, я теряю поляризационный фильтр. Мы идем мимо озера Цагаан-Нуур и спрашиваем дорогу у местной тетушки, которая показывает в направлении, противоположном нашему движению. После, показывая на фразы в разговорнике, она рассказывает нам, что "завтра большой праздник - все, и здесь, и там" и зовет к себе переночевать. На следующий день мы идем в указанном тетушкой направлении, попадаем в национальный парк, в котором завтракаем и немедленно стопим двух поляков. Они зовут нас съездить к вулкану в 10 км от нас. На вулкан мы сначала заезжаем, а после заходим по бетонным ступенькам. Дальше я и один из поляков - Марчин - спускаемся в кратер вулкана на разную глубину. Склоны кратера заполнены пемзой, сыплющейся из-под ног при любой попытке подняться выше, и местами на них растет дикий лук. Уехав с вулкана и заехав на обещанный большой праздник, поляки направляются на запад, и мы расстаемся с ними в чистом поле, в котором должен быть поворот дороги на север, к Мурэну и Хубсгулу.
Мы идем в чистом поле, нет ни дороги, ни машин. Через три часа мы проходим мимо трех юрт, от которых нам активно машет руками кто-то в синей рубахе. Кто-то зовет переночевать и обещает на следующее утро подбросить до Жарглнта - места, в которое мы опрометчиво собирались идти пешком, и до которого оказалось чуть меньше 100км. Кто-то каждые 10 минут повторяет "все нормально !?", "я здесь босс" и тащится своему христианскому (или протестансткому ?) братству с Ольгой. На следующее утро он уже не хочет подбрасывать нас до Жарглнта, вместо этого предлагает своего батрака с лошадью и телегой за 25000 тугриков. Через 5 км на телеге, едущей со скоростью пешехода, нас догоняет ЗИЛ, едущий до Жарглнта, на который мы немедленно пересаживаемся. Скоро заканчиваются степи и начинаются холмы с лесами, полными бурундуков, бегающих от норы к норе с гордо поднятыми хвостами. Здесь вдвое меньше юрт, вместо них встречаются бревенчатые домики с незаконопаченными щелями. Мы заезжаем в один из лесов и набираем полный кузов свежевыструганных жердей-опор для свода крыши юрты. Перед самым Жарглнтом мы заезжаем домой к одному из людей из ЗИЛа, где женщины убеждают его взять с нас денег.
По пути от Мурэна к Хатгалу - южному побережью Хубсгула - мы переваливаем через горы, по пути останавливаемся где-то на перевале. Сзади, на одной высоте с нами, прямо на нас идет облако. Спереди залиты солнцем горы, каждая по-своему. Все жуть как красиво, промозгло и холодно, мы счастливо уезжаем с перевала прежде, чем облако настигает нас.
В Хатгале половина населения говорит по-английски, банк не меняет никаких денег, а на каждом втором шагу к тебе подходит какой-нибудь тинейджер, спрашивает - "Where are you from ?" и "Do you need horse ?", а когда узнает, что не нужна, удивляется и спрашивает - "Why ?".
Мы договорились встретиться с Максимом и Олей около впадения реки Эг (Эгыйн ?) в Хубсгул. Мы смотрим на крупномасштабную карту и понимаем всю глубину нашей ошибки - река плавно переходит в озеро на протяжении примерно пяти километров. Следующий вечер и постследующее утро мы ходим по берегу вперед и назад и ищем наших компаньонов.
На причале стоит несколько всеми покинутых сухогрузов, местные прогулочные лодки и очень ново выглядящий теплоход "Сухэ-Батор", на который водят экскурсии. Я нахожу его бравого капитана и выясняю, что назавтра они собираются отчаливать, после чего прибыть на север Хубсгула - в деревню Ханх - через шесть дней. Мы остаемся в недоумении о том, как можно плыть 120 км в течение 6 дней, и собираемся идти 130 км по берегу пешком.
Через 10 км пешком нас догоняет УАЗ-ик Энжина - командира погранзаставы "Ханх-Монды". Следующим утром мы в Ханхе. В нем нет ничего монгольского, кроме монголов. Во всей деревне я насчитал 5 юрт, все остальные деревянные дома снаружи совершенно русского вида, и увидел первую кошку за всю Монголию. Весь день мы бродим по берегу Хубсгула, я так и не рискую искупаться в нем - очень уж он холоден - а на следующее утро уезжаем в Россию.
В километре от границы навстречу нам идут две девушки европейского вида с маленькими рюкзаками. Российские пограничники рассказывают нам, что девушки автостопят из Москвы, а я представляю, как они обалдели от такого обилия диких москвичей на глухом погранпереходе.
Слева от Мондов есть горный хребет высотой в 3000 м. Мы тут же забываем о планах ехать дальше, оставляем рюкзаки у местного мужика и идем в гору. Чуть ниже вершины горы есть водопад. Здесь я роняю с высоты 30 метров и разбиваю свой ЛЮБИМЫЙ объектив. После, найдя две его половины, я поражаюсь прочности пентаксовских объективов - разбились защитный фильтр и две линзы, на остальных не осталось ни царапины. Спускаясь вниз, посреди леса, на склоне гору, мы натыкаемся на двор с домом, сараями, коровами и гусеничным тягачом. Его хозяин спрашивает, откуда мы взялись, дошли ли мы до дома на вершине горы, в котором, по его словам, нам совершенно нечего делать.
Следующее утро скрывает Монды густым туманом, почти облаком. Туман красив, пока лежит ниже тебя, и промозгл и сыр, когда поднимается выше и ты оказываешься внутри него.
Мы пролетаем 200 км до берега Байкала за три часа. Проезжая мимо поворота на Аршан думаем, чем эта деревня привлекает 3/4 траффика - уже после иркутяне рассказали, что это сильно известный здесь курорт. На берегу Байкала мы зависаем до вечера, после чего нас подбирает Виталик на праворульном грузовике, заполненном кислородными баллонами. Виталик обещает, что скоро московский рынок заполнят праворульные "тойоты", и что в предстоящие выходные в Иркутске и его окрестностях произойдет огромное количество событий, тусовок, концертов и соревнований, а напоследок я забываю у него свой атлас. Кроме этого, Виталик открывает тайну дня шахтера, который проводится в последние выходные лета, которые наступят через несколько часов.
часть крайняя
В Иркутске я обнаруживаю, что Женя будет в городе только назавтра. Звоню Максиму, у которого мы собирались переночевать месяц назад. Максим сдает нас своим друзьям - Валере и Саше. Мы ждем их под дверью и размышляем о том, придет ли кто-нибудь из них домой этим вечером. Через полтора часа раздумий появляются Валера и Настя. Я обалдеваю от интерьера нашей вписки - огромного скопления красивого хлама и органичного места одновременно - настолько, что весь вечер и все следующее утро забываю заснять хотя бы его часть. Настя и Валера вскоре исчезают до утра, взяв с нас слово в том, что мы хорошие люди, а я нахожу книгу издательства Phaidon - 500 фотографов, по одной знаковой фотографии от каждого - и рассматриваю его полночи, сначала вместе с Ольгой, а потом в одиночку.
На следующее утро появляется Саша, обалдевает от нашего возникновения у себя дома, спит три часа и уходит на работу. На Ольгу нападает приступ хозяйственности, и она отмывает кухню нашей вписки (которая сдизайнена и раскрашена не хуже остальных частей квартиры) вплоть до моего ухода. Я пытаюсь принять участие в уборке, у меня ничего не выходит. Я варю кофе на электрической плитке (тоже не выходит), назначаю встречу с Женей, после чего сибаритствую под утренним солнцем на монументальном кирпичном балконе с красной чашкой зеленого чая и "афишей-мир".
Ночью этого же дня я прыгаю на поезд до Новосибирска, не рискнув ехать до Москвы 3.5 дня без перерыва. За один день в поезде я прочитал "форреста гампа", пришил все, что оторвалось за прошедшие полтора месяца, много смотрел в окно и думал о поездной культуре быстрорастворимых макарон, теплого пива, кроссвордов, игральных карт и безделья. Не придумал ничего путного, кроме того, что все еще не люблю поезда, идущие дольше суток.
В Новосибирске на вокзальной площади делают молочные коктейли из моего детства - не такие приторно-густые, как в макдоналдсе, а с мелкими осколками льда. Я беру билет до Нижнего и полдня гуляю по Новосибирску. Городской пляж абсолютно пуст, все пляжные строения расписаны рекламой кока-колы, поверх которой наклеены объявления в духе "очень-очень не рекомендуем здесь купаться, в воде слишком много всякой дряни" . Захожу в кино на мультик "вэлиант-крылатый спецназ", посреди которого обнаруживаю, что Лиля - dalinger не в Москве и не в Питере, а все еще в Барнауле. Я сдаю билет и сажусь на электричку до Барнаула. Электричка Новосибирск-Барнаул особенная - совершенно игрушечно выглядящий поезд из 5 желтых вагонов.
Барнаул тихо отходит от случившегося днем раньше дня города и выглядит пустым, тихим и спокойным. Он хороший, но не запоминается вообще ничем. Юридический институт в прошлой жизни был летным училищем, и перед его парадным входом на стелле установлен неизвестный мне самолет. И Лиля и Катя носят погоны (хоть и разные), из-за этого содержимое их платяного шкафа выглядит странно и забавно.
В следующем поезде - до Москвы - мне встретились Лена с 3 очень породистыми шарпеями и Аня, неимоверно заразительно рассказывавшая про кайты и парапланы. Теперь не буду хотеть получить права на самолет, вместо этого куплю параплан.
Сообщение отредактировал spr: 21 марта 2006 - 21:45
