8
Ну как это, большую часть из них можно заменить более-менее русскими: магазин=лавка, муссон=сезонный ветер (или что-нибудь в этом роде), турист=путешественник, про интернет - я уже говорила, сайт=страница ...и так далее.Открою тебе тайну, что все эти слова, во-первых, не имели аналогов в русском языке в принципе, а во-вторых, так или иначе вошли официально в него.
Аналогично для маст си нет точного аналога, "обязательный к посещению"?дык нет, не так...Можно перевести громоздкой конструкцией "то, что образованный человек должен увидеть и узнать", но она действительно слишком громоздка. Правда, "тикет", конечно, аналог имеет.
Ну, а до того, как эти слова официально вошли, некоторое время употреблялись, так сказать, незаконно = неграмотно как бы. Против того же интернета и блога до сих пор есть множество противников, а блог официально, насколько я помню, не вошел в состав русского языка. Но используем, и неграмотным это не считается, по-моему. Те же немецкие или французские заимствования по началу были заменой обычных русских слов привыкшим к немецкой/французской речи дворянством - посмотрите Толстого, в конце концов, а со временем официальный язык включил их в себя. Но это признание новых слов слишком инертно и происходит куда медленнее, чем это происходит на самом деле - в жизни.
Вот отрывок из интервью с заместителем директора по научной работе и заведующим отделом фонетики Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, участвующей в написании орфоэпического словаря русского языка - то есть языковой кодификации.
Полностью интервью здесь. Там очень много интересного.Не несет ли огромный поток заимствований, который обрушивается на нас сегодня, опасности для русского языка?
Ничего нового с точки зрения истории языка в этом нет. Первая такая масштабная волна была во времена Петра Первого — тогда к нам хлынул поток немецких и голландских заимствований. В XIX веке — французских. Это всегда вызвано не языковыми, а внешними, социальными причинами. Меня абсолютно не пугает этот процесс, потому что я знаю: язык — очень устойчивая система, которая прекрасно умеет себя защищать. Мы никогда не сможем навязать языку то, что ему не нужно. Пройдет время, и все, что было случайным, излишним, данью моде, будет вытеснено. Так что вполне возможно, что весь этот вал заимствований — по большей части временщики в языке. А если нет — новые слова в большинстве своем полностью ассимилируются и подчинятся законам русского произношения.
То есть бороться с заимствованиями бессмысленно?
Да. Вы знаете, как Владимир Иванович Даль боролся с заимствованиями?! Они его очень раздражали, ему казалось, что если придумать удачный русский синоним, то можно перекрыть дорогу иностранным словам. Но когда он писал в своем словаре вместо слова «атмосфера» — «колоземица», а вместо «гимнастика» — «ловкосилие», вряд ли можно было надеяться, что это приживется. Все искусственное в языке приживается с большим трудом. Язык живет своей жизнью, и мы всего лишь наблюдатели, а не руководители этого процесса.
Как быстро язык осваивает заимствованные слова?
По-разному. Например, слово «сканер» появилось недавно, но русский язык его уже полностью освоил — в его звуковом облике нет ничего странного. А некоторые слова продолжают сохранять свои фонетические странности — скажем, долготу согласного на месте написания двух одинаковых букв (это невозможно в корне ни одного русского слова). В подавляющем большинстве заимствованных слов две одинаковые буквы уже произносятся, как по-русски, кратко: «грамматика», «доллар». Но если слово продолжает быть малоосвоенным, в нем эта долгота сохраняется, как в словах «гемма», «мокко». Заимствованные слова приносят в русский язык и новые звуки — например «w», как в Windows или уикенд, которые мы произносим на английский манер.
.
